Последняя из рода Дариан. Лабиринт - Надежда Олешкевич
- Нападай. Сейчас очень надо.
Я стояла в нерешительности. Казалось, должна была что-то сказать, утешить. Видно ведь, что его очень задели слова отца.
- Оставь обувь там, - указал на дверь Шай. - Давай, бродяжка, не заставляй упрашивать тебя. Мне очень надо, слышишь?
Я быстро сбросила ботинки, сняла чулки, чтобы случайно не порвать. Подняла отложенную гайо и направилась к принцу. Прокручивала оружие в руке, хлестала плетьми по полу и всматривалась в лицо наследника, анализируя подслушанный разговор.
Порой мне кажется, что отсутствие родителей - благо.
Первый пробный удар. Противник отразил его, пошел в агрессивное наступление. Шай атаковал настолько дерзко, что я не сразу смогла подстроиться. Упала.
Отведя в сторону острие, аристократ протянул мне распахнутую ладонь, я впервые не стала отказываться от помощи. Поднялась. Всмотрелась ему в глаза, в которых плескалась безудержная ярость, и прокрутила гайо, показывая свою готовность.
Он нападал. Наступал. Оттеснял. Снова и снова, быстро, без передышки. Заставлял уворачиваться, делать подкаты и прилагать немало усилий, чтобы избежать ранений. Было жарко. Пот лился рекой.
Удар, гайо напряженно гудело. Разворот, атака, пронесшиеся возле моего лица плети. Два шага назад, прогиб, защита, двойной выпад, удар, еще удар.
Я никогда не дралась в подобном ритме, а потому старалась беречь силы.
Шай же напоминал разъяренного койта. Такой же опасный, непобедимый, грациозный в каждом отточенном движении, неукратимый и… красивый.
Мокрые пряди прилипли ко лбу. Плотная рубашка обтягивала рельефные плечи. Крылья носа раздувались от злости. На скулах играли желваки. Взгляд был настолько цепким, что на расстоянии царапал кожу.
Я едва не пропустила удар, оступилась. Шай моментально оказался рядом, подхватил за талию, не позволил упасть. И застыл, нависнув сверху.
- Отвлекаешься, бродяжка. Во время боя нет никого, кроме противника. Особенно сейчас, когда я…
Губы непроизвольно растянулись в улыбке. Стало почему-то хорошо-хорошо.
Пылинки кружили вокруг, волосы обрамляли его лицо. Мои руки лежали на чужих плечах, вцепившись в напряженные после боя мышцы. И сердце стучало.
- Ты бываешь мягкой? - завороженно произнес он и, выпрямившись вместе со мной, вдруг поцеловал.
Набросился, словно изголодавшийся зверь. Пил меня и не мог насытиться. Все крепче в объятьях сжимал. Давал почувствовать, что скучал безумно. И я скучала. Оказывается, успела привыкнуть к нашим поцелуям, а сейчас отвечала с не меньшей самоотдачей. Потому что нуждалась в нем, в проявлении тепла и мужского желания. Хотела полностью убедиться, что теперь он рядом, в безопасности, а не где-то в запутанных переходах Лабиринта. Здесь, только со мной!
- Шай, я прибежала сразу, как только узнала, - раздался за его спиной взволнованный голос Лорин. - Встретила твоего отца по пути. Вид у него был такой, будто сейчас разнесет академию. Я без подготовки, без разогрева, но бой должна выдер… Шай?
Принц положил руку мне на щеку, взглянул в глаза. Ярость в нем затихла, на смену пришло привычное спокойствие. Мягкое, уже родное.
Раздался осторожный стук каблуков - девушка обходила нас по дуге. Я напряглась, решила высвободиться, но оказалась сильнее прижата к чужому телу.
- Шай, надеюсь, ты в полной мере контролируешь себя и понимаешь, насколько твой поступок неприемлем? - сдержанно сказала она, хотя в голосе проскользнули нотки злости.
- Не сейчас, Лорин, уйди, - сказал он.
- Я-то уйду, но и она здесь не останется. Ты просил одергивать тебя, если заиграешься. Шай, это тот самый случай.
- Это совсем другое, - покачал он головой, продолжая смотреть мне в глаза.
Так пронзительно и одновременно нежно, вновь заглядывая в самую душу, но не копошась в ней, а будто выискивая себе место, чтобы устроиться там поудобнее.
- Еще скажи, что любишь ее! - повысила Лорин голос, а принц усмехнулся.
Миг тишины. Во взгляде появилось понимание. Губы шевельнулись, чтобы в следующее мгновение прозвучало:
- Люблю.
Я отшатнулась, аристократка охнула. Мне стало душно, горло сдавило толстой удавкой. Не знаю, каким образом, однако я даже смогла вырваться из рук наглого принца, а потом еще и пощечиной одарила. Звонкой, отрезвляющей. Чтобы пришел в чувства и больше не говорил ерунды. Вот только слов подходящих не нашла. Я развернулась и бросилась прочь, пока не услышала властное:
- Стоять! Лорин, уйди. Ами, вернись.
- Вот еще! - заявили мы одновременно и смерили друг друга пренебрежительным взглядом.
- Видишь, даже у босоногой есть голова на плечах, а ты где свою потерял? Ты ее не любишь! Это горькое заблуждение, Шай. Разве не понимаешь, что связь с ней неприелима ни в каком виде? Особенно с ней!
- Мне сейчас не до твоих нотаций, отца хватило, - прорычал принц и двинулся за мной.
А у меня не было другого выхода, как оставить свои башмаки с чулками в оружейной и побежать прочь. Ему следует остыть и прийти в себя. Нужно понять, что своим признанием совершил глупость. Это уже не смешно, такими вещами не шутят. Аристократ заигрался, забылся, поддался эмоциям. Просто бой на гайо на него так повлиял. Удалось выпустить пар, избавиться от отравляющей его ярости, вновь вернуться к привычному состоянию. И вот под воздействием всего этого на него нахлынула эйфория, которую он перепутал с чем-то другим.
Любовь? Нет, нет, много раз нет! Он точно оказался под впечатлением после поединка, не восстановился после Лабиринта. Перепутал, ошибся.
Я бежала, не разбирая дороги. Неслась сломя голову по улице, по коридорам академии, перепрыгивала через ступени, чтобы вскоре оказаться в своей комнате и запереть дверь.
Сердце больно билось о ребра. В висках стучало. В ушах звенело эхом: «Люблю».
- Нет, хватит! - забралась я на кровать и даже одеялом накрылась.
- Мой человек?
- Отстань, воюн, отстань от меня.
Шай ошибся, он никого не любит. Меня не любит. Оговорился. Это выдумка, блажь, очередная насмешка зажравшегося аристократа, решившего пойти на крайние меры.
А сердце бухало в груди. Ему было мало места. Я не могла унять волнение, все искала оправдания случившемуся, придумывала новые и новые нелепицы, чтобы убедить себя, что он не любит.
Это безумие закончилось ближе к рассвету. Я не спала ночь, ходила кругами по комнате, грызла ногти. Не могла никак успокоиться. Паника поступала и отпускала. Накатывала волнами. Набрасывались порой с невообразимой силой, что хотелось в голос орать.
Не любит, ошибся. Меня нельзя любить. И мне нельзя. Любая привязанность - это слабость.
Слабость…
Утром я открыла глаза и долго смотрела в потолок. Не хотела подниматься, начинать
