Иар Эльтеррус - Пробуждение

Он достал из кошеля дымчатый кристалл связи и протянул герцогу. Тот сжал его в кулаке и уставился в пространство. Было время, когда за возможность поговорить со старейшим из зорхайнов он отдал бы все на свете. Но то время давно прошло, сейчас в душе главы второго аррала горел безумный гнев. Гнев на «кукловодов», решивших, что они вправе творить с его страной все, что им вздумается. Что они вправе решать, как жить Игмалиону и населяющим его людям и нелюдям. Не выйдет, господа хорошие! Ничего у вас не выйдет.

Гнев внезапно стал холодным и расчетливым, пламя превратилось в лед. Губы Мертвого Герцога искривила злая гримаса – улыбкой или даже ухмылкой ее назвать было нельзя, скорее оскалом. Король с ректором отшатнулись, такой первобытной жутью повеяло от него, и поблагодарили про себя Троих за то, что ярость этого существа направлена не на них.

– За дело, ваше величество… – прошипел Мертвый Герцог. – За дело…

Его голос больше не был человеческим, и присутствующие поняли, что на дороге ему лучше не становиться, что собственная жизнь для герцога теперь ничего не значит. И он пойдет до конца.

Глава 10

Привычно уклонившись от ветки, Кенрик лениво зевнул – спать хотелось безумно, Марк поднял его еще до рассвета и часа четыре немилосердно гонял. Только затем путники быстро позавтракали и двинулись дальше. У юноши болело все тело, глаза слипались, и он дремал прямо на спине карайна. Только автоматически уклонялся от веток, научившись чувствовать их, за что одноглазый десятник сдержанно похвалил его. Кенрик не знал, что столь быстрый прогресс немало удивил Марка – он не знал никого, кто научился бы тому, что уже умел этот парнишка, меньше чем за год. А этот за несколько дней освоил! Он словно вспоминал что-то давно ему известное. Так, по крайней мере, казалось десятнику. Однако самому юноше он об этом, понятно, не говорил. Ученик должен воспринимать редкую похвалу учителя как высшую награду, не то загордится и станет ни на что не годен.

Путь пролегал в основном по глухим местам, но все равно несколько раз путникам довелось стать свидетелями яростных стычек небольших групп разномастно одетых воинов. Марк в чужие драки не вмешивался, у него было свое задание, и сразу уходил в чащу, а догнать карайна не мог ни всадник, ни тем более пеший. Конечно, им вслед стреляли, но ни разу не попали. Однако ощущение, когда вокруг свистят стрелы, оказалось на редкость неприятным. Юноша проклинал свое невезение, приведшее его в Игмалион именно тогда, когда в стране начался бунт. И бунт, судя по словам Марка, страшный и кровавый. Впрочем, дороги назад все равно нет, его судьба навсегда связана с отрядом Невидимок, это Кенрик уже понял. И, если честно, ничего против не имел – суровые воины в черном ему понравились, более того, вызвали восхищение. Он чувствовал, что для них нет ничего невозможного – за что ни возьмутся, все получается. А уж их боевое мастерство вообще приводило в ступор. Много лет пройдет, прежде чем он сам сможет достичь подобного, труда придется приложить столько, что мороз по коже шел от одной мысли об этом. Но ради такого результата стоило постараться! Поэтому юноша стонал, но упорно тренировался, терпел подколки Марка, удары палкой, которые получал от наставника, если делал какое-нибудь движение неправильно. Однако ему становилось тошно от понимания, что это всего лишь легкая разминка перед тем, что начнется по прибытии на место дислокации отряда. Вот там-то за него примутся по-настоящему…

Вздохнув, Кенрик снова прокрутил в памяти случившееся с момента выхода из портала и в который раз поразился числу невероятных совпадений. Он давно должен был умереть! Не найди он «котенка», не запечатлей и не реши из-за этого Тень защитить слабого неумеху, ставшего кровным братом его сына, из леса Кенрик не вышел бы. Да и дальнейшее тоже неправдоподобно. Случайности? Ох, не верится что-то в такие случайности. Однако постепенно Кенрик свыкался со всем случившимся. Единственное обстоятельство вызывало у него глухую досаду – вынужденная смена имени, но лучше так, чем умереть ни за что ни про что.

День прошел незаметно, на привал путники остановились у древней полуразрушенной шестигранной башни – в Игмалионе так не строили никогда, по словам Марка, эту башню возвели задолго до появления королевства. Весь день они двигались по предгорьям неприступного Онгерского хребта – люди на нем не селились, поскольку прокормиться на голых скалах было невозможно. Однако предгорья были покрыты лесом, в котором можно было встретить кого-нибудь, поэтому десятник старался держаться самых высоких мест, откуда хорошо обозревались окрестности. Впрочем, людей путники так и не заметили.

Уже разведя костер, Кенрик вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Казалось, что-то бесконечно древнее и страшное внимательно изучает и оценивает его, как бы решая, достоин ли он… но чего? Что за странное ощущение? Немного подумав, юноша рассказал об этом Марку.

– Смотрит на тебя кто-то? – встревожился тот. – Молния!

Карайна подошла к нему и потерлась носом о плечо. Некоторое время они молчали, затем Марк повернулся к Кенрику и буркнул:

– Мерещится тебе, парень. Ни людей, ни зверей, ни зорхайнов тут нет. Хотя то, что зверья никакого нет, странно. Молния говорит, что место нехорошее, но безопасное.

Юноша вздохнул – ему становилось все тревожнее и тревожнее, несмотря на слова наставника. Ощущение, что из древней башни на него смотрит что-то, не исчезало. Ему очень не хотелось оставаться в этом месте, но выбора у него не было – наставник явно не собирался никуда уходить, решил ночевать здесь. Что ж, придется терпеть.

– Мр-р-р… – басовито мурлыкнули за спиной.

Раньше Кенрик от такого звука отпрыгнул бы в сторону и ринулся бежать, но не теперь. Тень, как обычно, явился кормить сыночка. Юноша достал «котенка» из-за пазухи, почесал ему шейку и обернулся. На траве лежала небольшая антилопа с разорванным горлом, а рядом довольно облизывался черный кот. Паренек вздохнул и опустил Черныша на землю. Тот сразу ринулся к отцовской добыче и принялся жадно хлебать свежую кровь. Как всегда, перемазался с головы до хвоста, но был вылизан Тенью, а частично вылизался сам. После этого Кенрик обтер его сухой ветошью и снова сунул за пазуху, где «котенок», немного поворочавшись, вскоре засопел.

– Хорошо нам, – довольно сказал Марк, облизывая ложку. – Часовых не нужно выставлять, как обычным отрядам, карайны – лучшие часовые, они к нам никого не подпустят.

– А откуда они вообще взялись, эти карайны? – поинтересовался Кенрик. – Вот в моей родной каверне их нет.

– Беранис их знает, – пожал плечами десятник. – Всегда были. Слухи ходят, что пару тысяч лет назад один маг чего-то сделал с дикими котами, вот они и стали разумными. Но так оно или нет – трудно сказать. Слухи ведь – они слухи и есть, люди чего только не выдумают.