Джо Аберкромби - Последний довод королей

«Смешно. Я наставляю своих практиков начинать так же».

— Но чему я обязан вашим неожиданным визитом? Вы пришли по личной инициативе или по поручению вашего начальника, моего дражайшего коллеги по Закрытому совету архилектора Сульта?

«Твоего злейшего, смертельного врага по Закрытому совету, ты имеешь в виду?»

— Его преосвященство в курсе, что я здесь.

— Вот как? — Маровия отрезал еще один кусок мяса. Соус с кровью каплями стекал на тарелку. — И с каким же посланием он направил вас ко мне? О завтрашнем деле в Открытом совете, возможно?

— Вы предвосхитили мой сюрприз, ваша честь. Могу ли я говорить прямо?

— Если умеете.

Глокта продемонстрировал верховному судье свою беззубую усмешку.

— История с выборами очень осложняет работу. Сомнения, неуверенность, тревога. Это плохо для любого дела.

— Некоторым хуже, чем остальным.

Маровия чиркнул ножом по тарелке и отрезал от куска мяса ленточку жира.

— Конечно. Особому риску подвергаются те, кто заседает в Закрытом совете, и те, кто действует от их имени. Им вряд ли будет предоставлена свобода действий, если могущественная особа вроде Брока или Ишера получит голоса и займет трон.

«А один из нас, по правде говоря, не протянет больше недели».

Маровия подцепил на вилку ломтик моркови и с мрачным вниманием рассматривал его.

— Прискорбное положение. Было бы лучше для всех, если бы Рейнольт или Ладислав остались живы. — Он на миг задумался. — Ну, по крайней мере, Рейнольт. Однако голосование состоится завтра, и мы сколько угодно можем рвать на себе волосы. И я, боюсь, не вижу возможности изменить положение вещей. Или, — он оторвал взгляд от моркови и взглянул на Глокту, — у вас есть какое-то предложение?

— Вы, ваша честь, контролируете от двадцати до тридцати голосов в Открытом совете.

Маровия пожал плечами.

— Я имею некоторое влияние, не могу этого отрицать.

— Архилектор может рассчитывать на тридцать голосов.

— У его преосвященства преимущество.

— Не обязательно. Если вы противостоите друг другу, как всегда бывало, ваши голоса не значат ничего. Один в пользу Ишера, другой в пользу Брока, и никакого существенного влияния.

Маровия вздохнул.

— И печальный конец обеим нашим блестящим карьерам.

— Если вы не сумеете объединить усилия. Тогда вы получите шестьдесят голосов. А это почти столько же, сколько контролирует Брок. Достаточно для того, чтобы сделать королем Скальда, Барезина, Хайгена и кого угодно, в зависимости от того, как сложится ситуация. Того, на кого будет легче всего повлиять в будущем. Того, кто сохранит нынешний Закрытый совет, а не станет выбирать новый.

— То есть короля, который всех нас сделает счастливыми?

— Если вы готовы отдать кому-то предпочтение, я доведу это до сведения его преосвященства.

«Снова сложные ходы, снова мольбы, снова разочарования. О, как хорошо иметь собственный большой кабинет и целый день с комфортом посиживать в нем, пока льстивые подонки обивают твой порог, улыбаются на твои оскорбления, беспрекословно глотают любую ложь, умоляют о твоей губительной поддержке».

— Хотите, я скажу вам, что сделало бы меня счастливым, наставник Глокта?

«А теперь размышления еще одного помешанного на власти старого пердуна».

— Конечно, ваша честь.

Маровия положил нож на тарелку, откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул.

— Я бы хотел, чтобы короля не было вообще. Я бы желал, чтобы все были равны перед законом, каждый имел слово в управлении страной и мог выбирать тех, кому доверяют власть. Я бы хотел, чтобы не было короля, не было вельмож, а только выборный Закрытый совет, подотчетный гражданам. Закрытый совет, открытый для всех, если можно так выразиться. Что вы думаете об этом?

«Я думаю, кое-кто сказал бы, что это очень похоже на предательство. А другие просто назвали бы это безумием».

— Полагаю, ваша честь, что ваша идея — лишь игра воображения.

— Почему?

— Потому что огромное количество людей предпочитают выполнять то, что им велят, а не совершать собственный выбор. Слушаться проще.

Верховный судья рассмеялся.

— Возможно, вы правы. Но положение меняется. Крестьянское восстание убедило меня в этом. Мало-помалу, шаг за шагом, все меняется.

— Я уверен, что лорд Брок на троне — это не тот шаг, который бы устроил всех нас.

— Да, у лорда Брока свои собственные интересы. Ваш аргумент убедителен, наставник Глокта. — Маровия выпрямился в кресле, сложил руки на животе и внимательно смотрел на Глокту, слегка прищурившись. — Очень хорошо. Можете доложить архилектору Сульту, что в этом наши цели совпадают. Если появится нейтральный кандидат с хорошей поддержкой, я присоединю свои голоса к голосам его преосвященства. Кто бы мог подумать? Закрытый совет объединился. — Он медленно покачал головой. — Странные времена настали.

— Так и есть, ваша честь.

Глокта с трудом поднялся и поморщился, опершись на обжигающую болью ногу, затем зашаркал к двери. Его шаги эхом отдавались под сводами огромного мрачного кабинета.

«Странно на самом деле то, что наш верховный судья столь философски настроен, хотя завтра вполне может остаться без места. Не припомню никого, кто в подобных обстоятельствах выглядел бы таким спокойным».

Взявшись за ручку двери, он остановился.

«Можно предположить, что он знает что-то, нам неизвестное. Можно также предположить, что у него уже есть некий план».

Он обернулся.

— Могу ли я доверять вам, верховный судья?

Маровия резко вскинул голову. Нож, которым он резал мясо, застыл в его руке.

— Какой необычный вопрос для человека вашей профессии. Полагаю, вы можете поверить, что я буду действовать в собственных интересах. В той же степени я могу быть уверен, что и вы поступаете так же. Наш договор распространяется только на эту ситуацию, не более того. Да большего и не нужно. Вы умный человек, наставник Глокта, вы мне нравитесь. — Он снова вернулся к еде и вонзил вилку в сочащееся кровью мясо. — Вам следует подыскать себе другого хозяина.

Глокта, шаркая, вышел из комнаты.

«Очаровательное предложение. Но хозяев у меня уже вдвое больше, чем нужно».

Узник был худой и жилистый, совершенно голый. На его голову, как обычно, накинули мешок, руки сковали наручниками за спиной. Глокта наблюдал, как Иней тащит его из камеры в комнату с куполом. Голые ноги узника заплетались и бились о холодный пол.

— Он не очень-то и прятался, — произнес Секутор. — После того, как расстался с остальными, он болтался по городу, как дерьмо в проруби. Мы взяли его вчера вечером.