Рэй! (СИ) - Вишневский Сергей Викторович
— А вдруг тут какая-то ошибка?
— Да, если бы не жрецы, что провели обряд простенького определения лжи и позеленевший труп мужа и детей, указывающий на отравление дешевым ядом, то могла быть и ошибка. Но… — тут Фил развел руками. — А вот тут вообще полный мерзавец с точки зрения закона.
— Что он сделал? — спросил Рэй, взглянув на мужчину, что был настолько худой, что сквозь тряпки виднелись торчащие ребра.
— Он отлавливал детей. В частности девочек. В Сардириле там очень любят покупать Гельштальских девушек в бордели. Пользуются спросом. Но вообще, его взяли не на этом. Он совершил кое-что посерьезнее.
— Что может быть серьезнее?
— Неуплата налогов на доход от торговой деятельности, — возмутился учитель. — Ты можешь убивать простолюдинов, уплачивая штраф, разумеется. Можешь насиловат ьпростолюдинов. Тоже со штрафом конечно, но можешь. Ты можешь даже ходить голышом по улицам, если ты аристократ. Но НЕ платить налоги — не может НИКТО. Запомни. Это крайне важно. На этом он и погорел, когда у приказчиков появился вопрос, откуда деньги на новый дом, прислугу и позолоченные одеяния.
Рэй недовольно глянул на мужчину, что одними губами шептал: «Добейте, смилуйтесь…», а потом на учителя.
— Итак! Это очень актуальный препарат. С такими истощенными и гниющими тебе придется встречаться неоднократно. И тут есть два принципиально разных подхода. Первый — радикальный! — заявил Фил и взял со специальной тумбы пилу. — Отрезать все, что гниет!
Мужчина замер и принялся переводить взгляд с пилы, на молодого парнишку.
— Да, потом мучаться и отращивать новые конечности, но зато на данный момент, он выживет и при должном питании, сможет восстановиться, для дальнейшего восстановления конечностей.
— Но… почему сейчас сразу нельзя восстановить конечности? — спросил Рэй.
— Потому, мой тупоголовый ученик, что сейчас в нем нет столько мяса и костей, чтобы организм мог поделиться своими ресурсами для новой руки, ноги или головы.
— Голову тоже можно…
— При хорошем навыке, можно и голову, — кивнул Фил.
— А если его накормить толченной костью и мясом, то…
— У него свернутся кишки в узел и он подохнет намного раньше, чем восстановит новую конечность, — развел руками маг. — Поэтому, серьезная регенерация в первую очередь начинается с общего укрепления организма. Нет, отвары и настойки не обязательны, но больной должен быть накормлен и не истощен. Иначе ты потом разоришься на восстанавливающих зельях. Это понятно?
— Понятно.
— Второй вариант — более тонкий и менее… радикальный. Этот процесс завязан на излечения гниющих ран. И тут надо уметь работать с силой смерти на очень высоком уровне. Наитончайшем! Поэтому к этому вопросу мы вернемся уже завтра, а пока… — тут Филимон сунул в руки ученика пилу и кивнул на мужчину. — Можешь приступать к радикальному методу!
— Но… он же… помрет.
— Ну, знаешь! — забрал у него пилу маг. — Никто не вечен, но да. Я рад, что ты вспомнил об обезболивании.
— Вы про ту настойку, которую я варил вчера вечером?
— Нет, я про этот замечательный артефакт, — взял со стола продолговатый цилиндр Фил. — Он обеспечивает прекрасно обезболивание. Единственный минус — надо чтобы он был расположен максимально глубоко в теле.
— В смысле? — нахмурился Рэй.
— В прямом. Если мы говорим про руки — лучше всего его засунуть в рот поглубже. Если же про ноги, то… — тут учитель кивнул на «препарат» и подмигнул. — Возможно ему даже понравится… но это не точно.
Рай растерянно принял от учителя артефакт и взглянул на преступника, что испуганно хлопал глазами, глядя на него.
Через несколько минут, охрана, за дверями пыточной вздрогнула от пронзительного, истошного вопля. Охранники поежились, переглянулись, но не проронили ни звука.
— А нет, погоди! Это просто черенок от лопаты натертый перцем! — раздался голос мага. — Вот! Это обезболивающий!
— БРА-ГРЫ-ФРЫК!
— Учитель. а он так и должен дергаться и выгибаться?
