Эшли Энн Дьюал - Обратимость (ЛП)
- Но мы – это…
В руке незнакомки, будто по волшебству, появляется тонкий, микроскопический нож. Она порывисто взмахивает им в воздухе, дергается, и в ту же секунду моя щека вспыхивает от боли. Я вскрикиваю.
- Никаких, - орет она, а затем шепчет, - вопросов.
Не знаю, что делать. Как быть. Еле сдерживаю в груди панику, а она так и рвется наружу, так и горит внутри. Отворачиваюсь, зажмуриваюсь, судорожно пытаюсь найти выход, в отчаянии вновь дергаю руками – тщетно. Осматриваюсь – вокруг лишь белые стены. Даже двери не видно. Я в западне, господи, я в ловушке!
- Разве мамочка не научила тебя слушаться старших? – женщина произносит вопрос с таким явным подтекстом, что я даже не успеваю одуматься, как оборачиваюсь и встречаюсь с ней взглядом. – О, - пошатываясь, восклицает она и улыбается, - кое-кого цепляют разговоры о прошлом?
Наблюдаю за кривой ухмылкой незнакомки. Она расхаживает передо мной, вертя в руках микроскопический ножик, и я уже представляю, как силой отбираю его и вспариваю ей горло.
- Мелли, Мелли, - вздыхает женщина, - на кого же ты оставила детей.
- Мелли? – меня не пугает боль. Я вдруг чувствую себя такой смелой, что не страшусь задавать вопросы. – Вы говорите о моей матери?
- Нонсенс, нонсенс! Кареглазая ничего и не слышала о Мелли. Как же так?
- Мелли – это моя мама?
- Мелли – это чудовище.
Сглатываю и упрямо вскидываю подбородок:
- Что вы имеете в виду?
- Ты мелкая, - внезапно прагматично отрезает женщина. Подходит ко мне и протяжно вздыхает, - мышц - нет, спина слабая, суставы трещат, сложение, как у ребенка. Тебя легко не заметить. В отличие от Маргариты.
Незнакомка обходит стул. Я чувствую взгляд, прожигающий мою спину, и напрягаюсь, стиснув связанные руки. Все думаю, как же выбраться, однако непроизвольно увлекаюсь ее смутными подсказками.
- Она – умная. А ты, - мои плечи вдруг сдавливают сильные пальцы, - ты слабая, чужая. Я бы сказала, неосведомленная, но…
Дергаюсь в сторону, пытаясь сбросить с себя руки незнакомки, и вдруг слышу ее едкий, громкий смех. Женщина внезапно освобождает мои плечи и резко возникает прямо перед моим лицом. Буквально в нескольких сантиметрах от моего носа. Она касается длинными пальцами моих щек, подбородка, затем накручивает на мизинец локон моих волос, и обнажает ряд неровных, белых зубов. Будто шипит.
- Знала ли ты, Анна, что твой настоящий отец мертв?
Я не могу вымолвить и слова. Чувствую, как к горлу подкатывают рыдания, прикусываю губу и нервно киваю.
- А знаешь ли ты, кто его убил?
- Вы, - выплевываю я, - вы убили моих настоящих родителей!
Женщина вдруг ласково убирает назад мои волосы. Поглаживает их. Поправляет. Она любовно осматривает мои веснушки, мои дрожащие губы, а затем наклоняется к моему уху и шепчет:
- Мелли Флер, Амелия, моя красавица, моя подруга, и мой брат – мой мертвый, мой усопший, мой сгоревший брат. Не у всех историй счастливый конец, - чувствую, как женщина грубо хватает мое запястье, как она прикасается к нему чем-то острым, как она вонзает это что-то мне прямо под кожу, и кричу от боли, - жечь их всех, - шипит она, нависнув над моим лицом. - Жечь вас всех! Бог решит: кто свой – кто чужой. И он уже не принял Мелли, и тебя он не примет, и Маргариту уничтожит! И единственное, что спасет ваши проклятые души, - сумасшедшая вдруг отпрыгивает в сторону и неврно прячет в карман окровавленный ножик, - смерть.
