Кодекс (СИ) - Орлов Дмитрий Павлович

Она посмотрела на Анастасию и когда та кивнула, тоже самое дождалась и от меня.

— Во время тестирования, кодекс должен точно определить ваш болевой предел, — продолжила она. — Кодексы ни в коем случае не должны его превышать. Внешняя синхронизация позволяет управлять усилителями партнёра. И если уровни будут сильно различаться, а полученные данные не корректны, то в бою это может привести к печальному результату. Ваш кодекс может разогнать усилители напарника до уровня, который тот не сможет выдержать. После чего брызги крови, возможно дерьма, а вишенкой на торте, финальные титры жизненного пути, вашего бывшего напарника.

Амурова сделала театральную паузу, чтобы всё услышанное крепко проникло нам в мозг. И лишь после этого продолжила.

— И вот именно по этой причине, мы и делаем замеры, используя нервные окончания. Мне нужно получить наиболее точные данные, чтобы вы не поубивали друг друга, а не для того чтобы вас помучить. Хотя кого я обманываю, я ведь слабо разбираюсь в своей профессии, твой напарник не даст соврать.

Амурова бросила взгляд на Анастасию, а та в свою очередь, очень недобро посмотрела на меня.

— Нервы дают наиболее точный результат, чем например мышечная, или костная ткань. Кости можно укрепить, а мышцы усилить, но вот нервные окончания не накачаешь. Хотя есть возможность понизить их чувствительность. Но для начала мы должны узнать какой процент боли друг друга вы сможете впитать и не потерять сознание. В случае потери кем-то из вас сознания, тестирование будет остановлено. Ой, что-то я с вами сильно заболталась, глядишь так и друзьями недолго стать.

Амурова подошла к капсуле Анастасии и опустив прозрачную крышку, лично проверила хорошо ли она зафиксирована. Затем настала моя очередь.

— Купол капсулы изготовлен из звуконепроницаемого материала, — поделилась она со мной информацией. — Дело в том, что сотрудники сильно нервничают, когда слышат крики тестируемых, они такие ранимые, — улыбнулась она и опустила крышку.

«Прости, но будет больно», услышал я в голове слова Дины.

После того, как капсулы закрылись, эксперимент ещё некоторое время не начинался. Амурова со сосредоточенным выражением лица перепроверяла оборудование. Она явно не хотела во время тестирования обнаружить какой-нибудь сбой, или неожиданную поломку. В этом смысле я был рад тому, что экспериментом руководит именно она. Я даже не сомневался в том, что если кто-то из сотрудников допустит халатность во время тестирования. Она вполне может засунуть его самого в капсулу и выкрутить уровень болевого шока на максимум.

Наконец после того, как она лично несколько раз проверила и перепроверила оборудование, эксперимент наконец запустился. Я ожидал страшный удар боли, который скрутит все мои внутренности в тугой комок, но ничего подобного не произошло.

Перед началом проверки я гадал, где в первую очередь я почувствую удар боли, но так и не угадал. Амурова видимо ещё не закончила настройку оборудования и просто хотела определить, проходят ли сигналы к нервным окончаниям. Боли не было, это скорее напоминало едва уловимое касание ветерка. Дуновение прошло от кончиков пальцев до макушки. Стыдно признаться, но это в некотором смысле даже показалось мне приятным.

Улыбка тронула мои губы, а потом я с яростью впился зубами в капу. Система амортизаторов мгновенно сработала и не позволила мне сломать их. Нервные окончания получившие разряд тока, готовы были разорвать мне разум. Я вообще сомневался, цел ли он, или я пользуюсь его осколками. Возможно из-за того, что часть моего разума помутилась, мне показалось, что боль немного ослабила хватку.

Глаза не видели ничего кроме ярких вспышек света, больно бьющих через глаза прямо в мозг. Затем свет сменился темнотой и только после этого, ко мне вернулось зрение. Но оно оказалось не моим, я смотрел на себя, глазами Анастасии. Синхронизация запустилась и Дина передавала мне информацию зрительных органов моей напарницы.

