Алексей Корепанов - Заколдованный остров

Дилия… Что за странное чувство связывает его с этой девушкой, чья голова полна мрачных фантазий? Как называется это чувство? Что заставляет его сердце биться быстрее рядом с ней? Почему именно она, Дилия? Почему не та девушка, чье лицо снится ему каждую ночь? И какое отношение имеет к нему та девушка? Где она, та девушка?

Погруженный в раздумья, Влад чуть не пропустил первое боковое ответвление от главного туннеля. Он сосредоточился, вытер потное лицо и, отмерив еще сотни две шагов, свернул в нужный проход и пошел медленнее, полностью забыв о недавних страхах. Появляться в Городе среди бела дня он не собирался – не хватало ему встречи с квартальным смотрителем! – но он помнил и странные слова Альтера о том, что время в туннеле течет по-другому. Это представлялось совершенно абсурдным, так же как и утверждение Альтера о действительном местонахождении Острова и Города – подумать только: под землей! – но, в конце концов, что он, Влад, знал об устройстве мира? Почти ничего не знал. Вот только почему? И почему знал Альтер?..

Подобные размышления были сейчас не очень уместны, поскольку в боковом ответвлении, ведущем к люку, было почти совсем темно – светильники располагались далеко один от другого, практически не давали света, и Владу приходилось продвигаться чуть ли не вслепую, осторожно делая шаг за шагом и ощупывая носком сандалии путь перед собой, чтобы не провалиться в какую-нибудь яму.

Так он пробирался по проходу довольно долго и наконец облегченно вздохнул, увидев впереди дверь с черным кружком, едва вырисовывающуюся в свете тусклого пыльного светильника.

Кольцо сработало безотказно. Влад осторожно приоткрыл дверь и выглянул. Света, сочащегося из прохода, оказалось достаточно, чтобы понять, что перед ним находится колодец с закругленными каменными стенами. Наверх вели железные скобы, теряющиеся в темноте. Влад подумал о том, что крышка люка или хорошо пригнана, или же снаружи действительно уже стемнело, как и говорил Альтер. Закрыв за собой дверь, он начал взбираться по скобам, стараясь не шуметь и прислушиваясь к тому, что происходит у него над головой – но сверху, с улицы, не доносилось ни звука. Вокруг царила кромешная темнота, и Влад то и дело для проверки поднимал руку, чтобы не удариться головой о крышку люка. Наконец его пальцы наткнулись на прохладный металл.

Влад, согнувшись в три погибели, поднялся еще выше, выставил плечо и, изо всех сил упираясь ногами в скобу, попытался приподнять крышку.

Кости его буквально затрещали от напряжения, плечо заныло – но начало делу было положено: тяжелая крышка приподнялась и Владу удалось чуть сдвинуть ее в сторону. Переведя дыхание и умостив ноги поудобнее, он повторил попытку. Крышка с шорохом отъехала еще дальше и в лицо Владу ударил свет фонаря, горящего высоко вверху на фоне темного неба.

Альтер был прав: в Городе уже наступил вечер. А может быть даже ночь.

Влад просунул голову в образовавшийся проем и осторожно выглянул наружу. Глаза его оказались чуть выше уровня мостовой, но и этого хватило, чтобы увидеть уходящую вдаль улицу, обрамленную редкой цепочкой фонарей. Фонари освещали удаляющихся от Влада людей; Влад видел только спины, много спин. Он быстро обернулся и посмотрел в другой конец улицы, готовый в случае чего нырнуть в люк, но мостовая и тротуары с той стороны были пустынны. Толпа только что прошла мимо люка, все двигались в одном направлении, и вот уже последние горожане скрылись за углом, унося с собой шорох подошв. Влад сразу понял, куда они направляются. Конечно же, на площадь, совершать ежевечернее загадочное действо, вызывающее тошноту и омерзение. Значит, и Дилии сейчас нет дома – она тоже там, в этой толпе, и тоже будет вместе с другими бормотать что-то нечленораздельное, жуткое, и вместе с другими будет вопить, надсаживая горло и ничего не видя в липком тумане…

Влад выбрался из люка и уселся прямо посреди тротуара, подняв колени и обхватив их руками. Вокруг было тихо. Он продолжал думать о Дилии, о площади, о повторяющемся каждый вечер массовом безумии – и вдруг осознал, что его-то сейчас совсем не тянет на площадь, как тянуло раньше! Он изменился, он уже стал здесь чужим, он, даже добровольно вернувшись, уже не был жителем Города, и липкий кошмар, источники которого находились на городских площадях, кошмар, извергающийся из каких-то неведомых запредельных мрачных глубин, уже не имел на него влияния, не мог парализовать его волю, опутать душу тысячами скользких смрадных щупалец.

Он был полностью свободен в своих действиях – и ему ничего не мешало идти сейчас к дому Дилии и там, поплевывая на тротуар, спокойно дожидаться ее возвращения. А потом вместе с ней уйти из Города.

Навсегда уйти из Города, пребывающего во власти каких-то злых сил.

Хватит, достаточно уже здесь прожито, как в каком-то бредовом сне.

Злые силы более не властны над ним!

Но чем дольше он сидел под обреченно горящим и совсем не греющим унылым фонарем, тем сильнее его разбирало любопытство. Неужели он так и покинет Город, не узнав, что же именно в один и тот же вечерний час ежедневно творится на его площадях?

Влад задумчиво покрутил перстень, прикрывающий сложный механизм, сработанный в форме обыкновенного, ничем не примечательного кольца, и поднялся на ноги. Поднатужившись, вернул на место крышку люка, оставив лишь небольшую щель, – чтобы никто не сломал себе шею, ненароком упав в колодец, – и направился в сторону площади, не забывая об осторожности. Квартальный смотритель Скорпион вовсе не обязательно должен был принимать участие во всеобщем буйствовании – у него и его мордастой крепколобой свиты могли быть совершенно другие, более важные дела.

Площадь открылась Владу издалека, и он невольно замедлил шаги. У него мелькнула мысль о том, что он внезапно оглох – но этого никак не могло быть, потому что он отчетливо слышал негромкий звук своих шагов. И это был единственный звук среди полного безмолвия. Ни бормотания, ни воплей – ничего.

Он приблизился к площади и растерянно осмотрелся. Люди молча и неподвижно стояли под блеклыми фонарями, их глаза были открыты, но Влад мог поклясться, что они не видят ничего окружающего. Это были словно бы и не люди, а скопище статуй, только внешне похожих на людей. Взгляды статуй ничего не выражали, глаза были простыми кусочками стекол, в которых мертвенно стыл холодный свет фонарей.

Влад бродил в этой окаменевшей толпе, кое-где узнавал знакомые лица, но не решался коснуться рукой хоть кого-то. Ему вдруг стало жутко и он подумал, что надо бы побыстрее убираться отсюда, прекратив попытки отыскать Дилию, но в это время в центре площади, в пустом пространстве, почему-то не заполненном стоящими вокруг окоченевшими горожанами, взметнулась над мостовой огромная темная тень и воздвиглась выше фонарей, приобретя очертания человекообразной фигуры. Следом за ней вздыбилась над площадью вторая… третья…