Татьяна Зингер - Чтица Слов

Её он изобьет, не более. Но что будет с Иттаном?

— Пожалуйста, услышьте меня, — проскулила Тая. — Я найду деньги, только отпустите.

— Заткнись уже. Тебя приказано доставить живой, но никто не уточнял, насколько целой.

Лезвие резануло рубашку, прочертило тонкую линию по коже. Боль была какой-то ненастоящей, далекой, размытой. Тая хотела развернуться и ударить — раз уж она не чувствует боли, — но второй наемник приставил свой нож к горлу Иттана. По шее потекло темное.

— Так понятнее? — ухмыльнулся наемник, водя лезвием. — Утихни.

29

В Затопленном городе воняло. Когда Иттана тычками вели по осклизлым камням, выстилающим ходы; и когда его кулем бросили на земляной пол; и когда стянули руки спереди веревкой — воняло безостановочно. Гнилью и старостью. Водой, кисшей в лужах-ямах. Воздуха — любого, пусть даже тухлого — не хватало. Казалось, если вдохнуть полной грудью- тот кончится. Потому Иттан дышал мелко, часто, хватая крупицы сырого воздуха губами.

Тая молчала, но её присутствие ощущалось незримо. Она рядом.

И что с того?..

— Ну, здравствуйте, беглецы, — услышал Иттан голос столь же скользкий, как и полы в Затопленном городе. Промасленный, прогнивший. — Я переживал, деточка.

Человек подошел совсем близко, прихрамывая — Иттан слышал, как подошвы его башмаков чавкают по глине. Видимо, он дотронулся Таи, потому как девушка зашипела:

— Отпусти меня…

— Зачем? — Ворковал голос. — Ты такая сладкая, такая славная, такая родная.

Шлепок пощечины и Таин тихий всхлип слились воедино. Иттан дернулся, но бессильно повалился обратно, когда наемничья рука сжала его шею.

Если бы только он мог воспользоваться тем, что подарили боги. Одурманить людей истинной силой, что бурлила, требуя выхода. Но для создания самого пустякового заклинания любому магу нужен либо зрительный контакт (особенно это касается заклятий, направленных на человека), либо специальные пасы (если у заклятья нет адресата). Иттан был лишен и того, и другого. Пальцы связанных рук не слушались. Глаза слепо щурились.

— Будешь знать, как заставлять меня волноваться, дурочка, — с тяжким вздохом сказал человек. — Ну-ну, не плачь. Так, а это твой друг?

Он склонился над Иттаном, опалив его кожу дыханием: дешевая выпивка и чеснок. Много чеснока.

— Как тебя зовут? — Вопрос почти светский, лишенный грубости. Между тем, от человека разило жаждой страха.

— Иттан. — Молчать глупо, спорить — тоже. В общении единственная надежда спастись.

Он посмотрел, не мигая, туда, где, наверное, находилось лицо человека. Встретился бы с ним взглядами, если бы мог видеть.

— А я — Кейбл. — Хохоток и легкое похлопывание по плечу. — Очень приятно, друг.

Человек был ранен. Новое чутье Иттана обнаружило запах спекшейся крови и гноя. Бедро. Ножевое. Ему больно, потому-то он прихрамывает и опирается на левую ногу, стараясь не ступать на правую.

Вкус боли оказался упоительно сладким. Иттан, словно изголодавшийся, впитывал его в себя через нос, через метку на глазах. И в тех прояснялось. Стали различимы силуэты. Приглушенные, как в туманной тьме беззвездной ночи. Но силуэты!

— Уведите её, — приказал Кейбл. — Я хочу пообщаться с моим новым другом наедине.

Тая взвизгнула, засучила ногами. Её крики звонким эхом разбивались о каменные стены.

— Отпусти! — верещала она. — Кейбл, послушай… Не тронь меня! Кейбл, Иттан ни при чем… Я сама убежала… Да отпусти ты, скотина!

Её голос отдалялся и вскоре затих. Капала вода. Мерно. Нудно.

— Я готов выкупить Таю у тебя. — Иттан не узнал свой голос, охрипший и иссушенный.

— Выкупить?! Ха, сразу видно делового человека. Редко в мои владения захаживают графские сыновья. Берк-младший, интересно, — протянул Кейбл, охая, когда сел напротив Иттана. — Бывший декан в академии, не так ли?

Откуда он знал? Когда успел раздобыть информацию? Иттан всегда подозревал, что сведения в низинах города распространяются быстро — но ведь их должен кто-то пустить.

— Направлен в гарнизон для отбывания трехлетней службы, — тоном канцелярского служащего бубнил Кейбл. — Думается, там и познакомился с малышкой-Таей. Да?

Он кивнул, и Кейбл, обрадованный правоте своей догадки, продолжил:

— Она умеет очаровывать мужчин. Всё-таки жаркая кровь рынди сказывается. Спал с ней?

— Нет.

Иттан ни секунды не колебался перед ответом.

— Врешь! — разъярился Кейбл, и в запах его крови примешалось нечто едкое.

— Нет, — прежним голосом повторил Иттан.

Нерастраченный резерв обжигал легкие. Магия совсем рядом. Её можно ухватить за хвост, но не применить — ибо истинная сила, не найдя выхода в конкретном заклинании, попросту растворится.

Иттан сжимал и разжимал кулаки, но пальцы лишь сильнее немели.

Всё бесполезно.

И сам Иттан — бесполезен. Как поломанная вещь. Как сломанный человек.

— В любом случае, уже не важно. — Кейбл почесал щетину. — На войне любому мужику позволительно владеть бабой, пусть даже принадлежащей кому-то иному. Одного не понимаю, как вам удалось улизнуть из гарнизона? И как ты, графский сынок, лишился зрения?

— Потерял в бою. — Повел плечом. — Мы сбежали через портал.

— А-а-а. — Наверное, Кейбл не понял, о чем речь, но понимающе причмокнул. — Тае повезло найти тебя. Спасибо, что вернул мою девочку в целости и сохранности.

— Она не принадлежит тебе.

— Вообще-то её папаша проиграл дочурку несколько лет назад, потому она принадлежит мне и никому иному. Помню, как её приволокли ко мне, запуганную, тощую. На вид — совсем кроха. А я сразу понял — отныне она моя. Знаешь ли ты, Берк-младший, каково это — полюбить? — Иттан не ответил, и Кейбл продолжил. Голос его подрагивал. — Никогда прежде я не беспокоился так о женщине, как об этой малолетней рынди. Я рассказал ей всё, что знал сам. Моя мать, тогда бывшая в уме, но уже слабая телом, обучила её скрипке. Тая, правда, не догадывается, кем мне приходилась та старуха, что травила ей жизнь. — Кейбл поерзал. — Тебе, конечно, придется заплатить за пользование моей женщиной, но я никогда не отпущу её от себя. Пойми, Берк-младший, тебе не быть с ней.

Эхо его голоса множилось и разбивалось на сотни оттенков, пробегая по стенам катакомб. Здесь обитали люди. Ютились как крысы, днями, месяцами и даже годами не видя солнечного света. Существовали целыми семьями. Рождались и умирали, чтобы быть погребенными здесь же — под толщей земли и песка.

Все, даже властелины этого уродливого затопленного мира были ничтожно малы для тех, кто жил сверх.