— Нет, это тоже не та палка. Это дубинка с молнией, для усмирения буйных… Вот! Вот это точно она!
Несколько секунд царила тишина, во время которой слышался глубокое дыхание преступника.
— Видишь, какое у него облегчение? — донеслось через закрытую дверь. — А я говорил, что ему понравится!
Глава 20
— Ы-ы-ы-ы-ыа-а-а-а-а-а!
— Точно переведусь, — тихо проворчал мужчина в форме городской стражи, вздрогнув от очередного вопля из пыточной.
— Хочешь — вали, — хмыкнул полный охранник, что стоял возле двери с другой стороны и флегматично закидывающий в рот орешки. — По мне, так самое то. По городу бродить не надо. Сухо, тепло…
— А эти вопли тебя не смущают? Я всякого повидал, но чтобы так орали…
— А-А-а-а-а-а… суки-и-и-и-и… — снова раздался истошный крик.
— А что орут? Ну, орут и орут, — пожал плечами толстяк. — По мне уж лучше крики эти слушать, чем на башне часовой в дождь стоять. А убирать после магов… ну, кровь с дерьмом. Что тут такого?
— Не по божски это… — сморщился первый. — Не по человечески. Так людей пытать и резать, что потом даже потолки оттирать…
— Знаешь, Расл, ты меня со своим святым писанием и самим Гердосом задолбал уже конкретно, — вздохнул здоровяк и закинул очередной орешек в рот, совершенно игнорируя пылкий взгляд напарника, поклонявшийся светлому богу. — Ты на меня так не гляди. Я против Гердоса и светлого верования ничего не имею. Только вот твоя набожность по поводу и без — поперек горла встала.
— Я тебе…
— Расл, эта тварь людей считай полгода по подворотням резала. Резала и жрала. Ты сам прекрасно знаешь, что он женщин в основном на лоскуты резал. Тех, кто ответить ему не могут. И что теперь? Ты хочешь, чтобы ему все с рук сошло?
— Я не предлагал его отпустить. Я говорю, что так мучать — это слишком…
— А по мне нет, — пожал плечами толстяк. — По мне — пусть подольше протянет и на шкуре своей все испытает. Все, что творил… а может и сверху горку ему в чашу насыплют.
— Злой ты, — посмурнел Расл.
— Я не злой. Просто… Иной раз думаю, почему светлые терпят темных, а темные терпят светлых богов? Может потому, что они без друг друга не могут? Как тьма будет своих зарвавшихся карать? Светом. А свет? Тьмой.
— Ересь несешь, — недовольно проворчал первый охранник. — Нежели так пытать — пусть лучше в темнице сидят на голодном пайке.
— Только там темно… темно и тихо… как в гробу, — толстяк закинул в рот орешек и выразительно взглянул на напарника. — Чем не наказание тьмой? И не понятно где лучше. Тут, на столе у этих магов помереть или до конца жизни во тьме сидеть.
Расл насупился, но ответить ему было нечего, а второй охранник тем временем продолжил:
— А тут и не для удовольствия или силы ради. Тут же для дела людей режут.
— Это что за дело такое, что людей надо на лоскуты резать? — недовольно проворчал первый.
— Так целительство, — хмыкнул толстяк и заметив как округлились глаза его напарника, пояснил: — А ты не знал?
— Нет. А как же…
— А вот так. Маг этот парнишку учит. Только ведь он молодой, не смышленый. А ну как целить начнет и покалечит? А может напутает чего? Вот он и учит его на наших узниках.
— А резать их зачем?
— А ты подумай, где маг тот живот вспоротый найдет? — хохотнул второй охранник, закинул орешек и вздохнул. — Сам порезал — сам вылечил. Сам порезал, подождал пока загниет и снова вылечил. И не страдает никто и польза.
Верующий охранник тяжело вздохнул и вздрогнул от очередного вопля. Недовольно зыркнув на дверь, он покосился на толстяка.
— Вот я все опять думаю… Светлые без темных не смогут. И темные без светлых тоже… — вздохнул тот.
Тут раздался тихий колокольный звонок и охрана тут же подобралась и вошла в пыточную.
— Господа маги? — спросил толстый охранник.
— Можно прибрать. Завтра приведете ту женщину, что вчера резали, — произнес Фил, что стоял с кубком вина.
