Сполохи - Ирина Ростова
В том, что лэр Сорс, сменивший во главе лэрства своего обезумевшего брата, напишет ей какую угодно бумагу, она даже не сомневалась.
– Профессор Жуст, пропавший в своей последней экспедиции, настаивал на этом, основываясь на нескольких балладах, приписываемых эльфам. В этих текстах содержится описание перевала и его имя.
– “Я смотрел ввечеру на вершину Таласси”, – процитировала Мист, и профессор поглядел на нее с новым интересом. – Простите, добрый лэр, с кем имею честь?
– Профессор Коурон, – без особых замешательств ответил он. – Вы где-то, барышня, обучались, или таковые легенды передаются и в Имрейсе?
– Я слышала это балладу от покойного сына прошлого лэра, – коротко объяснила Мист. – А он обучался в Университете.
– Крайне любопытно, – заключил профессор. – Вероятно, стоит сосредоточиться не на погонях за странными теориями, а на укреплении контактов с другими научными институциями, какими бы странными они нам не казались.
– Я уверена, что вы им тоже кажетесь странными, – пожала плечами Мист. – И вы все, и Университет, и Королевское общество – кажетесь странными всему остальному миру.
– В том и больше смысла, чтобы держаться вместе, – размышляюще добавил Коурон. – Что же, быть может, мы не нашли тут подтверждений теориям профессора Жуста, которые так взволновали ректора после его безвременной пропажи, но нашли другие полезные истины. Мы уйдем на рассвете.
– А мы переночуем здесь, утром все оглядим и заново обмеряем помещения, и в обратный путь, – легко ответила Мист.
Профессор кивнул, и его спутники, ощутимо расслабившиеся за время разговора, безо всякой тревоги и напряженности пропустили Мист к Башне. Дверь была приоткрыта, кусок косяка выломан – следы сломов еще свежие, видимо, сегодняшняя работа исследователей, от чего внутри на лестнице был такой же холод, что и снаружи.
– Наверху там засядем на ночь, – сказала Мист Воину. – Поломали нам дверь, поломали нам замок, вот что теперь делать? Хорошо хоть прямо внутри лагерь не разбили. Думаешь, перенесли бы? Да, я тоже так думаю. Просто вчера не успели вскрыть. Надо было вешать табличку сразу – собственность … Имрейса.
На вершине башни было теплей, но очень пусто – только следы вынесенного лабораторного оборудования на полу.
– Я, в общем-то, думала, что никто и не придет, – признала Мист негромко, себе под нос, но все же вслух, чтобы сохранить иллюзию разговора, пока они с Воином в четыре руки разворачивали ее постель. Сам Воин не спал и не нуждался в удобствах такого рода, так что ему предстояло коротать ночь как обычно – пялясь в темноту. Зато это раз и навсегда решало вопрос о том, кому стоять на страже. – Никто этого дядю всерьез не воспринимал в этом их Обществе, а тут вот гляди ж – вылезли. Думаешь, странно, что эти не набросились, а послушали нас, хотя мы почти тоже самое говорили? Да, но, понимаешь ли, то, но не совсем. Иногда все зло в деталях. Во-первых, тут, в Башне, были уже относительно свежие следы пребывания. И ни про какие “состояния камня” я ничего не говорила – а в чокнутого каменотеса поверить проще, знаешь ли, чем во всякие эти ваши чудеса. Да и этот Коурон – не Жуст, он не за идеей сюда пришел, а за отпиской, что искать тут нечего. Был бы такой же фанатик, автор теории, готовый за нее и убить, и факты притянуть за уши, – дым и пепел бы так легко отмахались. Опять было бы тут ущелье поющих ветром трупов. Что-что? Все равно может быть? А вот давай, – она зевнула и начала забираться в свое не слишком уютное лежбище. – Ты и проследишь, чтоб это не наши трупы, если что, распевали оды.
Она полежала, глядя в серый потолок и немного – в темное окно, прислушиваясь к звукам лагеря внизу.
– А вообще мне это все не нравится. Ты чувствуешь? Мир пришел в движение, а мы тут топчемся. Я топчусь? Ладно, это я топчусь. И вот не могу сказать, что верю в знаки там какие-то… хотя кому в них верить, если не мне? Но, по-моему, труп в комнате, наземцы, шурующие в Подземье, и лайеннцы на Таласси, и все в один день – это перебор для случайностей. Наверное, меня зовут в путь, или что-то такое, как думаешь? Кого я уговариваю? Себя, конечно, не тебя же. Ты сделаешь, как я скажу, и даже спорить не станешь, а жаль. Торрен всегда ерничал и спорил, и это было знаешь как?.. А ты не вспомнишь, да? Потому что того, кем ты был, нет – Свифт унес, ничего не осталось. Или там, Единый принял к своим вестникам, не знаю, как там у него устроено. Молчишь? Сказал бы хоть что-нибудь.
– Я скучаю, – добавила она, помолчав, и закрыла глаза, потому что хотела спать – а вовсе не потому, что боялась заплакать.
Она хотела бы услышать в ветре за окном голос Торрена из Домена ветра, и почти его слышала, напрягая воображение, но он ускользал и растворялся. Да и могло ли что-то остаться там за столько времени? На ее слепой и рассеянный зов в Домены могло откликнуться только одно существо: только вот дотягиваясь до Последнего города своим сном, Мист оказалась там одна.
– Мейли, – позвала она, поворачиваясь вокруг своей оси вместе с пепельным ветром, который вился кругами у ее ног. – Мейли из Сполохов!
Звук погас, передумав двигаться, едва вылетев изо рта, и вместо него пришло давление, которое навалилось на каждую клетку разом, словно тяжелое одеяло. Мист дернулась, пытаясь уйти из-под него, но
