Альвина Волкова - Сказка для злой мачехи или в чертогах Снежной королевы (СИ)

— Что‑то я не понимаю, — нахмурилась я, — Где носило Эмиля? Он, что не заметил, что творилось на улице? И зеркало, если Лаира его восстановила, почему призванной пришлось заново его собирать?

— Где носило Эмиля, я не знаю, — поморщилась Сейда, — а зеркало… зеркало распалось. Со смертью Лаиры ушли и ее Силы. Ведьма просчиталась. Призванная обладала лишь их слабым отголоском.

— Ведьма была в замке?

Глаза Сейды остекленели, бледные губы вытянулись в линию.

— Пришла, когда утихла пурга. Потребовала отвести ее в усыпальницу, но когда они спустились вниз, лед их не пустил.

— И ведьма сдалась?

— На время. Эмиля она заколдовала, чтобы он во всем слушался призванную, а сама ушла.

Я озадаченно приподняла брови, но сообразила:

— Она вернулась. Десять лет назад. Тогда призванная и начала похищать детей.

— Верно, — кивнула Сейда, — Ведьма узнала, что для того, чтобы попасть в усыпальницу достаточно будет поставить дьявольское зеркало напротив входа. Силы, заключенные в нем, подчинят лед, и ведьма попадет в пещеру. Но призванная, в отличие от нас, не была бессмертной, начав собирать зеркало, она начала быстро стареть.

Закрыв глаза, я потерла переносицу. Интересно, чтобы я начала делать на месте их призванной? Мои мысли перенесли меня в то время, когда я только открыла глаза и поняла, что без понятия, где нахожусь. Страх. Паника. Апатия. Слезы. Меня кидало из одного состояния в другое. Я не знала, что мне делать, не знала, как избавиться от этого кошмара. Меня несколько дней подряд знобило, поднималась температура, бросало то в жар, то в холод. Мне никто ничего не объяснял, всю информацию я узнавала по крупицам: я — Ринари; я королева; по мнению окружающих, я ведьма; я жена короля Николаса, у короля есть дочь, ее зовут Белоснежка. О том, что у Ринари есть брат, я узнала лично от него. О том, что не изменилась — случайно. О своих ночных способностях — экспериментально. Никаких целей, кроме как найти способ вернуться домой, у меня не было. У меня никто ничего не просил, мне никто ничего не предлагал. По сути, я была полностью предоставлена сама себе, что хочешь, то и делай. Единственная мысль, которая возникала у меня в голове помимо поисков зеркала: "я должна ему помочь". Кому? Зачем? Не понятно. Встретившись с Николасом, я предположила, что королю, но вникнув в его работу, усомнилась — вмешательство в управление королевством могло нарушить весь ход событий, — я сперва не особо об этом задумывалась, пока в замок не заявились служители церкви Светлого. Их возмутил указ о постройке дома лекарей. По их словам — во всем воля Светлого — жить или умереть, и, значит, не презренным смертным спасать тела и души, а им — священникам. Это меня убило. Служители Светлого действительно занимались врачеванием, лечили травами и молитвами, но, как понимаете, особых результатов от такого лечения ожидать не приходилось, поэтому от них и выходили либо калеками, либо вперед ногами. О лекарях в Ристане знали. К ним обращались, и, хотя лечение их не всегда было удачным, процент смертей был значительно ниже, чем у духовников. Своим указом я хотела собрать их вместе и обучить. У Ирона были книги по классической фармакологии, у меня знания анатомии и физиологии. Но, увы, этому не суждено было сбыться. От духовников откупились, указ прилюдно разорвали, а меня поздней ночью пожурили, точнее со злорадной, но мягкой улыбкой указали на мое место, словом, сиди ты, Рита, и не высовывайся. Проглотив обиду, я бросила все силы на то, чтобы найти зеркало, но тогда моя деятельность привлекала внимание графа Лейкота. До этого он только догадывался, — хотя, кто знает, шило‑то в мешке не утаишь, — а тут он, по неизвестной мне причине, ночью заявился в кабинет короля, где я, как раз, перебирала отчеты, собирая информацию и сопоставляя данные. Так что первое знакомство состоялось не лицом к лицу, а лицом и попой, которая нагло выглядывала из‑под диванчика, куда закатился нужный мне свиток. Натану так и пришлось некоторое время говорить с моей пятой точкой, так как я упорно не желала признаваться, что застряла. Лейкот помог мне выбраться, о потом еще минут пять боролся с рвущимся наружу смехом, но воспитание победило. Узнав, кто я, точнее мою версию, кем я являюсь, и, убедившись, что это я какое‑то время занимаюсь проверкой финансовых отчетов, Натан подсунул мне стопку анонимных писем и попросил разобраться. Я разобралась. Ничего в этом сложного не было. На предстоящей ярмарке два кузнеца под шумок решили оклеветать своего более удачливого товарища по картели и за несколько дней до празднества начали распространять слух, что неизвестный вор обчистил королевскую оружейную и сбыл кузнецу все наворованное. Естественно кузнецы лорда не волновали, его волновала оружейная в которой несколько месяцев назад недосчитывались двух мечей, и ладно бы обычных, — Лекот не обратил бы на это внимания, — так, нет, пропали наградные, которые все как один на пересчет. Эта история меня тогда очень повеселила. Под покровом ночи, я, как тот выдуманный вор, проникла в помещение королевской оружейной, и начала делать перепись того, что там было, сверяя с подробным списком, который любезно предоставил мне лорд Лейкот. Выяснила, что мечи списали, как обычные, но записи, что их вынесли, не было, хотя в остальных случаях запись присутствовала. Я решила поискать мечи в оружейной, и не ошиблась (или мне просто повезло), по какой‑то причине мечи не вынесли. Их спрятали: закопали в ящик с мелким песком, который стоял в самой оружейной. Спросите, причем же тут кузнецы? А при том, что сын одного из них служил в оружейной, и, бывало, приводил отца на экскурсию, и мечи эти очень его заинтересовали, очень он хотел их изучить, о чем он и намекал в письмах к своему сообщнику, прося того помочь забрать их из тайника. А почему я об этом вспомнила? Да потому, что Натан стал следующим, кому я решила помочь, а еще потому, что эти события калейдоскопом последовали одно за другим, не позволяя ни расслабиться, ни подумать. Но возвращаясь к вопросу, что же я стала бы делать на месте их призванной, ответ очевиден — потребовала бы вернуть меня домой. И, думаю, она это сделала, в смысле, потребовала у Лаиры вернуть ее домой, тем более, детей она боялась, тогда не понятно, почему ее оставили, или у каждой призванной есть свои условия, которые нужно выполнить, прежде чем вернуться? Ох, хотелось мне знать какие они — мои условия.

— Призванная, — окликнули меня.

— Рита, — поправила я, и, убрав руку от носа, внимательно посмотрела на Сейду.

— Призванная, — зло сощурила льдисто — синие глаза бывшая снежная королева.

Нет, так не пойдет. Не позволю какому‑то волшебному зеркалу загонять меня в рамки своей сказки. Я еще хорошо помню ощущение, когда морок Ринари навязчиво диктовал мне свои правила. Детская влюбленность. Неуверенность в себе. Идиотские страхи. Хватит.