Александр Самсонов - Добро пожаловать в Накки-ярви

Раненая накки выполняла функции разведчика, ныряя поочередно в указанные Инквизитором зеленые полукружья из ветвей. Каждый раз, когда она появлялась в арке, Иннокентий Константинович взмахивал рукою за ее спиной, будто посыпал чем-то невидимым ее следы. На шестой или седьмой раз, он этого делать не стал и негромко окликнул нас:

— Пожалуй, рискнем пройти через этот проход.

Легкий озноб пробежал по позвоночнику — глубине арки виднелось мутное облако тумана. Да и запашок еще тот, словно на помойке в жаркий день.

Припадая на раненую ногу, вихляя ягодицами, первой шагнула под полукружье ветвей накки. Она погрузилась в туманное облако по пояс, и следующим, настороженной походкой двинулся Инквизитор. Я кивнул Светке, которая испуганно затопталась перед аркой, пропуская перед собой Фелицию, прижавшую к груди, словно ребенка, Ивана, и подтолкнул девушку вперед.

Вонючий туман рассеялся через несколько шагов. Передо мной замаячила спина Светки, из-за ее плеча виднелась тяжело ступающая Фелиция, осторожно несущая бессознательное тело инквизиторского секретаря. Светящаяся плесень лежала на стенах тоннеля, в котором мы оказались, но она почти не давала света, позволяя с трудом разглядеть путь на несколько шагов вперед.

— Не терять друг друга из вида. — Донесся спереди глухой голос Инквизитора. — И не вздумайте касаться стен.

Предупреждение пришлось кстати. Светка испуганно отдернула руку от светящегося пятна над головой и завертела головой по сторонам. Я, встретившись с ней взглядом, постарался улыбнуться как можно беззаботнее и поощряюще поднял большой палец вверх.

Блуждание по подземному лабиринту, а извилистый, как кишка, коридор с темными отворотами, в которых светились желтые и зеленые огоньки, похожие на чьи-то голодные глаза, можно назвать только так, продолжалось около двух часов. Время, казалось, застыло, придавленное слоями грунта, висевшего над головой, но выработанное годами тренировок состояние хронометрии отсчитывало минуты, часы.

Стены раздвинулись вширь, светящиеся пятна на стенах и потолке исчезли, откуда-то сверху потянуло холодным сквозняком. Мягкая размоченная глина под ногами сменилась холодным мокрым песком.

— Вроде б пришли. Кто-нибудь может зажечь огонь? — Раздался над ухом голос Инквизитора.

Огонек зажигалки отодвинул темноту на пару метров, осветив мокрые ржавые трубы над головой. Светка, Урманский, Фелиция с Иваном на руках и девица-накки, имени которой я так и не узнал, столпились рядом.

— Подвал какой-то. — Светка сделала шаг в мою сторону и зябко дернула плечами. — Интересно, куда же мы забрели?

Порыв леденящего воздуха загасил трепещущий огонек. Я несколько раз щелкнул зажигалкой, но, выкинув россыпи искр, она не загорелась. Белесые, чуть светящиеся пятна возникли перед глазами. Несколько раз моргнув, я убедился, что пятна не рассеялись, а, наоборот, их количество увеличилось, и они начали составлять размытый человеческий силуэт.

— Тихо. — Шепотом произнес Инквизитор. — Слышите?

Где-то впереди, почти на грани восприятия, слышалась музыка.

— Идем туда. — В голосе Урманского послышалось облегчение.

По мере продвижения по подвалу звуки усиливались. Гитарные аккорды звучали все четче и четче.

Выбросив забарахлившую зажигалку на пол, я зашарил по карманам, в надежде найти ей достойную замену. Пальцы нащупали корпус мобильного телефона. Врученный Пауком аппарат имел встроенный фонарик, но какое-то шестое чувство нашептывало: не включай.

Неожиданно наступила тишина. Музыка затихла. Урманский шепотом выругался, но затем совершенно спокойно произнес:

— Призрак. Слева от нас.

Колеблющийся силуэт, сотканный из слегка светящегося белого тумана, неподвижно завис в нескольких шагах от нас. Светка испуганно приткнулась мне в бок, и я ободряюще прижал ее за плечо. Не всегда привидения могли нести в себе опасность для жизни человека. Обычно они питались энергетикой, излучаемой любым живым организмом, и только те, у кого имелись, так называемые, «пробои» в ауре, могли потерять жизненную энергию при контакте с этими представителями тонкого мира. Тень неуспокоенной души, как любил говорить Дядя Арчил, всегда привязана к определенному месту и несет в себе определенную функцию. Опасность могут представлять только заклятые фантомы, поставленные для охраны какого-то места или имеющие печать проклятия.

Опять зазвучали струны гитары. Бравурная мелодия всколыхнула белый силуэт, и он рассеялся множеством маленьких пятен, которые закружились хороводом под трубами. В такт движению донеслись слова песни.

Несется небом Дикая Охота,Рычат в азарте Гончие Судьбы.И этой ночью гонят не кого-то.Я — дичь, а позади мои следы.

Я — дичь, но не слаба и бессловесна,Я от погони убегу в рассвет.Я, хохоча, разбрасываю песниИ огрызаюсь в темный силуэт.

Роняет пену дикая погоня,Но я ее сумею избежать.Свою удачу удержу сегодня,Хотя порой приходится бежать.

Прорвусь к рассвету алому как кровьИ отдохну, пусть разные заботыПридут потом, но этой ночью вновьПридется мне участвовать в охоте.

И вновь помчится Дикая Охота —Часы, минуты будут нелегки.Всего лишь ночь осталась до субботы,А там, глядишь, и отмолю грехи.

— А ведь завтра — суббота. — С какой-то странной интонацией произнес Урманский.

— Это — всего лишь песня. — Неожиданно возразила Светка. — Всего лишь песня, которую поет человек. И этот человек рядом.

Светлые пятна, на которые рассыпался призрак, поблекли и пропали в темноте. Донеслись чьи-то голоса, затем звук хлопнувшей двери. Опять послышалось бренчание гитары, словно кто-то не умеющий играть, попытался выдать мелодию, совершенно не представляя, как берутся аккорды.

Наплевав на все предчувствия, я включил фонарик мобильника. Узкий луч света раздвинул темноту на десяток шагов и уперся в блестящую от влаги кирпичную лестницу.

Ступеньки заканчивались перед хлипкой на вид дверью, за которой кто-то продолжал терзать несчастную гитару. В том, что за стеной находился один человек, сомнений не возникло — такой гнусной какофонии не смог бы выдержать ни какой слушатель.

Осмотр двери много времени не занял. Судя по петлям, она открывалась в нашу сторону, и чтобы ее вышибить пришлось бы затратить слишком много силы, без гарантии, что косяк не сместится и заклинит всю конструкцию.