Воспитанник (СИ) - Дронт Николай

– Надо.

– Вот и я считаю надо. Словом, вызвал я старосту и велел ему командовать, а мне каждый год доход отдавать. Противный был мужичишка! Сам тощий, бородёнка козлиная, плешь во всю голову и ещё вина не пьёт! Тьфу, а не мужик! Однако дело знал туго. Лет десять тому, правда, помер. Теперь его сын управляет, такой же типчик, один в один, смотреть противно. Если бы узнал, что ворует – с радостью бы повесил! Но нет, честный попался.

С разговором мы вошли в башню, поднялись наверх, проверили караульных, затем спустились в подвал, в винный погреб. За одной из больших бочек, дядя нажал на булыжник.

– Ты никому не говори! Что покажу, до сего момента знали только двое – я, и мой наследник. Если помру, он должен был тебе отдать.

С такими словами дядюшка навалился на стену и открыл узенькую щель в чуланчик с большим сундуком, окованным железными полосами. Массивным ключом отворил замок и открыл крышку.

– Вот! Здесь доходы с того поместья за двадцать лет. Щитовые я, понятно, брал, а остальное староста в мешочек запечатывал. Где крестьянам золото взять? Здесь серебро, весом фунтов до пятисот. Как заберёшь, тебе крепкую карету нужно будет раздобыть для перевозки. А лучше и людишек нанять в охрану. С этим тебе помогу.

– Спасибо! Я не ожидал…

– Мы с твоим отцом ближе братьев были. Три года вместе приключались. В такие места заходили, что не знаю, как живы остались. Но денег себе заработали. Когда пришли из последнего похода, то решили: Баста! Всё! Это был последний раз и больше никогда. Входило в пещеру нас восемь, а вернулись лишь трое. Да и то, один до рассвета не дожил. Но золота вытащили много. Хотя ещё больше там оставили. Из-за того беда и случилась. Дед твой к тому времени уже помер, а его брат мечтал возвыситься. Кое-кому рассказал, что племянник богатое место знает.

– Зачем ему это?

– Сказал же – возвыситься хотел, большую должность получить. Ну и золотишком разжиться.

– И кому он это рассказал?

– А вот это не твоё дело. Большой человек! Ты против него тля, да и я комарик мелкий. Однако порешал с ним вопрос, разошлись краями. Эммануила сочли виноватым, что придумал больно много в своём рассказе, семью племянника в заложники взял. Ты сказки не слушай, на века злодеем прослыть, убив младенца с матерью, всего лишь ради горсти золота, наверху желающих нет. Честь дороже любых денег. Тем более что заложники сбежали, а к тому времени виновник в захвате умер. Вот мне и простили месть.

– Но всё же?

– Сказано, не твоё дело. Я слово дал лишнее не болтать. Да и нет того человека уже. Но хоть он и умер, но клятва осталась.

– За золотом кто-то потом ходил?

– Тебе этого серебра мало? Больше нажить хочешь? Дело! Не ходили больше туда. Тео знал верную дорогу, но его убили. А я тупой Кабан. У меня в голове одна извилина, и та шрам от топора. Чего я помню? Иду, куда ведут. В пути по сторонам не смотрю, а усиленно думаю о бабах и выпивке. Какой с меня спрос? Никакого! Но с той поры ни на день без пригляда не оставляли.

Копьё

Доходы за двадцать лет. До пятисот фунтов серебра. Грубо говоря, до двадцати пяти марок в год, причём после уплаты "щитовых", то есть денег за защиту. Это ещё никак не меньше пяти-семи марок, не удивлюсь, если дядюшка берёт десять. Получается, моё поместье с деревней даёт, берём ровным счётом, тридцать золотых. Очень неплохо. Но есть вопрос – за счёт чего? Пахота просто столько не приносит – земли не такие плодородные, как на равнине. Разведение скота? На горных склонах? Много коз в одной долине не прокормить – там просто нет для них достаточно корма. В набеги деревенские не ходят. Иначе, зачем им платить щитовые?

Кроме того, с набега получают доли все участвующие, но с чего бы платить владельцу земли? По доброте душевной? Вы сначала на крестьян посмотрите, а потом рассуждайте об их душевных порывах, щедрости натуры и наследственном бескорыстии. Нет такого! Иначе они бы с голоду вымерли. Следовательно, есть дополнительный источник дохода, с которого идёт прибыток. При том достаточно регулярный. Какой? О нём стоило бы поговорить со старостой.

