Заземелье. Романы 1-6 - Терри Брукс
Мистая попыталась прервать сплошной поток речи:
— Возможно, если бы вы…
— В этом вопросе не может быть никакого «возможно», — продолжил тот, оборвав ее на полуслове. — Не пытайся изменить действительность, принцесса, с помощью ободряющих слов и пустых обещаний о лучших днях, которые якобы ждут нас впереди. Мы, гномы, слишком мудры, чтобы верить в это. Очевидно, таков наш удел в этом мире — быть презираемыми, оскорбляемыми. Как бы это ни было бесчестно и несправедливо, мы научились примиряться со своей долей. Вечные издевательства и насмешки, побои, порки — нередко даже сжигают наши дома! — это заявление привело Мистаю в недоумение, поскольку она прекрасно знала, что кыш-гномы обитают в норах под землей, — вот те скорбные составляющие нашего ежедневного быта. Но мы благородно несем свое бремя. Ты не встретишь ни одного кыш-гнома, который бы дрогнул под гнетом несправедливости или громко кричал от побоев, не увидишь на лице и тени отчаяния.
Мистая не могла поверить своим ушам, но решила, что спорить с Пьянчужкой на эту тему — себе дороже.
— И все-таки вы продолжаете брать то, что вам не принадлежит, и таким образом только поощряете своих мучителей?
— Мы делаем лишь то, что помогает нам выжить, не более! — Гном презрительно фыркнул, выражая свое негодование. — Большая часть подобных обвинений совершенно лишена оснований! Это лишь результат чрезмерно расшалившегося воображения и укоренившихся предубеждений. Если кыш-гном берет нечто ему не принадлежащее — что случается только в очень редких случаях, как ты знаешь, — то лишь потому, что невозможно определить, есть ли у этой вещи хозяин, или же из-за того, что дома ждет голодный ребенок и его родители в панике готовы на все, лишь бы накормить малыша. Я лично вижу такое везде. Но разве наши палачи принимают эти обстоятельства во внимание? Разве они способны хоть на мгновение задуматься о судьбе этих беспомощных малышей, которым необходима еда и крыша над головой? Увы, но нет.
— Если бы вы не покидали свои собственные территории…
— Мы — жители этого мира, принцесса, — снова прервал ее Пьянчужка. — Мы — кочующие путешественники, вечные странники, успевающие побывать во всех уголках этой обширной страны, и поэтому по своей природе кыш-гномы не приспособлены к тому, чтобы сидеть прикованными к одному-единственному клочку земли, это уничтожило бы нас. Твоя идея идет вразрез с жизнью многих поколений наших отцов, которых мы не можем предать. Это издевательство над всем, что составляет нашу сущность, уничтожение нашего наследия, которого, заметь, и так немного, пародия на настоящих гномов…
И так далее и тому подобное.
Мистая старалась стоически переносить его болтовню, планируя тем временем, как бы половчее избавиться от коротышки. Если бы принцесса могла сбросить его в канаву, то без колебаний сделала бы это. Она, не задумываясь, скормила бы его голодному тигру, даже косточки не осталось бы. Девушка была бы счастлива, если бы у гнома намертво свело челюсти и он наконец заткнулся. Как она надеялась, что произойдет нечто такое, отчего Пьянчужке придется вернуться! Но пока столь благостного поворота событий не ожидалось — это было ясно уже по его заверениям в своем упорстве и выносливости, которые изредка разбавляли бесконечные излияния о гномьих несчастьях.
— Но мы не похожи на всех этих людей, поэтому я останусь с тобой, принцесса, и сделаю все, что будет в моих силах, чтобы помочь тебе преодолеть этот сложный период. — Пьянчужка даже немного раздулся от гордости. Очевидно, он забыл, какой позиции придерживался всего несколько часов назад. — Никакая опасность, сколь бы серьезной она ни была, не заставит меня покинуть тебя. Мы, кыш-гномы, народ с большим сердцем и невероятной целеустремленностью, скоро ты и сама в этом убедишься. У нас не принято бросать друзей в беде или предавать их. Если, конечно, не считать отдельных моих знакомых. В самом деле, всего пару недель назад один фермер с вилами…
И так далее и тому подобное.
Несколько часов они при лунном свете шли к югу от замка Чистейшее Серебро, вскоре покинули его земли и оказались в холмистой местности, поросшей лесом, почти на границе Озерного Края. И все это время Пьянчужка болтал без умолку, а Мистая скрипела зубами, пытаясь пропускать его треп мимо ушей. Даже Стойсвист, удивительно верное создание, исчез из вида, по всей вероятности не в силах находиться в обществе не в меру общительного гнома. Девушка попыталась обращать больше внимания на то, что происходило вокруг. Когда они только тронулись в путь, небо было ясным, не считая парочки облачков, но постепенно они сгустились. Луна и звезды скрылись в тяжелых, клубящихся тучах, а сухой, теплый воздух стал влажным и прохладным. К полуночи пошел дождь — сначала заморосил, а потом полил в полную силу.
Скоро девушка и кыш-гном уныло шлепали по лужам под бушующим ливнем.
— Я помню, пару лет назад была такая же гроза. Только еще хуже. — Пьянчужка все не унимался. — Мы шли много-много дней, мой друг Щелчок и я, а дождь все лил и лил, как будто специально следовал за нами той же дорогой. Можно было подумать, мы сделали ему что-то плохое. Так вот, мы ютились под старыми одеялами — но все равно мне кажется, что против кыш-гномов объединился весь мир — так всегда получается…
«Да заткнись ты уже», — в отчаянии подумала Мистая, но озвучивать эту мысль не стала. На мгновение она задумалась о том, нельзя ли его угомонить с помощью магии, но потом вспомнила о своем решении не прибегать к волшебству по пути к дедушке без крайней необходимости. С тем же успехом можно зажечь огромный прожектор и направить его в небо. Если Мистая начнет колдовать, то все, кто хоть немного связан с магией, заметят это на любом расстоянии. Ей нужно постараться спрятаться, а не выдавать свое местонахождение, а более надежного способа оповестить ее отца о своих намерениях просто не существовало.
Поэтому принцесса ничего не могла поделать ни с Пьянчужкой, ни с дождем, ни с холодом. Пришлось ей удовлетвориться жалкими попытками не обращать на гнома внимания и то и дело потуже затягивать завязки плаща, стараясь держаться под деревьями, чтобы хоть как-то уберечься от непогоды.
Пьянчужка же радостно топал вперед, словно стоял погожий солнечный денек, игнорируя дождевые струи, стекающие по его морщинистому лицу, ни на секунду не переставая шевелить ногами и не закрывая рта.
«Какая преданность!» — раздраженно подумала Мистая. Если бы только этот болтун прилагал хоть половину своего рвения, пытаясь бороться со своими плохими привычками и