Ощущаю на глазах слезы и испуганно смотрю вниз, на свою руку. Она в крови. Запястье пульсирует, будто собирается взорваться, и мне ничего не остается, как позволить внутреннему огню выйти на свободу.
- Убью вас, - пошатываясь на стуле, рычу я, - убью. Убью вас всех.
Женщина вдруг обиженно сводит брови. Спрашивает:
- За что? Ты должна сказать мне спасибо! Я усмирю в тебе зверя. Я усмирила его в теле твоей матери, и сделаю это вновь.
- Фанатичка! За мной придут! И тогда…
Незнакомка подлетает ко мне и с размаху ударяет по лицу. В шоке я замираю на полуслове. Смотрю перед собой, на стену и не могу сосредоточиться ни на одной мысли. Разве что думаю, что навсегда останусь здесь, и умру здесь.
- Мой брат не позволил бы тебе так говорить со старшими, - срывающимся голосом восклицает женщина. – Мой брат убил бы тебя в ту же секунду.
Чувствую во рту привкус крови. Оборачиваюсь и сужаю глаза:
- Что же он тогда вас предал?
- Он сбился с пути.
- И устроив пожар, вы излечили его душу?
- Это не мы устроили пожар, - чеканит незнакомка и расширяет и без того широкие глаза. Я вдруг понимаю, что эта женщина ужасно напоминает мне Риту: своим голосом, своими движениями, своей внешностью. Словно точная копия. Да, Рита не сумасшедшая, и еще ни разу не поднимала на меня руку, но черт подери. Они, действительно, схожи! Неужели эта незнакомка и, правда, родная сестра моего настоящего отца? Выходит, она приходится мне родственницей? Матерь Божья. Меня пытает, возможно, собственная крестная! Выплываю из мыслей, когда она говорит, - это Амелия устроила пожар. Это из-за нее погиб мой брат, твой отец, ее муж. К счастью, ей воздалось за этот грех. Бог видит все, Анна, и поэтому он забрал ее вместе с ее же злостью. И не на небо. Поверь.
- Она защищалась, - ощутив обязанность вступиться за мать, восклицаю я, - она боялась вас и поэтому…
- Что поэтому? – перебивает меня женщина. – Что? А? Амелия никогда ничего не боялась! Она – само порождение зла, и ты, - она указывает на меня пальцем, - ты такая же. Пусть еще и не подозреваешь об этом. А твоя сестра? Моя дорогая крестница, Рита, солнышко, она еще коварней, чем весь наш орден вместе взятый! Вы – это единственное, что осталось у меня от моего брата, и вы – это единственно, что осталось от этой проклятой Мелли. И если выбирать между семьей и долгом – я выберу долг.
- В отличие от моего отца.
Эти слова задевают женщину. Она вскидывает широкий подбородок, дергается и шипит:
- Да. Даже в отличие от него.
Мы смотрит друг на друга. Из моего запястья каплями валится на белый пол алая жидкость, губа горит, плечи стонут, но я сижу так ровно, как никогда прежде. Я не позволю ей ощутить мою слабость, пусть внутри и сгораю от страха. Я буду смелой. У меня нет выбора. Таких людей не возьмешь банальной силой. Их испугает лишь всеобъятная храбрость, граничащая с безумием.
- Мы пытались убить тебя столько раз, - пропевает женщина и вновь приближается ко мне. Она облизывает губы и пожимает плечами, - как же так? Я месяцами ломала голову, все пыталась понять: Рита ведь была мертва, и ничто не способно было спасти твое душу. Но планы проваливались раз за разом, один за другим. Не было этому объяснения! Не было! Пока однажды Бог вдруг не свалил на меня ответ, вместе с давно ушедшими родственными чувствами. Я поняла, что ошибалась. Что Маргарита жива, и что именно ее дар не дает тебе уйти, ведь сильнее любви в нашем мире так мало вещей. Любовь – безумна, она опасна хотя бы потому, что лишает рассудка. И она пронзила Риту. Сделала ее слабой, заставила рассекретиться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});