Второй, не менее важный вопрос – чего мне делать с казной? Хотя бы, где её хранить? В Безразмерном Мешке? Сейчас всё моё состояние я таскаю с собой, но ведь однажды могу легко разом всё потерять в странствиях.

Не хочется, честно говоря. Оставить в покоях графской крепости? Их туда ещё довезти надо. Франц что-то говорил о карете и охране. Пожалуй, придётся перестать быть одиночкой, и научиться управлять отрядом.

Эти мысли я успел передумать, пока мы с дядюшкой возвращались в дом и располагались в его кабинете, оказывается, такой всё-таки был. В шкафу даже стояли книги. Две. Гроссбух с приходом-расходом по хозяйству и памятная книжка о семейных событиях. Оба тома вела жена, но, как положено, считалось, что ими занимается лично хозяин, а супруга ему лишь немного помогает. Зато рядом на полках стояли разные бутылки, чарки и кубки. В кабинете дядюшка любил промочить горло.

– Дядя Франц, – начал я, – мне крайне приятно, что вы столько сделали для меня. Сохранили не только поместье, но и доходы от него…

– Это мой долг! – прервал меня Кабан.

– Да, конечно! Но посмотрите с моей стороны! Я приехал сюда без рода и племени, а здесь обрёл семью и землю. Потому, не из-за сохранённой казны, а только в знак уважения, как старшего в роду, прошу вас принять от скромных средств моих подарок.

Что может больше всего понравиться настоящему воину? Конечно, хорошее оружие. От Мартина остались скимитары и кинжал Дрепа, но кинжал у меня забрал Учитель.

Парные скимитары, причём хорошо зачарованные остались. Понятно, что я их давно осмотрел через Монокль Персуаля, который до трёх раз в день делает Идентификацию магического предмета. Так вот, оба скимитара зачарованы на точность и силу удара, и тот, который для правой руки, дополнительно ещё поражает противника холодом, а для левой, помимо повышенной прочности, создаёт перед лезвием небольшой энергетический щит, позволяющий надёжней парировать и отбивать удары клинка противника. Цену такой пары затрудняюсь сказать. Каждый скимитар весит фунта три и если бы вдруг я решил их продать, то с такими зачарованиями, поставил бы начальную цену по весу оружия, пусть без ножен, в золоте.

Двадцать две с половиной, новые, полновесные, непотёртые марки весят ровно фунт. Торгаш стал бы сбивать мою цену, но обоеручный боец счёл бы её заниженной. Дядюшка, только увидев клинки, сразу проникся:

– Это что? Пара? Только не говори, что левый на защиту, а правый на нападение, а то я тебя расцелую!

– Целуйте, дядя. Правый бьёт морозом, а левый отбивает щитом.

Был риск задохнуться в родственных объятьях, но на этот раз обошлось.

– За такое я тебе полное копьё организую, да ещё и лошадей подарю, – посулил дядюшка и заорал так, что заложило уши: – Эй! Вит! Бросай всё! Бегом во двор! Сейчас подарок пробовать будем!

Все заботы были забыты разом, все дела отброшены в сторону – что они могут значить по сравнению с возможностью помахать новыми клинками? Вит, Вито, Витольд – третий сын в семье фон Каппелей, у него с первых тренировок обнаружился талант обоеручника. Потому с детства он тренировался с двумя клинками и в лёгком доспехе. Основная ставка на скорость и ловкость, а не на прочность и силу удара. Взяв скимитары в руки, Вито мало только что не запрыгал от счастья.

– Аш их от своих скромных средств преподнёс, – смеясь, пояснил Франц сыну. – Смекаешь, что он считает приличными средствами? У нас, небось, столько никогда и не было!

Целый час на тренировочной площадке пробовали обновку. Глава семейства, Витольд, наследник, опять Витольд, второй брат, вновь Витольд. Надо было видеть, с какой надеждой парень смотрел на отца. Пусть обоеручник в семье один, но оружие больно дорогое.

– Ладно! – наконец смилостивился отец. – Бери! Пускай тебе будет. Не посрами славную фамилию фон Каппелей!