Надежда Попова - И аз воздам

— До сих пор все, кто относились ко мне с почтением, либо оказывались двуличными мерзавцами и пытались в конце концов меня убить, либо мало отличались от бревна по степени разумности. Даже не знаю, какой именно из вариантов был бы утешителен в данном случае.

— Тебе больше пришлось по душе, если б этот человек вел себя неуважительно?

— В общем, да, — кивнул Курт. — В этом было бы больше честности. Уважение на пустом месте не появляется, а мы с ним недостаточно знакомы, чтобы он смог решить, есть ли ему за что уважать меня.

— По-твоему, он прикидывается?

— Не знаю. Если он подослан ко мне обером, дабы шпионить за мною — то несомненно, если же его преклонение искренне — прикидывается все равно: перед собою самим, как и все, избравшие себе кумира. Так куда проще полагать собственные недостатки чем-то естественным, что не должно исправлять и с чем не надлежит бороться; куда проще решить, что ты никто, прах под ногами великих, а все твои несовершенства — натуральное состояние любого человека, и лишь избранные могут его преодолеть.

— Слишком многого требуешь от людей, — укоризненно вздохнула Нессель; он качнул головой:

— Не более, чем от себя.

Ведьма нахмурилась, явно намереваясь заспорить, однако до Ульмера подле мостика уже оставалось всего несколько шагов, и она лишь тихо буркнула:

— Это и есть слишком много.

— Майстер Гессе! — излишне жизнерадостно поприветствовал Ульмер, и Курт едва не отступил назад, когда на миг ему почудилось, что сейчас молодой инквизитор заключит его в объятья. — Как прошло у майстера Нойердорфа? Он что-то узнал? Что-то новое? Что-то по делу?

— Напротив: требовал отчета от меня, — возразил Курт, и, приостановившись, повел рукой, приглашая сослужителя указывать дорогу к собору.

— Требовал отчета от вас? — неверяще переспросил тот, на мгновение запнувшись, и пошел вперед, растерянно поглядывая на своих спутников. — Он же не имеет права этого делать, вы не подчиняетесь ему.

— Именно это я ему и сказал, — кивнул Курт, — на чем наша с ним приятная беседа и завершилась.

— Странно, — проронил Ульмер задумчиво. — Это на него не похоже — вести себя так…

— … опрометчиво? — подсказал Курт, и молодой инквизитор вздохнул:

— Полагаете, его тревожит ваше расследование?

— Разумеется, тревожит; в конце концов, я могу найти нечто такое, что приведет его прямиком на помост, и старика не может не смущать этот факт — вне зависимости от того, виновен ли он в чем-то непотребном или чист, как ангел. «Невинный всегда спокоен» — это придумал тот, кто никогда ни в чем не обвинялся и не знает, что такое настоящее расследование.

Ульмер вздохнул, пробормотав себе под нос неразборчивое согласие, и свернул в сторону, где улица вела к соборной площади. Каменную кладку здесь делали явно еще в прошлом веке, причем из рук вон, отчего мостовая была неровной и похожей на деревенскую дорогу, и горожане больше смотрели под ноги, дабы не споткнуться на старых кривых камнях, нежели вокруг себя, отчего там и сям порой слышались тихие ругательства и короткие перепалки.

— А у меня меж тем есть новости по делу, — сообщил Ульмер самодовольно и, тут же смутившись собственного воодушевления, поправил сам себя: — Вернее, я не знаю, имеет ли это касательство к делу и будет ли нам полезно…

— В любом случае, говори, — подбодрил Курт и чуть не повалился с ног, когда в него, потеряв равновесие, врезался мощный детина в потрепанной и пыльной одежде, взмахнув руками и едва не угодив при этом кулаком в лицо проходящего мимо горожанина.

— Смотри, куда прешь, — зло выговорил детина, однако майстера инквизитора за локоть придержал, не позволив упасть, и уверенно зашагал дальше, напоследок бросив: — Понаехали тут…

— Ты!.. — с оторопелой злостью произнес Ульмер и рванулся назад в попытке догнать уходящего; Курт ухватил его за плечо.

— Брось, — наставительно одернул он. — Что ты вознамерился сделать — настигнуть его и отдубасить за неуважение к моей легендарной персоне или арестовать за покушение на инквизитора?.. Не обращай внимания на подобную ерунду — и жизнь станет много проще. Давай-ка лучше к делу. Итак?..

Ульмер еще мгновение стоял на месте, с напряженным возмущением глядя вслед исчезнувшему в толпе разнорабочему, и, наконец, согласно кивнул, медленно переведя дыхание.

— Да, майстер Гессе, вы правы. Прошу прощения, сейчас такое время — не только майстер Нойердорф на взводе, — пояснил он, снова пойдя вперед, и на ходу продолжил: — Я узнал, что в комнате, которую прежде занимал в «Святом Густаве» исчезнувший inspector Штаудт, несколько дней назад поселились какие-то странные и подозрительные личности. Их двое, смахивают на наемников; по словам Густава, они перед заселением справились, в этой ли комнате обитал пропавший постоялец, а потом еще не раз заводили разговоры и о нем, и о дочери судьи Юниуса. Я пока ничего не предпринимал…

— И не надо, — отмахнулся Курт равнодушно. — Лишь напрасно потратишь силы и время… Я их знаю. Поскольку интерес этих двоих и впрямь не связан с нашим расследованием, тебе говорить не стал; однако, поверь, подозрительного в них не больше, чем в этом здоровяке с дурными манерами.

— Вы знали?.. — растерянно переспросил Ульмер. — И… кто же они? Почему лезут в наши дела?

— Эти двое — братья Ван Алены, раздолбаи, подрабатывающие, чем Бог пошлет; к примеру, ты прав, наемничеством. В последние же пару-тройку лет они нашли себе хлебное и почти безопасное занятие: бродят по Германии и собирают всевозможные байки, чем страшней, чем больше в них дьявольщины — тем лучше. Одному ученому мужу на старости лет возжелалось славы, и он задумал написать душеспасительный труд о Господних чудесах и человеческих грехах, а поскольку самому таскать свою старую задницу по всей Империи лень, да и небезопасно — подрядил двоих неглупых ребят, дабы выполнить за него эту часть работы. Ясное дело, что в пути братцы не упускают случая подзаработать и иными способами, однако их интерес к дому Юниусов, в коем, по местным слухам, обретался призрак его дочери, коренится всего лишь в непраздном любопытстве и тщеславии их нанимателя.

— Им платят за каждую историю?

— Да, — кивнул Курт с усмешкой. — И чем она увлекательней, тем плата больше. Отсюда и рвение. Разумеется, можно было бы эти истории и попросту сочинить (и не сомневаюсь, что порой они так и делают), однако парни, похоже, попросту втянулись и теперь гоняются за сказками с непритворным увлечением. Что ж, человека всегда влекло неизведанное…

— Потому у нас и столько работы, — буркнул Ульмер недовольно, и Курт невесело усмехнулся: