Мера зверь: Прорыв (СИ) - Изотов Александр

— Охренеть, что за монстр такой? — Губа вытаращился на меня, — Как с ним сражаться-то?

Я хмыкнул:

— Техника Скорпионов говорит, что есть один прием…

— Какой?

После такого зрелища меня тянуло на глупые шутки. Хотелось остро почувствовать себя живым.

— «Сверкающие пятки», — я улыбнулся, и Губа хлопнул меня по плечу:

— Белый, ну, хохмач!

Переждав пару минут, мы вышли из укрытия и двинулись дальше. От змеи-колосса остался огромный ров, который нам пришлось преодолевать. Если бы кто пустил по нему воду, получилась бы настоящая река.

***

Сколько мы не поднимались, вершина будто бы и не приближалась. Оглядываясь назад, на горный массив, мы уже смотрели сверху на большинство соседних пиков. Все же, высота той горы, на которую мы пытались взойти, внушала уважение.

Вскоре вокруг стало холодно, и мы двигались уже по снежному покрову. На этой вышине дул пронизывающий ветер, он подхватывал снег комьями и бросал в глаза. Иногда перемета открывали голый скользкий лед, такой твердый, что даже копьем не могло зацепиться за него.

Мы уже час бороздили глубокий снег, когда я что-то почуял сбоку. Ветер давно прекратился, весь блестел искрил от яркого солнца.

— Ты чего, Белый?

Я провел взглядом по заснеженному склону. Не было ни опасности, ни искорок глушащей магии… Но что-то все равно влекло меня, подсказывая — загляни.

— Не пойму, что там.

— Я ничего не чувствую, — Губа покачал головой, посмотрел на Тружу, и тот тоже пожал плечами.

Осторожно двинувшись на зов, я перехватил поудобнее копье и щит. Здесь ноги увязали в снегу уже по колено, и иногда под стопой попадался коварный лед.

— Знаешь, у нас есть такая поговорка, у Пчёл.

— А? — я глянул на Губу.

— Лучше сесть на хищный цветок, чем незнакомый, — сказал десятник, — Это я к тому, что когда не знаешь, чего ждать…

Я кивнул и остановился. Земной сканер, которым я просматривал путь впереди, вдруг показал, что под снегом пропасть. Присмотревшись, я понял, что внизу ущелье, и наметы закрывают его край, почти соединившись в крышу.

Если бы не стихия земли, я бы просто провалился, ничего не учуяв. Чуть напрягшись, я пустил сканер глубже, желая рассмотреть ущелье, и…

Ничего!

Я даже чуть отпрянул от испуга. Совсем ничего, словно в пустоту постучался.

— Ты чего? Ты прям… кхм… белый весь стал, Белый.

Я переглянулся с Губой, гадая, что за «нечто» может быть в ущелье? По ощущениям это выглядело, как…

— Сильверит? — вслух сказал я.

— Что? — Губа всмотрелся вперед.

Я, нащупывая ногой край пропасти, стал ворошить в этом месте копьем. Не, слишком толстый слой…

Пришлось попробовать несколько вариантов, но лучше всего сработали стихия воды вместе с огнем. Мне это стоило головной боли, но вскоре большой пласт снега ухнул вниз, ссыпавшись по крутому обрыву и открыв нам темную яму.

Солнце едва пробивалось туда сквозь щели в наметах, скрывающих провал, и толком не могло осветить дно, но я его видел. Это не бездна, просто глубокий овраг. Там что-то поблескивало в полумраке, но сканер из любой стихии обрывался всего в нескольких метрах от меня… в воздухе!

Не было тут никакой сильверитовой стены, обычное ущелье, где что-то сверкает внизу на дне.

— Что там? — осторожно подошел сзади Тружа.

— Не знаю, малой, — Губа покачал головой, не сводя с меня взгляда.

Я и сам не понимал, что так привязался к этой яме. Здравая мысль подсказывала, что не стоит спускаться в такие места.

Но какая-то часть меня желала узнать природу этого явления. Если рассудить логически, то там могла быть мелкая сильверитовая пыль. Висит облако, и никак нельзя прослушать.

А вот почему пыль не осаждается, и кто ее там распылил?

Сзади послышался предупреждающий крик:

— Там что-то было! — Тружа вскинул лук, оглядываясь.

Я, последний раз глянув на темную яму, все же двинулся обратно. Пчелёныш стоял, не сводя взгляда с заснеженного склона.

Снова поднявшийся ветер гнал вихрящиеся переметы, не давая ничего толком рассмотреть, но это и не понадобилось. Дыхание неотвратимой смерти заставило волосы шевелиться.

— Готовься, — прошептал я, чуть сгибая колени.

Тружа вопросительно оглянулся на меня, и в этот же момент в снегу что-то шевельнулась, и к нам будто сдвинулся большой снежный ком.

Подо мной закричал снег, пытаясь предупредить — сейчас будет больно. Я попытался перехватить стихию, но в этот же момент получил незримый удар. Чувство воды не было моей сильнейшей стороной.

Впрочем, легкая контузия не помешала увидеть траекторию смерти, направленную Труже в голову. Я сместился, закрывая парня щитом от броска.

Снег взметнулся вихрем, и оказался зверем, замотанным в белые одежды.

Кинжал отскочил со звоном, и я ткнул копьем в атакующего. Тот легко ушел от атаки, метая следующий кинжал в Губу, но десятник отбил его своим мечом.

В руках противника показалась изогнутая сабля.

Мы насели на врага с двух сторон, но мастерству зверя можно было позавидовать. Он легко парировал наши атаки, успевая атаковать в ответ, и даже перехватил на лету пущенную Тружей стрелу.

Одновременно из снега часто вылетали искорки, больно колящие кожу. Приходилось прикрываться руками — снег словно взбунтовался. Иногда мне удавалось почуять заранее, но противник владел стихией воды гораздо лучше.

Уже через пару секунд боя мне открылось, что это Безликий седьмой ступени. Пришлось напрячься до предела, чтобы выдерживать бешеный темп, который он задал.

Подскоки, подсечки, тычки — Безликий использовал не только оружие, но и каждую часть своего тела для атаки. Одновременно призывая стихию на помощь и показывая настоящее мастерство.

Он был слишком быстр — я попытался атаковать «земной волной», но враг двигался так, что на линии огня все время находились мои союзники.

Мое «каменное жало» противник спокойно перехватил голой рукой и едва не вырвал копье. Но ему быстро пришлось отпустить наконечник — Губа тоже не давал передышки.

Я попытался толкнуть Безликого щитом, чтобы лишить равновесия, но он использовал энергию моего толчка, чтобы самому оказаться за спиной. Мне сразу пришлось упасть на колени и выкинуть копье назад — над головой едва не свистнул клинок.

И снова взметнулся снег, забиваясь в лицо и за шиворот.

Губа помог мне, отогнав противника. Он выписывал вензеля мечом, но вдруг вскрикнул, выронив его — мимо меня мелькнули отрезанные пальцы.

— А-а-а! — десятник зарычал, и тряхнул покалеченной рукой, брызнув кровью в глаза Безликому, — Опарыш!!!

Это оказалось действенно — тот, зажмурившись, кувыркнулся в сторону. В это время я, вспомнив свое новое умение, открыл под снегом трещину, отделил кусочек породы…

И все это прямо в том месте, где на миг замер враг.

Тот что-то почуял, хотел отскочить, но выстрел камня прошиб ему бедро. Он все же откатился в сторону, ошарашенно глядя на окровавленный снег. Я хотел усмехнуться — и тут же чуть не получил кинжал в грудь.

Мне едва удалось подставить щит. Безликий бросил его из невозможного положения, совсем без замаха.

Внезапно налетела метель. Снег заколол в лицо, в глаза, заставляя прикрываться. Кто-то еще мелькнул в снежном вихре…

— Мастер Губа-а-а!!! — закричал Тружа.

Десятник стоял, согнувшись в три погибели, а на его плечах балансировал еще один Безликий, перекинувший веревку через шею.

Губа пытался скинуть удавку, но на одной руке не было пальцев, все измазалось в крови, и вторая не могла ухватиться.

Судя по тому, какой акробат был этот враг, он мастерски владел стихией воздуха.

Я кинулся на помощь, и в этот момент вокруг под снегом закричала уже земля.

— Дерьмо нулячье!

Мне удалось перехватить атаку стихией, останавливая выползающую из земли пику, но в ответ я получил ментальный удар. Я упал, и тут же вокруг прочертилось несколько траекторий опасности, и одновременно такие же засветились в Тружу.