Путь ( 2 книга - 6 книга) (СИ) - Игнатов Михаил Павлович "Аорорн"

Проследив, что мерная палочка горит ровно, Пинь выпрямился, громко, тщательно выговаривая каждое слово, приказал:

– Отвернитесь от Сердца! Никто не смеет долго на него глядеть. Всё должно достаться господину!

Замершие было при словах Пиня стражники снова зашевелились, устраиваясь спинами к Сердцу, по пещере поплыл тихий гомон разговоров. Пинь покосился на самых шумных, но смолчал. Все и впрямь скинули броню, я тоже воспользовался разрешением и освободился от её оков. Пусть я и привык к ней за столько дней, но глупить и продолжать таскать эту тяжесть даже сейчас?

Хотя, через сотню вдохов я уже не был так уверен, что это отличная идея. К разрешению разоблачиться не хватало ещё какого‑нибудь подземного ручья, где толпа грязных мужиков могла бы помыться.

Впрочем, у кого‑кого, но у меня не было проблем с запасами зелий. В том числе и от запаха. И не только его. Ещё мне понадобилось немного сушёного звёздчатого мха, которым переложены фиалы в сундучках. Он не небесная трава, бесполезен, но хорошо впитывает лишнюю влагу, когда ставишь сундучок на влажную землю. Но ещё лучше он впитывает пролитые алхимические зелья. По капле на каждый клочок мха и запихать их в ноздри. Неудобно, но лучше привыкнуть к этому, чем вдыхать запахи, которые разносит по всей пещере движение воздуха. Это не аромат похлёбки.

Неприятным открытием стало то, что даже в такой большой пещере не получалось укрыться от чужих глаз. В одной стороне сложили нашу броню, в другой перебирали припасы, в третьей устроили место для готовки, в четвёртой играли в кости, в пятой просто чесали языками, в шестой расположился Пинь со старым мечом на коленях, как бы не тем, который валялся на входе.

Куда бы я ни пошёл, всё равно ловил на себе чей‑то взгляд. Словно и не было за спинами этих Воинов почти четырёх дней непрерывного бега по лесу. Даже я ощущал усталость, с которой не справился отдых и дремота в полглаза. Чего они все ждут? Когда спать лягут?

На пути к очередному закутку за каменными выростами меня перехватил Думейн:

– Ты куда?

Я пожал плечами:

– Хочу поспать.

– Э, нет, – Думейн помахал пальцем. – Ложись только рядом со мной. Пещерным тварям хватит и узкой щели где‑нибудь у потолка, чтобы пробраться сюда. Видел кости предыдущей стражи?

Я невольно оглянулся, бросил взгляд на вход, где стражники уже сгребли кости Зверей и людей, освобождая себе место. Думейн тоже взглянул туда и вздохнул:

– Кто знает, как они погибли? Уж кого‑кого, а тебя сожрут первым, ты даже не почуешь намерений Зверя. Не хватало мне ещё гнева господина на голову.

Я скривился, но послушно развернулся, повинуясь жесту Думейна. Вот же дарсово невезение! Мне и осталось‑то всего пять‑шесть Клинков, но наглости провернуть это при моей неспящей охране и буквально у них на глазах у меня пока не набралось. Нужно подождать, когда они сами заснут.

Думейн, тоже оставшийся только в халате, подхватил с камня свою дубину‑цзянь и принялся отрабатывать удары, словно сил у него ещё хватит вычерпать реку. Но должен признать, смотрелась его тренировка завораживающе.

Когда‑то в Миражном я пытался объединить известные мне Формы, чтобы плавно переходить от одной Формы к другой. Вот и тренировка Думейна выглядела очень похоже, но гораздо красивее. Так, словно ему известны сотни Форм и в каждой он задерживается не более чем на миг, сплетая из них новую. Не неподвижную, а живую, словно текущий поток воды на камнях, когда одна и та же вода принимает сотни форм и обличий.

Мне так понравилось зрелище, что я позабыл и том, что мне остаётся два шага до освобождения и о том, что можно было бы заняться и своими техниками или медитацией.

Опомнился, только когда недалеко раздался знакомый голос Кирта:

– Брат Пинь, ты скоро будешь менять людей на страже господина?

Тот недовольно ответил:

– И что, если да?

– Тогда я уже прикажу начать готовить, чтобы твои люди успели поесть перед заменой.

