Ольга Романовская - Перстень Мериада

— Вы правы, неприятностей у Вас хватает, — рассмеялся Маскаль. — Вы чем-то рассердили Герцона, и он послал против Вас всю армию своих страхов. Без моей помощи Вам не добраться до Зодчара.

— Помогайте, если хотите, — махнула рукой девушка. Больше всего на свете ей хотелось сейчас спать.

— Не слишком-то Вы разговорчивы!

— Просто я устала, настолько, что у меня даже мысли в голове засыпают, — пробормотала принцесса, мысленно добавив: — А ты что хотел, чтобы я перед тобой всю душу на блюдечке выложила?

Повернувшись к нему боком, так, чтобы, на всякий случай, контролировать его движения, Стелла начала нарочито спокойно готовиться ко сну. Маскаль вроде бы вёл себя мирно, грел руки у огня. Внезапно он подскочил к ней и повалил на землю. Девушка потянулась за кинжалом, но тут поняла причину «враждебного поведения» оборотня: в ствол дерева за её спиной, как раз на уровне головы, вонзилась чья-то когтистая лапа. Как будто можно было так просто снять кисть и метнуть её в кого-нибудь! Стелла с трудом подавила в себе рвотную реакцию.

— Признайтесь, без меня Вас уже не было в живых, — самодовольно заметил Маскаль.

— Что это?

— Где?

— Ну, то, что вонзилось в дерево.

— А, лапа… Всего лишь одна из рук колдуньи Амеллы.

Похоже, для него всё происходящее было обычным, даже скучным делом. Подумаешь, какая-то Амелла раскидала свои руки по лесу!

— А Амелла, она…

Но вопрос задать было некому — Маскаль исчез, бросил её наедине с этой страшной многорукой Амеллой.

Послышались звуки борьбы, приглушенные крики… Через пару минут всё стихло, наступила тишина. Гробовая тишина. От неё девушке стало по-настоящему страшно. В голове, помимо её воли, всплыли прочитанные где-то строки:

Мир полон звуков; тишины

Я не приемлю, как забвенья.

И вздоху каждому струны

Я радуюсь до исступленья.

Тишина, как и автора стихотворения, пугала её, казалась враждебной. Если вдруг наступает тишина, жди беды. К тому же, она мешает сосредоточиться: думаешь только о том, почему вдруг стало тихо, что за этим последует; гадаешь, с какой стороны на тебя нападут.

Полная тишина — это как-то противоестественно, недаром её иногда называют мёртвой. Если есть что-то живое, то оно создаёт шум, хотя бы дышит, а тишина… В сочетание с темнотой всё это слишком напоминало смерть (в конце концов, смерть — это и есть темнота, тишина и неподвижность — три сестры, состоящие друг с другом в прекрасных отношениях), поэтому принцесса пошевелилась. Мимолётное ощущение смерти пропало, стоило исчезнуть хотя бы одной из неразлучных «сестричек».

— Маскаль, Вы ещё здесь? — тихо позвала девушка. Втайне она надеялась, что он не откликнется.

Мгновение — и оборотень вновь оказался в поле её зрения.

— Я решил: провожу Вас до Зодчар, — сообщил он. — Иначе этот народец изрядно попортит Вам жизнь.

Не дав ей времени на раздумье, Маскаль взял в руки корзинку со щенком. Шарар попробовал возражать, но тут же осёкся под холодным взглядом оборотня.

— Эй, куда Вы собрались? — Придя в себя, недовольно спросила Стелла. — Поставьте корзинку на место!

— Вы здесь ночевать не будете.

— А я сказала, буду! — топнула ногой принцесса. — Это моё личное дело, где ночевать.

— Ладно, если Вам так хочется! Видимо, это бесполезно, всё равно, что лить воду в дырявую бочку.

— Что бесполезно? — Она вырвала из его рук корзинку с Шараром и поставила на землю.

— Пытаться Вас переубедить. Нам нужно поговорить.

Девушке стадо как-то не по себе. О чём ему с ней говорить?

Оборотень попытался взять её под локоть, но Стелла отшатнулась и тут же заняла оборонительную позицию с мечом в руках.

— Уходите, мерзкий убийца! Я всё ещё помню о черепе под шкурой.

— Но ведь он не Ваш.

— Слабые аргументы, учитывая род Ваших занятий.

— Значит, Вы настроены враждебно… Что ж, видимо, лучше уйти от греха подальше, чтобы ненароком не обрадовать Вильэнару.

Он сделал вид, что уходит, а потом остановился и впился в неё своими голубыми глазами. У него был тяжёлый взгляд, пронзительный, колючий. Нет, всё же повернулся, позвал волка и скрылся в темноте. Но его расчёт сработал: принцесса не выдержала и окликнула его:

— Маскаль, подождите! О чём Вы хотели со мной поговорить?

Оборотень не вернулся; ей пришлось довольствоваться ответом из мрака:

— Собственно, уже неважно. Сначала Вы не желали разговаривать, а теперь у меня пропало желание. Или испугались темноты?

— Да не боюсь я темноты!

— Вот и прекрасно! В таком случае, счастливо оставаться. А напоследок я хочу посоветовать Вам остерегаться берегов Келин и непосредственных окрестностей водопада Лейвадор — сколько там погибло людей! И не верьте ни одному слову дакирцев: они всегда лгут. Меня Вы больше не увидите, но тёмные силы Герцона не причинят Вам вреда.

— Что ж, не буду мешать Вашему единению с природой, — напоследок усмехнулся он.

Своё обещание Маскаль сдержал: принцесса его больше не видела. В прочем, как и демонов ночи.

В Зодчар она въехала рано утром, когда стража только-только отперла городские ворота. Проезжая мимо угрюмых сонных солдат, девушка чувствовала, что они провожают её недобрыми взглядами. Собственно, ничего удивительного: она с самого утра заставила их думать, задавать вопросы, вместо того, чтобы, как все порядочные жители, подождать с въездом в город. А так нужно подойти, задать ради приличия пару формальных вопросов и протащиться вместе с этой рассветной гостьей шагов двадцать, чтобы отпереть вторые, внутренние ворота.

Несмотря на презентабельный вид внешней стены, дома Зодчара роскошью не блистали. По преимуществу они были деревянными, в лучшем случае, фахверковыми, в один — редко два этажа, иногда с мезонином.

По не мощёным улицам бродила птица.

Прямо перед воротами была широкая прямоугольная площадь, с расставленными рядами пустыми повозками; под ними аккуратными штабелями лежали колья. Очевидно, по воскресеньям здесь был базар.

Стелла клевала носом; она и встала так рано только потому, что хотела наконец выспаться по-человечески. Девушка скользила глазами по развешенному тут и там белью и думала: до чего же до боли провинциальный городишко, не имеющий ничего общего с блистательным Сиальдаром. И, вправду, не имеющий, если не считать формальной принадлежности и официального гражданства его обитателей — зодчарцы были прямыми потомками страллов; общались они по преимуществу со своими «двоюродными братьями» — скаллинарцами. Сиальдарцы их не любили, а временами даже откровенно презирали за архаичный образ жизни.