Александр Прозоров - Повелитель снов

— Я понимаю, барон, новорожденной Швеции лишние враги сейчас ни к чему…

Андрей наполнил кружку медом и осушил ее большими глотками. Скушал несколько колбасок. Шведский посланник ухватил пальцами щепоть редьки с морковью, кинул в рот, старательно облизал персты. Вздохнул:

— Да, королю Густаву только войны на восточных рубежах сейчас и не хватает. Тут вы попали в самое больное место, князь. Но вы знаете отнюдь не все, дорогой Андрей Васильевич. Пять лет назад с согласия риксдага король конфисковал церковные земли и сокровища, а на полученные деньги ныне вербует немецких наемников. Ландскнехты — крепкие бойцы, а потому прогулка по Швеции обойдется вам немалой кровью. И что вы получите? Дикие, безлюдные, каменистые земли, изрезанные озерами так, что негде поставить нормальный двор и распахать огород. Я говорю про восток Швеции, князь. Сакульское княжество там рядом — вы знаете, каково жить в тамошних дебрях. Пусть Швеция падет, потратив золото казны на войну с Русью, а не на защиту свободы от датской короны. Но что получите вы, князь, и ваш царь? Дания вернет власть над старой провинцией и неизбежно захочет присоединить отнятые русским царем земли. Это новая война, такая же кровавая. Далеко от Москвы, далеко от торговых путей. Но рядом с вашим княжеством, Андрей Васильевич. Ради чего, князь? Король готов дать вам на хлопоты восемьсот талеров. Это золото спасет его корону. Но вы, князь, ваша страна от войны, от низложения Густава не получит ничего, кроме крови. И пусть даже вы удержите Выборг и Ботнический залив. Стоит ли Северная Пустошь, которую Дания постоянно будет пытаться себе вернуть, хоть одной человеческой жизни? Стоит ли терять маленькую дружественную Швецию и наживать такой ценой лютого врага в виде сильной Дании на многие века?

Барон Тюрго откинулся, перевел дух и принялся поглощать свой горчично-медовый салат. Андрей тихонько рассмеялся: сказал бы ему кто года три назад, что в свои девятнадцать он станет важным субъектом в мировой дипломатии! Между тем что ему за дело до этой несчастной Швеции? Он всего лишь повторил высказанное вчера мнение боярина Кошкина, дьяка Разбойного приказа. Западные соседи слабы — так отчего бы их и не пощипать? Что касается человеческих жизней — то об их ценности схизматики заботятся лишь тогда, когда не имеют другого способа остановить более ловкого конкурента.

Смех князя озадачил и обеспокоил шведского посланника. Тюрго пересел к князю на скамью, выложил на нее между собой и Андреем несколько кошелей:

— Восемьсот талеров, князь. Не ради Швеции, не ради Густава, Андрей Васильевич, — ради Руси, ради своей страны вы должны отвести угрозу этой страны. Соседи по воле Господа, наши страны должны стать друзьями. Не на сегодня, не на год, но на долгие века, пока наши берега омывает одно и то же море. Коли вы любите Русь — отведите внимание государя от наших рубежей! Больше полувека не проливалось крови на этих границах. Так пусть положение сие останется и впредь.

Нельзя сказать, чтобы Зверев чувствовал себя нищим. Серебро в казну, как оказалось, возвращать не нужно, половина отцовского подарка еще уцелела. Переселенцы вот-вот начнут платить оброк, да и их дело с корабельщиком Евграфием должно вскоре дать прибыль. Но золото — это такая липкая и ядовитая зараза… Его никогда не бывает мало, оно само норовит заползти в карман, оно так соблазнительно — особенно когда лежит так близко и уже почти принадлежит тебе. Золото — новые работники, новая броня и оружие для новых холопов, новые лошади и новая усадьба…

— Зачем Московии Швеция? — вкрадчивым шепотом продолжил свою речь посланник. — Разве Швеция постоянно тревожит русские рубежи, разоряет деревни и угоняет людей в полон? Разве от нее стоит плач по всей Руси? Разве ее в народе называют Божьим наказанием? Разве для защиты от нее что ни год снаряжаются на службу десятки тысяч бояр? Разве у шведов вы были в плену, Андрей Васильевич, и разве им платили выкуп в две сотни рублей? Почему русские так долго терпят унижение? Почему не желают силой установить покой на своем порубежье? Такой же, каковой уже полвека царит на границах со Швецией? Что происходит с вами, князь? Что за странное умопомрачение нашло на умы думных бояр? Я верю вам на слово, князь, и пусть шведская казна опустеет на тысячу талеров, но обещайте, Андрей Васильевич, что хотя бы попытаетесь повернуть взоры царя Иоанна на восток, к Казанскому ханству, к вашему истинному и давнему врагу. Вы слышите меня, князь? Подумайте, разве это не слова вашего друга, соратника, всей душой болеющего за дела русского государства? Казанское ханство — вот кровавая рана, которой постоянно истекает Московия. Вспомните о ней, князь. Напомните о ней государю. Хотя бы покажите пальцем в ее сторону…

Барон Тюрго выложил на скамью еще один кошель.

Андрей, стремясь скрыть смущение, снова схватился за кубок, опрокинул его в горло, едва не захлебнувшись пенным медом.

Удар был не в бровь, а в глаз. Действительно, почему Русь ни разу не попыталась угомонить Казанское ханство, постоянно терзающее его своими набегами? Понятно, отчего не связываются с Крымом. Это, как ни крути, окраина Османской империи, от тяжелой поступи которой сотрясается половина Ойкумены. Нападешь на Крым — огребешь в ответ тяжелейшую войну с Высокой Портой. Но почему Москва не трогает Казань? Найти или вспомнить ответ Зверев не мог. Зато в голове тут же всплыло предсказание Лютобора и всевидящего зеркала Белеса: через тридцать лет Русь одновременно атакуют с трех сторон Польша, Османская империя и Казанское ханство. И тысячелетней истории русских земель придет конец. Тридцать лет… Тактически растрепать сейчас Швецию было легко и приятно. Стратегически — через тридцать лет, когда Россия съежится до размеров карликовых стран, шведы наверняка пожелают за унижение отомстить. Если же их удастся сохранить союзниками… Может быть, на пару по северным буреломам от сельджуков отбиваться придется.

И все же почему московское правительство так жалко реагирует на татарские грабежи?

— Тысячу талеров сейчас, — открыв поясную сумку, загрузил в нее золото князь Сакульский, — и тысячу, если удастся обратить внимание государя к востоку. По тысяче все время, пока получится отвлекать русские силы к Волге.

— И вы клянетесь, князь, что приложите все силы для сохранения дружбы между Швецией и Русью?

— Заметь, барон: не предавать русские интересы в угоду шведской короны, а стремиться сохранить и упрочить дружбу наших стран и правителей.

— Именно так я и сказал, Андрей Васильевич.

— Коли так, быть посему, — кивнул Зверев. — Клянусь.