Энн Бишоп - Королева Тьмы

С этими словами он вышел из комнаты.

Александра еще долгое время сидела на месте.

Сплошные увертки и ложь. Он сказал, что Джанелль было семь лет, но сколько ей могло быть на самом деле, когда Повелитель начал нашептывать свои сладкие речи на ухо ребенку? Возможно, он даже создавал иллюзии единорогов и драконов, которые выглядели вполне убедительно. Может быть, беспокойство, которое Александра иногда испытывала, слушая Джанелль, было последствием тлетворного влияния этого чудовища, а не странностями самого ребенка?

Она не могла отрицать, что в Брайарвуде происходили страшные вещи. Но совершали ли те мужчины свои жуткие зверства по собственной воле или же будучи марионетками невидимого кукловода? Она уже имела несчастье узнать, на какую жестокость способен Деймон Сади. Будет вполне логично предположить, что его отец обладает куда более утонченными вкусами в этой области. Неужели вся та боль и страдания причинялись только для того, чтобы один-единственный ребенок стал настолько уязвимым, чтобы почувствовать зависимость от этих мужчин?

Доротея была права. Повелитель и впрямь оказался чудовищем. Сидя здесь, Александра была твердо уверена лишь в одном: она сделает все, что в ее силах, лишь бы увезти Вильгельмину и Джанелль прочь отсюда.

Он почувствовал, как по его лопаткам скользнули ладони Деймона, а затем на миг замерли на плечах, прежде чем начать бережно разминать сведенные судорогой мышцы.

— Ты сказал ей, что Джанелль — Ведьма? — тихо спросил он.

Сэйтан сделал глоток ярбараха, кровавого вина, и закрыл глаза, наслаждаясь тем, как напряжение постепенно стихает, по мере того как умелые пальцы разминают мускулы.

— Нет, — наконец отозвался он. — Я сказал ей, что Джанелль — Королева, чего, впрочем, должно было быть вполне достаточно, но…

— Это не имело бы никакого значения, — произнес Деймон. — Той последней ночью, на одной из винсольских вечеринок, когда я наконец понял, что на самом деле представляет собой Брайарвуд, я намеревался рассказать Александре об истинной ценности Джанелль. Я убедил себя, что тогда она поможет мне увезти ее из Шэйллота.

— Но ты ничего не сказал.

Руки Деймона замерли, а затем перешли на другие мышцы, не менее напряженные, чем плечевые.

— Я подслушал ее разговор с другой женщиной. Александра сказала, что Ведьма — лишь символ Крови, но, если бы живая легенда действительно появилась, она бы надеялась, что у кого-то хватит храбрости придушить это существо в колыбели.

Сэйтан почувствовал, как по его телу молнией пробежал гнев, но так и не сумел понять, его это чувства или Деймона.

— Мать-Ночь, как же я ненавижу эту женщину!..

— Филип и Леланд тоже не слишком невинны.

— Нет, разумеется, нет. Однако они лишь следуют за Александрой, как за своей Королевой и матриархом семьи. Она обвинила меня в том, что я лживыми речами заманил Джанелль в ловушку, но сколько же лжи они скормили ей, задрапировав ее в одежды истины и придав ей такую же убедительность? — Повелитель горько рассмеялся. — Я могу сказать тебе сколько. У нас было много лет, чтобы подметить все душевные шрамы, которые остались на месте не до конца заживших ран, причиненных их словами.

— А что будет, когда она узнает, что ее родственники здесь?

— Будем решать эту проблему, когда возникнет истинная необходимость в этом.

Деймон наклонился поближе и слегка коснулся губами шеи Сэйтана.

— Я могу сделать могилу, которую никто никогда не найдет.

Последовавший за этим заявлением поцелуй заставил Повелителя вздрогнуть и вспомнить о том, что с его сыном необходимо обращаться очень и очень осторожно. Он и сам мог время от времени погрузиться в приятные мечты о создании глубоких могил, чтобы выместить свой гнев, однако Деймон мог сейчас же исполнить свою угрозу, не колеблясь.

Он снова вздрогнул, ощутив легчайшее прикосновение темной, женской силы к самому краешку своих внутренних барьеров.

— Сэйтан? — с обманчивой мягкостью протянул Деймон.

Ночь наполнилась волчьей песней.

— Нет, — мягко, но твердо произнес Повелитель, отстранившись от сына. — Уже слишком поздно для подобных шагов.

— Почему?

— Потому что хор, который ты сейчас слышишь, поет приветственную песнь. Джанелль вернулась.

Деймон побледнел, и Сэйтан бережно провел ладонью по руке сына.

— Пойдем-ка в мой кабинет и немного выпьем. И прихватим с собой Люцивара, поскольку он, скорее всего, к этому времени успел здорово разозлить Мэриан своей чрезмерной заботой.

— А как же Джанелль?

Сэйтан только улыбнулся:

— Мальчик мой, после одной из подобных поездок приветствия мужчин, кем бы они ни были, стоят в лучшем случае на третьем месте в списке приоритетов. На первом — горячая ванна, на втором — плотный ужин. Поскольку мы при всем своем желании не можем состязаться с ними, можно расслабиться и подождать в приятной компании момента, когда Леди пожелает видеть нас.

Сюрреаль мчалась по коридорам. Каждый раз, когда она оказывалась на распутье, один из чопорных, молчаливых лакеев жестом указывал ей нужное направление. Возможно, первый предупредил остальных, после того как она зарычала на него:

— Где кабинет Повелителя?!

Сюрреаль показалось очень странным, что слуги, по всей видимости, были ни капли не удивлены тем, что она мчится по коридорам в одной ночной рубашке. Впрочем, учитывая, с какими мужчинами бедным ведьмам этого двора приходилось иметь дело, это, возможно, было не так уж и диковинно.

Добравшись до лестницы, которая вела в семейную гостиную для неофициальных приемов, девушка подобрала подол ночной рубашки до колен, чтобы не наступить случайно, и бросилась вниз по ступенькам в большой Зал. Все это время Сюрреаль ругалась сквозь зубы, потому что мраморный пол показался ее босым ногам холодным как лед. Вместо того чтобы вежливо постучать, она один раз как следует треснула по двери кабинета кулаком, а затем вихрем промчалась к столу из черного дерева, за которым сидел, наблюдая за ней, Сэйтан, так и не успевший донести бокал с бренди до рта.

Деймон и Люцивар, с удобством устроившиеся в двух креслах напротив отца, уставились на незваную гостью.

Оказавшись непосредственно пред очами Повелителя, Сюрреаль уже не была так уверена, что хочет обратиться по этому вопросу именно к нему, поэтому она полуобернулась к Деймону и Люцивару и выпалила:

— Неужели у меня нет права решать, нужен ли мне самец в постели?!

Воздух за столом мгновенно заледенел, но тут же вернулся в норму, когда Люцивар тупо уточнил: