Марина Казанцева - Жребий Судьбы

Два дня назад, когда они проснулись на таком же маленьком клочке свободного от камней пространства и обнаружили друг друга, Долбер рассказал, что выздоровление его от раны происходило в каком-то странном месте — тихий, светлый лес, дупло, устеленное слоем сухой листвы. Ему приносили воду в листьях еноты, а белки кормили его орехами, пока он не окреп и не начал выходить и собирать грибы и ягоды. И каждое утро он обнаруживал перед своим убежищем корзиночку со свежим хлебом и крынкой молока. Рана его заживала легко — те же еноты приносили неизвестные листья и прикладывали к ране.

— Уж не в эльфийском ли лесу я был? — сказал Долбер.

И он не знал, сколько дней он пробыл там — ему показалось, что всего неделю. Но рана в боку затянулась, и только тонкий белый шрам показывал, куда именно ударила его стрела чёрного воина Дарнегура.

И вот теперь они едут третий день среди однообразной местности и гадают, что их ждёт впереди. С каждым днём туман начинал опускаться всё раньше — ещё засветло, и с каждым утром отступал всё позднее. Он искажал все звуки, он извращал запахи, он рождал галлюцинации — тогда казалось, что за очередной грядой скал путников ждёт тепло человеческого дома, но за поворотом их снова встречал лишь тот же непостижимый, ползущий струями из скал, туман-обман.

— Что это? — насторожился Лён, услышав доносящийся издалека (а, может, и не слишком) протяжный трубный звук.

— Какая-то тварь стонет. — предположил Долбер, зябко кутаясь в свой плащ.

— Надо останавливаться на ночлег. — проговорил Лён, видя, как ноги лошади затягиваются подвижными, словно бы живыми, струями тумана.

— Здесь, посреди открытого пространства? — поёжился Долбер. — Давай хотя бы дотянем до тех скал.

Он указал на группу тупых вершин, стоящих неподалёку. Кажется, они представляли собой некоторое возвышение и, значит, ночной туман среди них не так плотен.

Товарищи приблизились к избранному месту, спешились и вели коней на поводу, чтобы отыскать местечко посуше, как вдруг из-под самых ног лёнова коня раздались панические вопли:

— Эй, эй! Вы мне сейчас ноги отдавите!

— Кто здесь?! — громко и одновременно крикнули друзья.

Кто-то завозился внизу, и прямо перед путниками выплыла из тумана лошадиная голова. Гнедой вскинул губу и звонко заржал. Но даже поблизости туман искажал звук — похоже, именно это ржание услышали товарищи немного ранее.

Потом обнаружился и владелец лошади — худощавый молодой человек с растрёпанной причёской и бойкими тёмными глазами.

— Я пытался разжечь костёр. — дружелюбно признался он. — Но ничего не получилось — даже искра не высекается.

— А у тебя есть с собой дрова? — осведомился Долбер.

— Ну да, я припас, знал всё-таки в какое место иду. — ответил тот. — Кстати, меня зовут Фазиско Ручеро.

— Что же ты делаешь в таком месте, Фазиско Ручеро? — спросил Лён, устраиваясь на месте, поскольку гостеприимный путник поспешно освободил для них с Долбером местечко у своего неудачного костра.

— Конечно, иду к Ороруму. — ответил тот, доставая из своего мешка припасы. — А вы разве нет?

Он разложил на вышитом платке скромное угощение: яблоки, хлеб, тщательно завёрнутое в тряпочку сало и выставил фляжку с вином.

— Вот, что есть.

— У нас и того меньше. — со вздохом отозвался Долбер, выкладывая к общему столу жалкие остатки сухарей. — А что такое Орорум?

— Так вы вовсе не к нему? — оживлённо спросил Фазиско, совершенно очевидно, радуясь знакомству.

— Нет, мы просто заблудились. — осторожно ответил Лён, не желая объяснять цели своего пути, к тому же и цель ему была неизвестна, а подозрительнее этого нет ничего.

— А у вас нет кресала? — спросил попутчик.

— Кресала нет. — вздохнул Лён. — Мы пользуемся вот этим.

Он протянул палец к дровам, и из пальца вылетела искра. Полешки тут же вспыхнули и загорелся ровный костерок.

— Ух ты! — восхитился Фазиско. — Мои новые знакомые — волшебники! Хорошая примета!

— Ну так что там с Орорумом? — осведомился Долбер, который не пожелал признаться, что он вовсе не волшебник.

И узнали они из объяснения Ручеро вот что: данная местность называется долиной Орорум, что означает «гористая» — это оттого, что она вся усеяна невысокими скалами, а местами сланцевыми платформами. Говорят, что раньше, в далёкие-далёкие времена Орорум был вовсе не долиной, а высоченной горой. Но вот чем-то не приглянулась эта гора одному древнему великану Рдлды-Елды и он во гневе расколол эту большую гору и раскидал на мелкие осколки. Так и появилась долина вместо горы. А не понравилась ему эта гора за своё волшебное свойство. Видите ли, вершина Орорума обладала волшебным свойством: она помогала вспоминать забытое и пробуждала память. Вот Рдлды-Елды и хотел вспомнить, куда он задевал испечённый накануне каравай хлеба. Шёл он шёл к вершине горы целую неделю, весь измаялся. А как пришёл да прислонился к камню, так и вспомнил про каравай, что сам же его и съел. Тут он ужасно рассердился и давай крушить скалы руками. Всё пораскидал до самого основания и только тогда успокоился. Ну, бестолковый великан ушёл, а люди распознали, что вершина Орорума теперь лежит на земле. Им же проще — не надо в горы лезть.

Вот и Фазиско нынче идёт к камню. Есть у него одно дело: сказала ему мама, что он ей не родной сын, а приёмный. Что подобрала она его на дороге, и было ему лет пять — самый несмышлёный возраст. Одет он был в богатую рубашечку, какие простолюдины не носят. Заподозрил тогда Фазиско, что купеческая семья Ручеро ему по званию не слишком подходит, потому что на рубашечке сохранились королевские вензеля.

— Думаешь, обронила тебя королевская семья, пока каталась в карете? — усомнился Долбер.

— Нет, я полагаю, что меня украли из дворца, завезли в другое королевство и бросили на дороге на погибель. — признался новый попутчик. — И я хочу узнать о своих ранних воспоминаниях. Мать сказала, что я назвал ей своё имя — Фазиско, а фамилию приёмные родители мне дали свою — Ручеро.

Поскольку Лёну с Долбером особо было некуда идти — своей настоящей цели они не знали — то они решили довериться Жребию и увидеть, куда путь выведет. Так до полуночи они коротали возле костерка, развлекаясь рассказами и сказками — новый их знакомый был по-купечески общителен и знал множество занимательных историй. Потом все трое завернулись в дорожные плащи и мирно уснули. А утром, едва сошёл туман, путники сели на своих коней и поскакали к вершине Орорума, лежащей на земле. Фазиско уверял, что сможет по известным ему приметам отличить эту вершину от обыкновенных камней, в изобилии усеивающих долину.