Тата Орлова - Анастасия. Дело для нежной барышни

— Ну и ладно, — пожала я плечом. Села, вытащила из верхнего ящика обе папки по ювелирам. За последние полтора дня бумажек в нем прибавилось.

Вот толку от них….

Протоколы, протоколы, протоколы…. Уже с нашего осмотра, запоздавшие по запросам предыдущего следователя….

Ничего…. Ничего…. Ничего….

Информации было много, толку — никакого. Если исходить из заключений экспертов, кражи являлись выдумкой, вот только оснований не верить именитым мастерам ювелирного дела у меня не было.

— Энгин, — добравшись до последней бумажки, позвала я, — а как Аннет удалось вскрыть тайник наставницы пансиона? Он же был магически защищен.

Виль и Николас тут же оторвались от своего занятия….

Я знала, что этот вопрос заставит их взбодриться. И не важно, что Сванетти не знал, о какой Аннет шла речь, главным тут было другое — сама загадка и возможность ее разгадать.

— Зеркальная пленка, — не открывая глаз, отозвался Энгин. — В стандартных куполах одной из рабочих основ является непрерывность.

— На зеркале идет искажение, — возразил ему Вильен. Минимальное, но его достаточно, чтобы поднять тревогу.

— Зеркальная пленка, — вздохнув, повторил Энгин. — Аннет не хватает магического образования, что ей совершенно не мешает. Она идет напролом в вопросах, за которые остальные просто не берутся, потому что это невозможно. А уж в том, что касается хитрости и изощренности, равных ей нет. — Он улыбнулся, похоже, собственным мыслям. Поерзал на стуле, устраиваясь удобнее, и только после этого продолжил: — Она создала формулу заклинания, которая заставляет отражать сам воздух, что решает сразу две проблемы. И с непрерывностью, и с плотностью. И всё это на том уровне, который и магией-то не называют.

— Барышня она видная, — оправдал мои надежды Сэм, тут же "поймав" идею, — ее бы запомнили. На личину рассчитывать бесполезно, в ювелирных лавках против них установлены маячки.

— Жаль, — вздохнул Вильен, — а такая версия была.

В отличие от моего эксперта, который тут же склонился над столом, Николас продолжал смотреть на меня:

— Ты ведь о чем-то не договариваешь? — неожиданно по-доброму улыбнулся он мне, сбив на мгновение дыхание. Такого Сванетти я не знала.

Виль встрепенулся, Сэм — усмехнулся. И даже Энгин открыл глаза, чуть развернувшись в мою сторону.

— Не договариваю, — кивнула я, не видя смысла скрывать очевидное. — Меняю гениальную мысль на сытный обед.

— Угощаю! — первым оказался Самюэль.

— Поддерживаю, — выпрямился на стуле Энгин.

Главное в этом деле — стимул! Матушка всегда так говорила.

— Виль, — укоризненно качнула я головой, — ты же с сиротского дома….

Тот задумчиво прикусил губу, пытаясь понять, что я имела в виду, и… засмеялся, стукнув ладонью по столу:

— Так просто!

— Это только предположение, — остудила я его пыл.

Не подействовало, Вильен был уже совершенно уверен в том, что я — права.

— А нам? — насупился Сэм.

— А вам, — закрыв папки и поднявшись, заявила я, — после обеда. А пока — думайте.

Спорить со мной никто не стал. Это была игра….

Мы все любили в нее играть….

Жаркус постарался! Рыбный супчик со сливками и зеленью на первое, на второе тоже рыба — филе в золотистом кляре и рассыпчатая крупа, обильно политая чуть островатым, пряным соусом. На сладкое — тонкие, почти прозрачные блинчики с медом и кувшин с моим любимым ягодным киселем. От чая, хоть нам и предлагали, все предпочли отказаться.

Сам хозяин таверны, лично накрывавший наш стол, теперь стоял за стойкой и умильно смотрел на меня. О втором покушении здесь было уже известно.

— Я так больше не могу, — в очередной раз встретившись с Жаркусом взглядом, вздохнула я.

— Это я не могу, — пытаясь дожевать очередной блинчик, прошамкал Вильен. — И есть больше не могу, и не есть — тоже не могу.

Судя по дружному чавканью, остальные были с ним согласны. Кроме нас пятерых за столом сидели еще Маркони и Лой. Этих пригласила лично я, чтобы потом не пришлось повторять пришедшую в голову идею.

— Все, перерыв, — откинулся на спинку стула Сэм. — Ты пыл-то свой умерь, — толкнул он локтем сидевшего рядом Энгина, — а то не сможешь исполнять свои обязанности.

— Мне думать не надо, — хохотнул тот в ответ, но тарелку с двумя оставшимися блинчиками отодвинул. Тут же передумав, вернул ее на место, но пальцы о салфетку вытер, как и Самюэль, взяв паузу. — Так что там с сиротским домом? — сыто проурчал он, намекая, что пора бы вернуться к вопросу, ради которого мы тут собрались.

Остальные оказались с ним солидарны, дружно посмотрев на меня.

— Виль, ты или я? — сделав вид, что совершенно не замечаю направленных на меня взглядов, поинтересовалась я.

Тот качнул головой, на мгновение блаженно закрыв глаза.

Несмотря на неплохое жалованье, монет у Вильена постоянно не хватало. Большую часть он отдавал в императорский банк, копил на свой дом. Комнатка, которую снимал, была небольшой, соседи — шумными. Столовался вместе с остальными постояльцами, что на пользу ему не шло — с нашими-то нагрузками, так что мы с Сэмом старались подкармливать друга, изобретательно находя для этого веские причины. А то бы….

Парень был гордым, но не до самовлюбленности, что меня радовало. И — печалило. Внимание к себе со стороны девушек он принимал за проявление женской жалости

Поступи Виль в магический корпус, куда его зазывали, уже бы жил самостоятельно, но он предпочел Следственный департамент. Родителей Вильена убили во время ограбления, когда ему было двенадцать. Из близкой родни — никого. Так он, сын мелкого торговца, попал в сиротский дом, на пансион оставшегося ему в наследство не хватило.

А спустя три года у Вильена открылись магические способности, что вновь изменило его судьбу. Из маленького городка на севере Аркара Виль попал в столицу империи.

— Сама, так сама, — с улыбкой глядя на своего эксперта, заметила я. Видеть его таким… добродушно-расслабленным, было весьма приятно. — Приют, пансион, сиротский дом, кадетский корпус… — начала я, переведя взгляд на Маркони, — отличаются друг от друга лишь внешним антуражем, законы, по которым они живут — едины. Есть лидеры явные, вокруг которых обязательно появляется ближний круг тех, кто готов не только смотреть в рот, но и сделать все, что их кумир прикажет. Есть те, кто оказался на другой стороне, стал врагом. Их — травят. Жестко, безжалостно.

Легкость, которая еще минуту назад витала над нашим столом, растаяла, как пар над остывающим киселем.

Жаль, конечно, но мы не забывали, ради чего пришли сюда.