Пинь хмыкнул, голос его смягчился:

– Да, было бы неплохо.

Я даже огляделся, не доверяя тому, что услышал. Но похоже, Думейн и впрямь заворожил меня, а уж выносливости ему, Воину, было не занимать. От первой палочки Пиня остался только пепел, даже вторая уже изрядно уменьшилась в высоте. Выходит, прошло уже больше двенадцати тысяч вдохов.

Хватит глазеть на чужие тренировки, нужно и впрямь заняться собой. Но сначала я оглянулся на Кирта. Ходит по пещере как ни в чём не бывало. Я так хорош? Или я так плох, и он уже давно справился с освободившимся стихийным ядом и даже не подал вида?

Не знаю. Но мне уже без разницы. Надеюсь, хоть после еды большая часть стражников ляжет спать. Может, их так зелья взбодрили? Я приносил в казармы и такие, бодрящие алхимические составы. Но уж теперь‑то они должны закончить своё действие, даже если приняли их только перед входом в пещеру. Недаром же я тут и там вижу зевающих стражников?

Думейн, который тоже закончил тренировку, пока я глазел по сторонам, поднялся на ноги и предложил:

– Давайте ваши миски, возьму на всех троих.

И я, и второй охранник, что сидел рядом, из тех, кто носил на груди символ меча, молча согласились. Там и так возле котла собралась большая часть отряда, к чему толпиться?

Я обновил затычки в нос, но, когда вернулся Думейн, понял, что похоже сделал это зря. Умом я понимал, что горячая каша должна пахнуть восхитительно и быть такой же на языке. Но дарсово зелье, похоже, стирало не только запахи, но и вкусы.

Бывали в моей жизни времена, когда я с жадностью ел варёную тыкву или грыз каменной твёрдости и рыжий от старости билтонг, но они давно позади. Да и не так уж я и голоден, раз сумел впихнуть в себя всего две ложки. Похоже, придётся ждать, когда закончится действие зелья, потому как, даже вытащив мох из носа, я ничего не смог ощутить.

Интересно. Я недоверчиво оглядел кусочки мха. О таком действии на нос обычного ватажного зелья от запаха я не знал. Или же рецепт старика Фимрама сильно отличается от привычного мне? Вроде внешний вид точно такой же…

– Эй, брат, чего замолчал? Сначала дожуй, потом спать ляжешь. Эй, сейчас в кашу нырнёшь!

Я оглянулся, Думейн склонился над вторым охранником, который будто уснул с миской, прижался спиной к широкой сдвоенной каменной сосульке, устроил кашу на коленях, а сам клевал‑клевал носом, да так и сдался, опустив подбородок на грудь. Но едва Думейн пихнул его в плечо, как стражник молчком завалился набок, а дымящаяся каша потекла по камню пещеры.

Думейн с криком подхватился с колен:

– Эй! – опомнившись, схватил свою дубину‑цзянь и бросился прочь, к центру пещеры, где и сидела большая часть народу. – Брат Кирт, брат Кирт, тут брату…

И замолчал, даже замер на месте. И было от чего. Проще оказалось выхватить взглядом тех, кто оставался на ногах, чем тех, кто тоже заснул там же, где и сидел. Что сидел… На моих глазах начали падать даже те стражники, что стояли на страже вокруг Аймара.

Думейн захрипел:

– Как так? Как так?

Раздался громкий, недовольный голос:

– И мне интересно, Кирт, какого гарха происходит? Ты решил ослушаться меня? Снова показываешь норов? Хорошо, я сам!

Мелькнуло, вспыхнуло. Всё произошло так быстро, что я не успел ничего понять. Увидел лишь результат.

Думейн так и замер на половине шага, оборачиваясь, вскидывая свою палицу‑цзянь. Из его груди торчало лезвие меча, который вбил ему в спину один из стражников.

Знакомый мне стражник. Тот самый, над которым было так мало контрактов и так много Указов. Тот самый стражник, что отвратительно ухмылялся, глядя на Закалок, готовящихся к смерти.

Вспыхнуло ещё раз. На этот раз я увидел, как чужой клинок озарился голубым, затем исчез, и Думейн рухнул как подкошенный. Его контракты истаивали на глазах.

Убийца же вытер меч о предплечье и огляделся, спокойным голосом сообщив:

– Сам, всё сам. Может и вы здесь лишние?