То, что я видел приятным, мягко говоря не назовёшь. Моё тело содрогалась в конвульсиях, из закрытых глаз текли слёзы и мне даже показались, что они были красные, а из носа хлестала кровь. Боль опять начала возрастать, но сознание я пока не потерял, а значит это ещё далеко не предел.

«Ты что творишь?», услышал я голос Дины.

«Возвращаю долг», ответил я и получил очередную волну боли.

Честно говоря мозг кричал, что хватит, но я продолжал впитывать боль, которую должна была получить Анастасия.

«Хватит», прозвучал голос Насти, прорвавшийся сквозь густую пелену боли. Я не знал, действительно ли я слышал её голос, или это всё фантазия моего измученного разума, пытающегося себя спасти.

«Прошу».

Боль исчезла и я испытал неимоверное облегчение, которое я никогда в жизни не испытывал. Наши капсулы закрывали звуконепроницаемые крышки, но они защищали только сотрудников лаборатории.

Мы в отличии от них, были связанны синхронизацией и я никогда не забуду её крик. Физической боли у меня не было, но её место заняла эмоциональная и сейчас, я совершенно не чувствовал в них разницы. Разрывая голосовые связки я зарычал и сжал зубы. Боль била кувалдой по воспалённым нервам, а рот был забит кусками разорванной капы.

Физическая и эмоциональная боль рвали нервы и разум, но я знал, что последнюю нужно убрать, иначе мой разум повредится. Когда физическая боль окончательно накрыла меня с головой, я перестал слышать крик Анастасии. Это придало мне сил и скрепя зубами я продолжил терпеть. Я ничего не видел, ни своими, ни её глазами, а потом наступила спасительная тьма.

Ничего не видя и не чувствуя, на миг я даже испугался, думая, что умер. Правда успокаивающий голос кодекса в моей голове, подтвердил обратное. Полное отсутствие каких либо ощущений, раньше бы меня сильно испугало, но после того, через что мне пришлось пройти, я не хотел выходить из это состояния.

Сколько времени прошло с того момента, когда я погрузился в нирвану, для меня было совершенно неважно. Разум человека сложная штука и то, что кажется вечностью, в реальности может оказаться всего лишь мгновением и наоборот.

Наконец я предпринял попытку открыть глаза и у меня получилось. Если бы не светящиеся голограммы кодексов то я мог бы подумать, что у меня проблемы со зрением. Дина находилась возле моей кровати, а пёс Анастасии лежал у изголовья своего носителя.

— С ней всё в порядке? — спросил я, глядя на спящую напарницу.

— Да, — ответила Дина.

Пёс оторвал морду от лап, посмотрел на меня и улёгся обратно.

— Давно мы здесь?

— Две недели. Амурова обещала завтра нас выписать. А теперь спи, завтра вам всё расскажут и возможно в подробностях, но советую сильно не удивляться.

Последние слова кодекса меня заставили напрячься. Не смотря на предложение ещё немного поспать я ощупал руками лицо. Затем откинул одеяло, но и там вроде всё осталось на месте. Руки ноги на месте, а чего я мог ещё лишиться? Как мне показалось, ответ лежал на поверхности.

— Успокойся уже, — цыкнула на меня Дина. — Там ничего не трогали и ты по прежнему можешь мочиться стоя.

— Но тогда чему мне не стоит удивляться?

— Я опять упустила из вида твои извращённые фантазии, — покачала головой Дина. — Я имела в виду новые возможности, а теперь закрывай глазки и баиньки, иначе ты сильно пожалеешь, что меня не слушаешь.

Я не стал спорить с кодексом и закрыв глаза провалился обратно в состояние, где не было боли. Две недели в медицинском блоке после тестирования это наверное много, но если Амурова считает, что всё прошло хорошо, то, не доверять ей у меня поводов нет.

Утром я проснулся от лёгкого прикосновения к моей руке. Открыв глаза я увидел, стоящую возле меня Анастасию и мягко говоря удивился её взгляду. Точнее говоря не самому взгляду, а виду её глаз.

— Ты ещё себя в зеркало не видел, упырь упырём, — огрызнулась она на мою реакцию.

— Извини, просто это оказалось неожиданным, но мне так даже больше нравится, — успокоил я её.