Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — курфюрст

— Да, — раздраженно сказал он, — но меня такое не красит, верно?

— Это всех не красит, — сказал я. — Особенно тех, из-за кого. И еще некоторых, кто пытается что-то изменить недемократическим путем насильственного переворота. Демократия должна уметь себя защищать как дома, так и далеко за его пределами! И если у вас тут расквартировано с полусотни хороших воинов…

— Сотня, — поправил он мрачно и отвел взгляд.

— Еще лучше, — сказал я с оптимизмом. — А то жизнь наша полна ожидаемых неожиданностей… У вас как, отсюда как-то видно, что делается в вашей спальне?

Он помолчал, я видел, как хочется уйти от ответа, наконец произнес с великой неохотой:

— У всех королей, думаю, такое предусмотрено. Мы не простолюдины, у нас угроз больше.

— Абсолютно верно, Ваше Величество!

— Что вы хотите, сэр Ричард?

Я посмотрел ему прямо в глаза.

— Ваше Величество, вам разве опыт не подсказывает?

— То мне, — буркнул он, — а у вас молоко на губах не обсохло!

— А я вампир, — сказал я. — Информационный. Чужим опытом питаюсь, чтобы меньше свою дурь показывать… хотя, конечно, ухитряюсь, еще как ухитряюсь.

Он криво усмехнулся.

— Когда, по-вашему?

Я прислушался, голоса вроде бы все еще раздаются на дворе, но часть как бы переместилась в здание.

— Мне кажется, — сказал я осторожно, — ваш сын, принц Роднерик, не совсем уж лег спать перед долгим путешествием с утра. Хотя, на мой взгляд, стоило бы выспаться.

Он буркнул:

— Может быть, просто гуляет напоследок?

— Да, — согласился я, — только по-своему. По своим правилам.

Он приблизился к стене, разделяющей эту комнату и его королевскую спальню, оглянулся на меня с неудовольствием. Я сделал каменное лицо, он потрогал россыпь блестящих камешков на стене, один послушно отодвинулся в сторону.

Глава 6

Я попытался мысленно восстановить в памяти стену спальни с той стороны, так и есть, там в нарочито затемненном месте мозаика из множества блестящих камешков, кусочков стекла, малахита, так что в той пестроте даже самый блестящий глаз останется незамеченным.

Через некоторое время он буркнул:

— А кто там на моем ложе?

— Ваш внук, — сообщил я. — Простите, Ваше Величество, но я угостил его императорским вином…

Он поморщился.

— Надеюсь, не облюется.

— Спит, как убитый, — заверил я. — А еще… тихо-тихо!.. Слышите?

Он сделал мне знак, чтобы я умолк, хотя из-за такой толстой стены вряд ли услышат наш шепот.

Я торопливо перешел на запаховое зрение, сработало очень плохо: я увидел там еще свой блеклый образ, растянутый от ложа и до двери, потом сосредоточился, заболела голова, в ушах неприятный звон, но стена как бы стала матовой, я увидел в сером цвете королевские покои, где распахнулись двери, вошел принц Роднерик с обнаженным мечом в руке.

Я успел увидеть вооруженных людей в коридоре, но войти они не посмели, зато Роднерик, крадучись, приблизился к ложу, поднял над головой меч.

Рядом со мной Фальстронг судорожно вздохнул. Меч принца с такой скоростью метнулся вниз, что мы увидели только сверкающую полосу блестящей стали.

— Умри! — выкрикнул Роднерик остервенелым голосом. — Умри, сволочь!

Меч рассек закутанное в одеяло тело чуть ли не пополам. Брызнула кровь, а Роднерик в исступлении рубил и рубил, пока все ложе не залил потоками крови, а затем отшвырнул меч на середину комнаты.

Фальстронг тихо стонал сквозь зубы. Я успокаивающе положил ладонь на плечо и тихонько сжал, выказывая искреннее сочувствие и поддержку.

А в спальне Роднерик ухватил со стола корону обеими руками, жадно припал к ней губами.

— Наконец-то!.. Наконец-то я король!

Он резко повернулся к теснящимся в коридоре сторонникам, но те смотрели в ужасе на истекающее кровью изрубленное тело на ложе, все еще укрытое кусками одеяла, и войти не решались.

— Я король! — повторил он громко. — И отныне Варт Генц — мое королевство. И в нем будут только мои законы!

Он красуясь поднял на вытянутых руках корону, полюбовался, снова прижался губами к золотому ободку с рубинами, а потом медленно и торжественно опустил себе на голову.

В зеркале фигура оставалась темной, он поставил перед ним светильник с тремя свечами, и корона заиграла всеми красками драгоценных камней.

Некоторое время гордо поводил плечами, смотрел то задирая подбородок, то выпячивал нижнюю губу, руки упер в бока.

Мы слышали, как он проговорил негромко:

— Наконец-то… Наконец-то я король… и королевство все мое!

Фальстронг снова простонал сквозь стиснутые челюсти. Я думал, что он так и будет терзаться душевными муками, но короли — люди из другого теста, он поднял руку над головой, там вдоль стены свисает неприметная шелковая веревка под ее цвет, ухватил за узел на конце и с силой дернул.

В дальнем конце королевской спальни распахнулась широкая дверь. Группа воинов в полных доспехах и со щитами в левой, а с мечами в правой, вбежали согласованно, словно одно тело с сорока ногами и двадцатью головами, остановились, будто застыли.

Принц Роднерик опешил всего лишь на миг, про эту дверь, судя по его лицу, явно не знал, но тут же пришел в себя и сказал гордо и надменно:

— Король Фальстронг мертв!.. Отныне я — король!

Фальстронг, скрипя зубами, ухватился за нечто невидимое мне в стене и с силой потянул в сторону. Тихо затрещала, лопаясь, тонкая ткань, закрывающая тайную дверь.

Вход в королевскую спальню распахнулся и с этой стороны. Надменно вскинув подбородок, Фальстронг сделал шаг вперед и остановился, суровый и мрачный, несмотря на то что был в ночном белье.

— Пока еще нет, — произнес он холодным и очень державным голосом. — Пока еще нет, сын мой.

Принц Роднерик застыл в диком изумлении, потом на лице появилось недоверие, страх, непонимание.

— Что? — прокричал он. — Ты… призрак?.. Ты — призрак!.. Уходи, я тебя не звал!.. Ты не можешь мне повредить!

Я сказал громко:

— Он и раньше не мог. А я вот могу.

Он бросил на меня лишь злобный взгляд искоса, Фальстронг куда страшнее, прокричал дрожащим голосом:

— Убирайся обратно в ад!.. Ты не хотел отдавать мне трон, я должен был…

Фальстронг молча смотрел на него с суровой скорбью.

— Убить? — спросил я. — А дождаться не мог?

Роднерик вскрикнул:

— Дождаться? Сколько еще ждать?..

Фальстронг смотрел на него с мукой в глазах, а Роднерик, что-то поняв по моему лицу, ринулся к королевскому ложу. Одеяло залито кровью, но человеческую фигуру, хоть и заметно осевшую, видно отчетливо.