Надежда Мамаева - Дропкат реальности, или пособие для начинающего шулера (СИ)

Спаситель, в отличие от прелестной фьеррины Урсулы, богатым боевым опытом не обладал, а потому уклонившись от одного, схлопотал по уху от второго.

Илас, заинтересованно глядя на сие действо, произнес:

— Раньше не понимал, что в этом такого. А сейчас… в этом что‑то есть… когда за твою честь дерутся мужчины…

Васса, которая в последнее время приобрела обширный опыт в вопросе: 'когда пора делать ноги', тихонько, пока никто не заметил, начала оттягивать Иласа к выходу. Новая драка была в разы интереснее, поэтому на этот раз препятствий они на пути не встретили.

Покинув столь познавательное и милое заведение, лицедейка отряхнулась, по — хозяйски повернув Иласа к себе спиной, поправила на нем платье со шнуровкой, и выдохнула:

— Слышал выражение: 'Бегу, значит, живу!' Поэтому, чтобы выжить, нам сейчас с тобой надо убежать!

— Куда? — Илас озирался по сторонам.

— У меня есть вариант, — произнес знакомый Вассе голос, как и его обладатель, цепко схвативший лицедейку за руку.

Стоянка, где залитые угли двух кострищ уже не шипели, но еще и не подернулись поземкой. Здесь путеводная нить вертелась сбитым мотком. Словно заяц, что зимой петляет по поляне, запутывая след: то сдваивая его, то вновь разделяя. Дознаватель не раз разгадывал подобные головоломки, безошибочно вновь беря верное направление, но в этот раз холоднокровие и выдержка дали сбой. Сердце отбивало бешенный ритм, словно задалось целью отдробить самую звонкую и быструю чечетку. Тревога вкупе с усталостью. Опасение потерять…

Эрден и сам не мог понять: чем так зацепила его эта девчонка? Она не относилась ни к одной из двух, любимых мужчинами всех времен, категорий: ни тихая скромница (таких предпочитают брать в жены — они удобны), ни смелая блудница (а с этими интересно, феерично, посему чаще им достается роль любовниц).

Вассария не была красавицей в классическом понимании, да и манеры порою оставляли желать лучшего. Да и примером послушной добродетели, что так старательно на каждой проповеди восхваляли хогановы служители, она явно не была. К манящим своей порочностью, обещающим ласки, и тем привлекательным для мужчин, фьеррам лицедейка тоже не относилась.

Хитра, изворотлива, практична, и не пытается скрыть того — вот это да. Порою смела до безрассудства, порывиста, если действует сердцем, не головой.

Эрден усмехнулся. Таких, как эта девушка, он, пожалуй, в своей жизни еще не встречал. Она была настоящей. От макушки до пят. Даже там, в трактире, когда обжуливала коренного. Играла. Но эта игра — без пустоты и шуршащей обертки фальши. Она жила, дышала, тем, кем была в тот момент.

Дознаватель на следующий день, прокрутив в мыслях пару раз сцену первого их нечаянного знакомства понял: как бы не везло в карты разбитной девице, а чтобы обыграть катал, нужно самому быть шулером. И, следовательно, спектакль, разыгранный Вассой как по нотам — не что иное, как попытка спасти незадачливого драгуна, проигравшегося до портков и родовой подвески. Смелый, безрассудный в свой искренности порыв — редкость. Этой своей 'настоящейстью', отсутствием лжи, даже когда врала, она и покорила Эрдена. Потому и не стал он отбрыкиваться от супружеского ярлыка, когда на приеме у герра Бертрана Вассарии понадобилась помощь.

Сейчас мужчина корил себя за то, что поддался доводам отца: дескать, с девушкой не случится ничего дурного за стенами монастыря. А как только ее вывезут из ворот обители Баяны — карету тут же перехватят свои люди… 'Перехватили, догнали и еще раз перехватили, чтоб их!' — в сердцах думал Эрден.

Наконец, запутанный узор следов стал складываться во вразумительную картину. Сначала Васса и какой‑то мужчина подошли к одному костру, стояли, потом почему‑то к другому. То, что стояли рядом два разных обоза было очевидно, как и наличие двух лун на ночном небе. А вот у второго костра было что‑то странное и, хотя следы сплелись клубком влюбленных змей, их узор был по — своему красив.

Поплутав еще немного, мужчина‑таки определил, что второй обоз, к которому присоединилась лицедейка, двинулся в Армикополь. Пришпорив коня, дознаватель помчался в том же направлении, надеясь обогнать Хогановых приспешников и найти беглянку быстрее. Стражника, охранявшего ворота, он даже не удостоил взглядом, лишь махнул дознавательской бляхой, обогнав очередной обоз, коих сегодня было немерено, и помчался дальше. Служивый лишь сплюнул досадливо… Дознаватель, что с него взять… мракобес бы такого побрал!

Еще несколько клинов погони, и Эрден возблагодарил небеса. След беглянки стал почти осязаем и, хотя на улицах попадались в основном зеваки от сорванцов до сморчков (исключительно мужского полу и многие изрядно навеселе), это ничуть не заботило мужчину. Он чуял, что Вассария где‑то рядом, и когда распахнулись двери одного примечательного заведения и голос по — старушечьи проворчал:

— Слышал выражение: 'Бегу, значит, живу!' Поэтому, чтобы выжить нам сейчас с тобой надо убежать!

Эрден с облегчением выдохнул. Однако его радость не разделила рыжеволосая фьерра, составлявшая компанию той, за кем он так усердно гнался. Рослая девица, зло выплюнув: 'Еще один!', — без обиняков двинула локтем дознавателю под ребра и собиралась уже добить ударом в челюсть, когда Васса повисла у нее на руке, гаркнув так, что дрессировщики собак пришли бы в экстаз:

— Фу! Свой!

Эрден, видевший всю гамму чувств, промелькнувших при этом коротком 'Фу' на лице фьеррины, мог только теряться в догадках. Что же ту больше оскорбило: обращение к ней, как к собаке, то, что ей не дали завершить задуманное или то, что ей командуют.

Хриплое мужское:

— Какой свой? — из уст рыжухи расставило все точки над рунами для Эрдена.

— Илас, а тебе идет! — первое, что он смог выдать после того, как его ребра ощутили все прелести ближнего знакомства с локтем Бертрана.

И за данный комментарий чуть не схлопотал повторно. Васса же при этом не смогла сдержать улыбки, словно была соавтором комментария.

— Давайте не здесь и не сейчас. Нужно убираться, и побыстрее, — Эрден вмиг стал собранным,

— Предлагаю зайти в ближайший трактир и там уже все обсудить, без лишних глаз и ушей, — и кивнул на вывеску, маячившую через пяток домов от того места, где они стояли.

Молчаливые кивки. Васса и Илас ускорили шаг в указанном Эрденом направлении. Дознаватель, видя такое рвение, лишь покачал головой. В пару шагов нагнав 'дам' и улыбаясь с видом светского повесы, произнес, склонившись к рыжеволосой фьеррине с той интонацией, с которой принято расточать сахарные комплементы: