Маргит Сандему - Демон и дева

— Протест! В чем вы меня еще хотите обвинить?

Председатель заколебался. Он взглянул на галерею, открыл было рот, но так и не успел ничего сказать. Сельский судья отклонил протест.

Председатель больше не осмеливался смотреть на галерею.

— Так когда приезжал адвокат Сёренсен? — снова повторил вопрос Менгер.

— Он приезжал на следующий день после смерти Тарка и за день до смерти его жены.

— А самого Тарка не могли отравить?

— Исключено. Симптомы его болезни в точности соответствовали симптомам дифтерии.

— Но у фру Тарк вы не нашли этих симптомов?

— Нет. Они полностью отсутствовали. Сёренсен попросил слова:

— После этих провокационных обвинений я считаю возможным воспользоваться своим правом на защиту. Я заявляю, что эта молодая дама, Винга Тарк, ненавидела свою мать. Сколько раз я слышал ее злобные выпады против матери. Она не раз желала ей смерти.

— Ложь! — вскричала Винга со слезами на глазах. — Да, мы могли иногда поссориться. Я не всегда была согласна с тем, как меня воспитывали. Но покажите мне тринадцатилетнюю девчонку, которая не разу не протестовала, когда ее пытались слишком рано уложить спать?

Председательствующий постучал молоточком по столу. Винга должна сесть и вести себя прилично!

— Винга Тарк права, — поддержал Менгер. — Тринадцатилетний ребенок не всегда отдает отчет в том, что говорит, и может высказываться иногда слишком резко.

— Но она из рода Людей Льда, — многозначительно прибавил Сёренсен. — Все мы знаем, на что они способны.

Тут Снивель решил, что на сегодня хватит. Стало слишком горячо, хоть Винга выглядела и не слишком благородно.

Председатель не смел ослушаться.

Менгер заявил, что если слушания будут прерваны и завтра, то он подаст протест в вышестоящую инстанцию.

Председатель только кивнул.

Имя Снивеля было впервые упомянуто только на третий день.

Сёренсен пригласил свидетелей, подвергавших сомнению достоверность показаний Винги. Свидетели были куплены. Винга никогда раньше их не видела. Девушка, якобы работавшая в то время в Элистранде. Может быть. Винга смутно помнила одну девушку, проработавшую на усадьбе не более недели и выгнанную за воровство.

Конюх, которого Винга вообще не признала. Он засвидетельствовал, что Винга грубо ругалась и издевалась над лошадьми.

Она попросила Менгера дать ей слово. Она никогда не издевалась над животными. Никто из рода Людей Льда никогда не обращался грубо с животными. Тому есть сотни свидетелей. Затем рассказала о первой свидетельнице и о краткости ее пребывания на усадьбе. И она никогда не угрожала матери. Это ложь. У Менгера хватало свидетелей, подтверждавших достоверность слов Винги.

В этот день Хейке должен был дать отчет в том, что он делал до прихода в Гростенсхольм, чтобы получить свое наследство. Спокойным, мягким голосом он поведал о том, как нашел отчаявшуюся Вингу, как они были вынуждены скрываться.

Сёренсен вскочил и спросил, где они скрывались. Он явно терял контроль над собой. Но Хейке не захотел выдавать тайну их пребывания. Затем юноша рассказал о том, как Винга обратилась за помощью к адвокату Сёренсену и попросила помочь вернуть Элистранд. А как же! Герр Сёренсен был их семейным адвокатом! Сёренсен ни словом не обмолвился о том, что усадьба принадлежит ему. Потом объяснил, как их смог найти адвокат Менгер и как тот предложил свою помощь.

Забыв про всякую осторожность, Сёренсен вскричал:

— Уважаемые члены суда! Вы слышали? Все это какая-то мистика. А как было на самом деле?

С галереи послышалось сердитое сопение. Но поздно!

И закончил Хейке рассказом о нападении.

Он произвел весьма благоприятное впечатление на всех сидевших в зале. Никто не думал теперь о его внешнем виде. А иногда его лицо казалось даже красивым.

Потом слово взял Менгер.

Сёренсен погибал.

Менгер рассказал об услышанном в трактире разговоре между самим Сёренсеном и двумя его друзьями.

Вот тогда впервые было упомянуто имя дяди Снивеля.

Среди судей пробежал ропот недовольства. Председатель сжался в своем кресле.

Но Менгер не стал углубляться в детали. Он подвел итоги слушанию. Адвокат Сёренсен представал совсем в другом свете.

— Это очень слабый человек, — заключил Менгер, — использующий грязные методы борьбы. Пытающийся остановить двух молодых людей по дороге в суд, организовавший нападение…

— Ложь, — закричал Сёренсен. Он постоянно вытирал пот со лба.

— К счастью, мои клиенты сумели выбраться из ловушки…

— С помощью колдовства, — ликующе подтвердил Сёренсен. — В жилах этого человека, Хейке Линда из рода Людей Льда, течет кровь самого дьявола!

Медленно, очень медленно Менгер обернулся. Делая большие паузы между словами, произнес:

— А вы откуда знаете, что было наслано на разбойников?

— Он… сам сказал.

— Слышал ли кто-нибудь еще из сидящих в этом зале, как Хейке или Винга говорили о том, что было наслано на разбойников?

В ответ послышалось неотчетливое «нет».

Менгер масляными глазами посмотрел на Сёренсена:

— Возможно, некий элемент магии все же присутствовал в их освобождении. Но вряд ли это дело рук Хейке. Но трое разбойников оставили молодых людей в покое именно по этой причине. Вы пришли к таким выводам, просматривая отчеты о нападении, посланные разбойниками своему заказчику?

— Ерунда! Просто предположение с моей стороны. Сами посмотрите на его лицо!

— Крайне странное предположение! Ладно, довольно. Я хочу представить вам дело так, как оно видится мне, — невозмутимо продолжил Менгер. Он смертельно устал. — Первое: Вемунд Тарк обвинил своего адвоката Сёренсена в том, что тот разорил усадьбу. Упомянув при этом, что адвокат не раз выражал желание завладеть такой усадьбой.

Сёренсена увольняют. На той же неделе умирает Тарк. От дифтерии. В этом нет ничего подозрительного. На следующий день приезжает адвокат и выражает соболезнования жене покойного. На следующий день умирает и она от похожего на дифтерию заболевания. Вспомните, Сёренсен не знал, что есть свидетель его увольнения… Остается тринадцатилетняя несмышленая девочка. Как она могла спасти усадьбу от разорения, если над этим трудился знающий адвокат?

— Протестую!

— Протест принимается. Думайте, о чем говорите, адвокат Менгер.

Кивнув, Менгер продолжал таким же спокойным голосом:

— И этот адвокат приезжает в усадьбу и увольняет в Элистранде всех подряд! Кому-то подыскивает приличную работу, кого-то просто выгоняет. Одного за другим. Через год усадьба выставляется на аукцион. А чего же еще было ждать?

Сёренсен снова поднялся:

— Все было по закону. И фрекен Тарк не имеет никаких прав требовать назад усадьбу, проданную с аукциона!