Николай Метельский - Клан у пропасти

Забавно, но на слова Микото и я, и дед, и Кушина практически синхронно покачали головами.

— Я ведь тебе объясняла, — добавила жена Четвертого.

— Да–да, — поджала брюнетка губы, окинув нас взглядом. — Но попавшим в ту ловушку было совершенно плевать, какого уровня печати их убивают.

— Кушина–сан, — остановил я уже собравшуюся отвечать женщину. — Давайте не будем ссориться.

— Да какая это…

— Спорить тоже давайте не будем, — прервал я еще раз. — Прошу прощения, что влез.

В ответ Кушина промолчала, только покосилась на молчавшего деда и все.

— Прошу прощения, что начала этот спор, — слегка поклонилась Микото.

— Ничего, Учиха–сан, ничего, — заговорил дед. — Это старый спор, и вряд ли он когда–нибудь закончится. О, а вот и наш чай.

Появившаяся Ариса расставила на столике чашки с чаем, небольшой чайник и тарелку с пирожными, после чего, поклонившись, так же тихо, как и пришла, удалилась.

— Держи, Шигеру–кун, — протянула мне пироженку Кушина. — Уверена, тебе понравится.

Откусив кусочек, признал, что получилось и правда вкусно. На самом деле в прошлой жизни я не был любителем сладкого, но это тело готово было жрать сахар мешками, из–за чего иногда приходилось напоминать ему, кто в доме хозяин. Вот и сейчас, после того как доел первое, очень хотелось взять второе пирожное, но усилием воли заставил себя взять чашку с чаем.

— Очень вкусно, Кушина–сан. Вашему будущему ребенку сильно повезло.

— Так и ты заходи к нам почаще, — улыбнулась женщина. — Для тебя у меня всегда найдется вкусняшка.

И не удержавшись, вновь погладила меня по волосам.

— Может быть, как–нибудь и зайду, — ответил я осторожно, делая глоток чая.

— Обязательно заходи, — кивнула Кушина. — И вы, Узумаки–доно, заходите. После смерти бабушки Мито в Конохе ни одного Узумаки не было. Деревня, конечно, мой дом, — вздохнула она грустно, — но без других красноволосых как–то тоскливо.

Ага, особенно с отношением к джинчурики в деревнях шиноби. Даже с таким прикрытием, как жена первого Хокаге, ей явно приходилось трудно. Не уверен, что к носителям биджу относятся так же, как в истории Кишимото, но то, что их как минимум избегают, это факт.

— Не уверен, что и мы останемся тут надолго, Кушина–тян, — произнес старик.

— Вряд ли Коноха будет терпеть в своих стенах независимый клан, — подыграл я деду.

— Не понимаю, — покачала головой Кушина. — Вы ведь не просто взявшийся из ниоткуда клан, вы Узумаки.

Вот черт, реально не понимает?

— Только потому нас и не прогнали во время войны, — взял я слово. — Мирное время совсем другое.

— Никто не хочет терпеть нахлебников, — заметил дед.

— Я бы выразился иначе, — не согласился я со стариком, продолжая игру на публику. — Скорей, иметь под боком клан, не дающий того, чем обеспечивают деревню другие.

— Можно и так, — пожал плечами Джиро.

— Это вы сейчас про что? — спросила жена Четвертого.

— Шиноби, Кушина–сан. Главное достояние всех скрытых деревень — это шиноби. Не печати, не техники, а шиноби. У вас ведь есть печать цепей чакры?

— Конечно, — кивнула девушка. — Бабушка Мито ставила.

Хиден, она же секретная техника фуиндзюцу клана Узумаки — «Цепи чакры». Пропуская через нее чакру, можно создавать и управлять цепями, которыми в каноне Кушина спеленала Кьюби. Причем печать потребляет вообще любую… эм… короче, через печать можно пропускать даже жизненную энергию. Цепи в этом случае получаются особенно крепкими, но и цена такой траты, как вы понимаете, слишком высока. Впрочем, если перед тобой разгневанный биджу, чакра закончилась, а за спиной новорожденный сын, цена уже не важна.

Просто для справки — печать Цепей создали не Узумаки, а сам незабвенный Рикудо, чем и удерживал Десятихвостого. Как она попала в наш клан, на данный момент уже никто и не знает. Может быть, Рикудо подарил ее, за ним такое водилось, может быть, мы украли у него печать, но теперь она принадлежит только нам.

— Как вы понимаете, Кушина–сан, хиден–техники не предполагают обучение им посторонних, о таком и просить–то никто не будет, а той же Конохе, уверен, хотелось бы иметь в своем составе не одну куноичи с Цепями, а, скажем, с десяток. Я уж не говорю про использование своих знаний просто потому что, а не за деньги. Клан Узумаки будет постоянным раздражителем для верхушки селения. Вроде как красноволосые есть, а вроде и нет.

— И мы так или иначе должны будем идти навстречу селению, которое согласится нас приютить, так что и в условия нашего здесь заселения придется добавить что–то от себя. — закончил за меня старик.

— По–моему, — подала голос брюнетка, — вы слишком все утрируете.

— Микото права, — подтвердила слова подруги Кушина. — Клан Узумаки даже в таком положении, как вы описали, очень многое даст Конохе. Во всяком случае, между «хоть что–то» и «ничего» разумней выбрать первое.

А ведь она и правда не понимает. Да, я на сто процентов уверен, что и Минато, и Хирузен, и кто–нибудь другой в любом случае даст разрешение нам тут поселиться, разница только в количестве выставленных условий. Но это ведь сейчас. Пройдет время, недолгое, скорей всего, и начнутся игры с целью нас подчинить. В широком смысле слова подчинить, но как факт.

И еще, у меня создается впечатление, что на Минато надавила именно Кушина, и логики в ее действиях было меньше, чем эмоций.

— Дело не в «настоящем», дело в «будущем», Кушина–тян.

Ой–ёй, судя по тону, старик сам себя начинает накручивать. Да и мои объяснения женщинам сыграли свою роль.

— Деда хочет сказать, Кушина–сан, — встрял я, пока жена не вступилась за мужа, — что Намикадзе–сан не всегда будет Хокаге. Мы не можем быть уверены, что через… пусть будут десятки лет, следующий правитель Конохи не захочет прибрать клан Узумаки к рукам.

Я специально взял будущее подальше, чтобы и Кушина не начала втирать нам, какой Минато хороший, и Джиро не забывал, что время на укрепление клана у нас будет. А так как я по сути обманывал их обоих, настроения мне мои слова не прибавили.

— Да и Намикадзе не святой отшельник, — все–таки не сдержался старик.

— Мой муж никогда не причинит вред союзнику, — вроде и спокойно сказала Кушина, но надвигающуюся бурю увидела и Микото.

— Узумаки–доно не это имел ввиду, Кушина–тян, — начала успокаивать ее брюнетка. — Ни о каком вреде ведь не было сказано, не так ли? — повернулась она к нам.

Но Джиро — это Джиро. Слабаки и женщины, неважно какой силы женщины, должны сидеть на своих местах и не рыпаться, если же они решили поспорить… В общем, я, а значит и сидящая рядом Кушина… да и Микото наверняка… начали ощущать нарастающее давление чакры деда. Будьте уверены, Монолитом его не зря прозвали, именно огромный монолит начал давить нам на плечи.