Руслан Михайлов - Кровь и Пламя

— Ждите! — приказал я, легко увидев пульсирующий в телах немых воинов яркий огонь жизненной силы.

Я бы мог легко выпить этот огонь, возникни у меня такое странное и такое голодное желание…

Занг! Занг!

На миг у меня возникло желания убрать щит и принять арбалетный болт своей грудью. Затем вытащить его, сломать, спрыгнуть в пропасть, найти стрелка попавшего в меня и медленно оторвать наглому ублюдку его верещащую от ужаса голову….

Проклятье… вновь эти словно бы чужие мысли зазвучали у меня в голове…

Стоя на вершине, высясь над ущельем, с легкостью отбивающий чужие стрелы, я сам себе казался духом одинокой гранитной скалы взбешенным вторжением чужаков. А вот и мое ужасное возмездие, вам, твари…

— Давай! — выдыхаю я, и сразу десяток воинов одновременно бросается вперед, рядом бежит гном.

Миг… еще один миг… тяжкий и страшный хруст раздается от края обрыва, где на выступающий вверх громаднейший камень навалились хрипящие от натуги воины.

Миг…

И немыслимо дикий грохот заглушает все звуки без исключения. Часть скалы словно испаряется, мгновенно исчезнув за обрывом. Прекращаются и выстрелы в мою сторону, воздух не рвет больше ни единой стрелы.

А над ущельем вспухают два облака…

Первое видят все — огромное облако взлетевшей каменной пыли не заметит только слепой.

Второе… дрожащее багровое марево с тонкими ярко красными прожилками,… будто туманное видение отличнейшей мясной вырезки зависло в воздухе… это облако, наверное, вижу только я.

Нет…

Не только я…

Вон и отец Флатис внимательно провожает медленно вздымающееся вверх багровое зарево взглядом и делает какие-то пассы, от чего дрожащая в воздухе жизненная сила раздавленных врагов начинает подниматься и рассеиваться еще быстрее. Что же ты делаешь старик? Ведь это СИЛА…. Это ЕДА,… а ты прогоняешь ее прочь…

Резко встряхнув головой, я вслушался, и мои губы скривились в радостной усмешке.

Вой.

Крики.

Стоны.

Плачи.

Целая какофония доносилась со дна ущелья. Убило не всех. Чудовищная масса камней не смогла накрыть всех посланных на штурм врагов. Некоторым посчастливилось выжить — но их посекло гранитными осколками. Вот они и воют, плачут, скулят и хныкают,… сейчас мы вам поможем, твари. Мы облегчим вашу участь…

— Давай! — повторяю я, и вперед шагают только два воина и один гном.

Воины упираются плечами в большой и бугристый каменный шар высотой в человеческий рост. Гном лишь прикладывает ладони. Легкий, казалось бы, толчок и огромная каменюга срывается с обрыва, уносясь ко дну ущелья.

Д-д-д-дах!

Раскатистый треск. А затем еще больше звонкого и множественного треска — мелкие камни с силой колотят по гранитным стенам ущелья. Сквозь треск слышны крики и глухие шлепки — когда осколок находит свою цель и ударяет по живому телу. Редко слышится металлический звон или деревянный треск — так отвечают на удар доспехи и щиты.

— Ждать! — зло велю, я и бросившийся было к краю молодой воин послушно замирает на месте. Его догоняет Литас и награждает ударом ладони по шее — от Рикара нахватался воспитательных методов.

Что можно увидеть сквозь облака пыли? Ничего.

Мы слышим крики, ругательства, стоны — значит, многие враги уцелели. Не стоит рисковать.

— Отходим — приказываю я — Литас, половину отряда на следующий пост. Четверть пока здесь — обождем немного, посмотрим, что увидим, когда рассеется пыль. Еще четверть, во главе с тобой — пройдите ниже, думаю, уцелевшие твари побегут. Самое время пострелять им в спины! Но поспеши! И я буду рад, если до выхода из ущелья не доберется ни один шурд или гоблин. Пусть остальные враги видят — те, кто войдет в ущелье, уже никогда из него не выйдет! Пусть боятся!

— Да, господин — коротко кивает глава охотников, взмахами руки разделяя люди на две неравные части.

Вскоре почти весь заградительный отряд отходит в сторону поселения. Через десятую часть лиги еще один пост, еще один готовый обрушиться громадный валун. Воины уходят недовольными, тихо ворчат — и я их понимаю.

Всем хочется увидеть раздавленного и воющего от боли врага.

Всем хочется полюбоваться его корчами, насладиться его стенаниями.

Ведь он хотел убить тебя! Он хотел убить твою жену! Твоих детей! Родителей!

И вот эта тварь — повержена и раздавлена! Как тут не ликовать, даже если это грех великий, по мнению Создателя?

Такова уж натура человеческая…

И вскоре нам удалось утолить свою жажду зрелищ. Тяжелая и сырая каменная паль осела быстро, покрыв стены и дно ущелья белесым налетом. А нашим глазам открылась картина разрухи…

Груда камней перекрыла ущелья. Там и сям — мертвые тела шурдов и гоблинов. Пыль смогла прикрыть их ушибы,… но не смогла полностью закрыть лужи крови и разлетевшиеся мозги. Размозженных голов хватало. Равно как и прочих раздавленных в лепешку частей тел. Кровь повсюду,… правда, повсюду,… даже высоко на стенах кровавые разводы… Трупы погибших лежат то кучами, то поодиночке. Много где из каменного завала торчали одинокие руки и ноги, редко поникшие окровавленные головы выпустившие изо ртов обильную рвоту вперемешку с клочками внутренностей и кровью.

Были и уцелевшие.

Кое кто уходил на своих двух или одной ногах, убегая, тяжело шагая, прыгая или же ползя прочь из гиблого места.

Раненые посерьезней крутились на камнях волчком и выли в голос, оставляя на пыльном граните разводы крови.

Еще лежали и редко вздрагивали, тихо поскуливая или хрипя — агония… они уже почти «там».

Я рассматривал чужие муки с радостью. И, наверное, я выглядел при этом как праведник попавший на экскурсию в ад — вот они мучения грешников. Страдайте твари! Страдайте!

И я не понимал тех двух бойцов помоложе, что вдруг побелели и, отскочив прочь, принялись извергать содержимое желудка. Замутило? Почему вас мутит при виде корчей врага? Это зрелище должно доставлять радость!

А это что?

Мое внимание сместилось к самой куче камней.

Когда я скомандовал «давай», я подгадал так, что массой камней накрыло самого опасного противника — закованных в доспехи шурдских ниргалов.

И их накрыло сполна — похоронило.

Но не убило…

Груда состоящая из каменного крошева, больших валунов и раздавленных трупов… эта груда шевелилась. Там, где-то глубоко внутри нее, что-то дергалось, пыталось выбраться, упорно толкало и толкало придавившую ее массу камней изнутри.

— Как это возможно? — прорычал один из воинов.

— Не знаю — качнул я головой.

Моя память отчетливо хранила воспоминание — как упавшим каменюгой расплющивает штурмующего нашу стену ниргала.