Роберт Говард - ЖЕЛЕЗНЫЙ КУЛАК. Сага великих битв

— Нечестно!

Он вопил так, что рефери испугался, смутился и дисквалифицировал меня. Клянусь, я вел честный бой! Я тяжело рухнул на канат. Решение было принято официально, и это больно задело меня.

Поэтому сейчас я сверкнул глазами и спросил Шифти:

— Чего тебе от меня надо?

— Стив, — ответил он, дружески положив мне на плечо руку. — Я знаю, что у тебя золотое сердце! Ты не оставишь в беде своего соотечественника, правда? Нет! Конечно, не оставишь! Ты же старый, добрый Стив! Так вот, слушай: мы с Крошкой попали в передрягу и разорились. Крошка в тюрьме. Мы тут провернули одно дельце, а эти британцы дисквалифицировали Крошку за то, что он побил одного из английских неумех. Крошка не имел против парня ничего плохого, просто он очень возбудим!

— Да уж я знаю, — проворчал я. — Эта крыса оставила мне зарубку на шее. Со мной он тоже очень быстро возбудился!

— Ну так вот, — поспешно произнес Шифти, — нам здесь не позволяют устроить поединок, и мы решили отправиться в Иоганнесбург. Там сейчас гастролирует юный Хилан, и Крошка мог бы сразиться с ним. Но Крошка в тюрьме, и его не выпустят, пока мы не внесем штраф в шесть фунтов. Это, знаешь ли, тридцать долларов! А мы разорены, Стив! Я взываю к твоей национальной гордости! Крошка — такой же американец, как ты, но сидит в заточении только за то, что вступился за честь своей страны!

— Ух ты! — Я навострил уши. — Как это?

— А вот так! Он ворвался в паб, где трое британцев-моряков возводили напраслину на американский флот. Ну, ты же знаешь Крошку — гордый, свободолюбивый импульсивный парень! Настоящий мужчина! Он, конечно, не моряк, но такие заявления в адрес его страны оскорбили его и заставили ввязаться в драку. Он хорошо поддал этим англичанам, но тут появилась полиция, его схватили, отвели в магистрат и назначили штраф, который мы не можем заплатить. Ты только подумай, Стив! — разглагольствовал Шифти, — Крошка, чьего триумфального возвращения в Штаты ожидают тысячи поклонников, сидит в тюрьме на хлебе и воде! А тюремщики издеваются над ним за то, что он вступился за свой флаг и нацию! За то, что защитил честь американских моряков, к которым, напомню тебе, принадлежишь и ты! Я спрашиваю тебя, Стив, неужели ты останешься в стороне и допустишь, чтобы твой соотечественник томился в цепях британской тирании?

— Ни за что! — воскликнул я, охваченный внезапным патриотизмом.

— Кто старое помянет, тому глаз вон! У всех моряков есть неписаный закон: на берегу они обязательно должны заступаться друг за друга.

— Не для того я дрался с англичанами во всех портах мира, чтоб теперь отдать им на растерзание американца! Сейчас, Шифти, у меня нет ни цента, но я достану деньги! Встретимся через три часа в Американском Морском Баре. Я или добуду деньги для Крошки, или буду знать, как их достать. Понимаешь, я это делаю не только для Крошки. Я все еще мечтаю когда-нибудь победить его! Но он американец, а я не настолько мелочен, чтобы из-за личной неприязни не помочь соотечественнику в беде!

— Вот слова настоящего мужчины! — зааплодировал Шифти, и мы с Майком поспешили прочь.

После непродолжительной прогулки мы оказались у здания в портовом квартале, на котором красовалась вывеска: «Южно-Американский Спортивный Клуб». Все здание было ярко освещено, а изнутри доносились вопли, говорившие о том, что идет поединок. Билетер сообщил, что матч только что начался. Я попросил вызвать владельца, Херди, по прозвищу Буйвол, с которым имел честь когда-то сразиться, но человечек поведал, что Буйвол у себя в офисе, небольшой комнатке рядом с билетной кассой, и мне стоит пройти прямо туда.

Я вошел и увидел Буйвола, беседующего с высоким, тощим джентльменом, при виде которого мои волосы на голове зашевелились.

— Привет, Буйвол! — произнес я, игнорируя его дурака-собеседника и сразу же переходя к делу. — Я хочу сразиться сегодня, прямо сейчас. Если у тебя есть кто-нибудь, кто желает подраться, ты разрешишь мне выйти на ринг и подзаработать немного деньжат?

— Странное совпадение! — заметил Буйвол, подергивая длинные усы. — Брент-Хвастун просит меня о том же!

Мы с Брентом с неприязнью посмотрели друг на друга. Мне уже приходилось иметь дело с этим хлыщом. Добрая часть моей боксерской репутации обязана тому, что я всегда побеждал долговязого Хвастуна.

А он, как вам должно быть известно, крепкий орешек! Являясь бессменным победителем во всех боях на своем судне, Брент и на берегу не упускал возможности выступить на профессиональном ринге; впрочем, я тоже не терялся.

Несколько лет назад моей глупости хватило наняться на «Элинор», на которой Брент служил помощником капитана. Он австралиец, а «Элинор» — австралийское судно. Обычно команды австралийских судов славятся своей дисциплиной, но «Элинор» была исключением. Ее капитан представлял собой настоящий пережиток прошлого, а все помощники — прирожденных забияк, а среди них особенно выделялся Брент. Недаром к нему прочно прилипло прозвище «Хвастун».

Однако, будучи на мели, и стремясь добраться до Мадагаскара, где надеялся перехватить «Морскую Леву», я в Бристоле нанялся на «Элинор».

Брент начал задирать меня задолго до того, как мы снялись с якоря. Несколько дней я сносил его злые шутки, но вскоре мое терпение иссякло, и мы сошлись в бою. Бой длился на протяжении почти всей вахты и перемещался от бизаньего салинга до бушприта.

И все же я не назвал бы это настоящей проверкой стойкости, потому что в ход шли не только кулаки, но и свайки, и гандшпуги. Все это смахивало на грубую потасовку.

В конце концов бой выиграл я, швырнув Хвастуна на полуют. Он крепко ударился о палубу и в течение всего рейса чувствовал себя неважно, страдая от боли в сломанной руке, трех треснувших ребрах и сломанном носе.

С тех пор капитан подходил ко мне с приказом почистить якорь только с пистолетами в руках, хотя я и не помышлял о том, чтобы хоть пальцем тронуть эту старую, пропахшую ромом развалину.

И вот сейчас мы с Хвастуном сидели в офисе Буйвола, поглядывая друг на друга, а уж воспоминаний в наших головах было предостаточно!

— Вот что я вам скажу, мальчики, — произнес Буйвол, — после основного матча я позволю вам десять раундов. Даю пять фунтов, и победитель получит еще!

— Это меня устраивает, — проворчал Хвастун.

— Шесть фунтов сойдет, — сказал я.

— Договорились! — заключил Буйвол, не понимая, какую ошибку совершает, позволив мне бороться за тридцать долларов на его ринге.

Хвастун противно захихикал:

— Наконец-то я разделаюсь с тобой, проклятый янки! На этот раз я не поскользнусь и не свалюсь! А ты не будешь бить меня гандшпугом!