Роберт Сальваторе - Меч Бедвира

— Вы наверняка заслуживаете лучшего, чем этот олух, дорогая леди, — сообщил наглец, галантно взмахивая шляпой.

Нетрудно догадаться, что громила с ревом бросился вперед, но Оливер сделал движение первым, и не в сторону, а вперед. Он нанес быкообразному противнику удар головой прямо между ног, чем сразу охладил его пыл.

Неудачливый кавалер взвыл и прижал руки к низу живота.

— Похоже, ты больше не будешь думать о дамах, верно? — осведомился Оливер.

Несчастный застонал и рухнул на пол, а Оливер ловко отступил в сторону. Один из приятелей громилы, однако, уже приготовил кинжал. Оружие метнулось вперед, но было перехвачено прямо под головой Оливера мечом Лютиена и отброшено в сторону. Свободной рукой юноша нанес быстрый удар, прямо в нос, свалив его владельца на пол.

— Ox! — воскликнул Лютиен, потирая ободранные костяшки пальцев.

— Вы не знакомы с моим другом? — галантно осведомился Оливер у человека на полу.

Оставшийся приятель ринулся вперед, тоже с кинжалом, и Лютиен приготовил меч, считая, что уж этот бой — за ним, но Оливер прыгнул вперед, вооружившись рапирой и кинжалом.

Толпа попятилась; Лютиен заметил, что преторианские стражники смотрят на них с отнюдь не мимолетным интересом. Юноша понял, что если бы Оливер убил или серьезно ранил этого человека, его могли арестовать на месте.

Толпа громко ахнула, когда человек сделал выпад кинжалом, но Оливер легко уклонился, метнулся вбок и плашмя шлепнул его по заду рапирой. Упрямый громила сделал новый выпад, Оливер парировал его и снова наградил противника шлепком.

Мужчина, которого ударил Лютиен, стал подниматься, и юноша приготовился к прыжку, чтобы встретить его, но женщина, очарованная вниманием Оливера, успела первой. Она аккуратно сняла одну туфлю, ухитрившись сохранить на лице безмятежное выражение. Внезапно красотка принялась так энергично пинать мужчину босой ногой в лицо, что он снова упал на пол, извиваясь и пряча голову.

Это вызвало аплодисменты у зрителей.

Оливер прервал игру с громилой после нескольких пассов и перешел в нападение, его клинки танцевали, то со звоном перекрещиваясь, то со свистом рассекая воздух, притягивая взгляды, когда они скрещивались, и вызывая ропот, когда резали воздух. Шаг вперед и выпад скрестили клинок хафлинга с кинжалом человека. Оливер ловким движением вышиб оружие из руки противника.

Маленький храбрец отпрыгнул назад и опустил рапиру, переводя взгляд с ошеломленного громилы на валявшийся на полу кинжал.

— Довольно! — внезапно крикнул хафлинг, перекрывая шепот и вздохи толпы.

— Ты думаешь, что можешь добраться до оружия, — сказал Оливер противнику, глядя на него в упор. — Возможно, ты прав. — Хафлинг постучал рапирой по тулье своей шляпы. — Но я предупреждаю вас, сэр: в следующий раз я не только обезоружу вас, я лишу вас руки, и это не пустая угроза!

Противник взглянул на кинжал в последний раз, затем нырнул в толпу, разразившуюся хохотом. Оливер изящно поклонился и убрал свое оружие, осторожно пройдя мимо первого громилы, который все еще стонал и держался руками за поврежденное место.

Многие, особенно гномы, постарались пройти поблизости от Оливера, чтобы иметь возможность похлопать по спине храброго и веселого хафлинга. Победитель принимал эти знаки внимания с искренней улыбкой.

— Не успел вернуться — и уже затеял свару! — заметил Тасман, когда хафлинг и Лютиен вернулись на свои места за стойкой. Однако юноше показалось, что на самом деле трактирщик не сердится.

— Но, сэр, — отвечал Оливер с обиженным видом, — речь шла о репутации леди.

— Да… — согласился Тасман. — Леди с большими… шипами!

— О! — драматично воскликнул хафлинг. — Не смей оскорблять мои возвышенные чувства!

Оливер поймал взгляд Лютиена, сидевшего с открытым ртом в полном изумлении от происходящего, и захохотал снова.

— Ты научишься, — заметил Оливер. Лютиен не мог сказать наверняка, было это обещанием или угрозой.

14. ПЕРВАЯ РАБОТА

Лютиен думал, что «Крошечный Альков» — самое нелепое название для улицы, какое он когда-либо слышал. Но когда Оливер провел его по узким улочкам с ветхими деревянными строениями, повернул за угол и сообщил, что вот они и дома, Лютиен подумал, что улочку неспроста назвали так странно. Крошечный Альков был скорее переулком, чем улицей, не более восьми футов в ширину, и утопал в тени высоких зданий, главные двери которых находились с другой стороны.

Они прошли сквозь мрак безлунной ночи, осторожно переступая через тела пьяных, что не сумели добраться до собственных дверей. Возможно, впрочем, что у них просто не было дверей, которые они могли бы назвать своими. Единственный уличный фонарь горел в переулке над сломанными перилами и выщербленными ступенями, ведущими к обитой железом двери. Когда они проходили мимо, Лютиен заметил огни, мерцавшие внутри, и согнутые тени людей, двигавшихся там.

— Гильдия воров, — шепотом объяснил Оливер.

— А ты входил в нее? — Лютиен считал свой вопрос абсолютно резонным, но взгляд, который бросил на него Оливер, показал, что хафлинг совершенно не разделяет его чувства.

— Я? — высокомерно переспросил Оливер, усмехнулся и пошел дальше, из-под света фонаря в ночную тьму.

Лютиен поравнялся с ним, перейдя переулок четырьмя домами дальше, на верхней ступеньке еще одной идущей вниз каменной лестницы, которая заканчивалась узкой, но длинной площадкой и деревянной дверью. Оливер надолго остановился, внимательно изучая дом и поглаживая аккуратно подстриженную бородку.

— Здесь я и жил, — прошептал он.

Лютиен не ответил, обеспокоенный странным поведением друга. Оливер медлил, казалось, он чего-то боится.

— Нам нельзя спускаться вниз, — наконец объявил хафлинг.

— Что, нужно научиться чувствовать такие вещи? — спросил Лютиен, на что Оливер только улыбнулся и сделал шаг назад, снова поднявшись на уровень улицы. Здесь хафлинг резко остановился и щелкнул пальцами, затем повернулся и метнул свой кинжал вниз по ступеням. Тот с громким стуком вонзился в дверь и задрожал.

Лютиен открыл рот, чтобы спросить хафлинга, что это он делает, но его остановило какое-то звяканье, звук трущихся друг о друга камней и внезапное шипение. Он опять повернулся к двери, затем отпрыгнул назад, к Оливеру, когда стрелы стали рикошетом отлетать от каменных ступеней. Площадка вспыхнула жарким пламенем, а когда юноша с недоверием уставился вниз, большой камень выскользнул откуда-то сверху дверного проема и упал в пламя.

Пламя исчезло настолько внезапно, словно великан перегнулся через перила лестницы и задул свечу.