Алексей Волков - За оградой есть Огранда

Антошка благородно зачерпнул рукой кушанье, стараясь ухватить побольше кусочков мелко порезанного мяса. По сравнению со стряпней Хряка оно оказалось приготовлено восхитительно. Жаль лишь, что соус был жидковат и постоянно проливался сквозь пальцы то на стол, то на кольчугу и штаны. Доставшийся ему серебряный кубок Иванов предусмотрительно старался брать левой рукой.

— Смотри, Прыщ пожаловал! — Голос Гака отвлек новоявленного барона от этого важного дела.

Глаза давно привыкли к полумраку, и в вошедшем в трактир человеке Антошка сразу узнал недавнего нищего.

— Не иначе раскрутил кого, — отозвался брат-близнец. — Надо стрясти с него нашу долю.

— А теперь поясните, — говорить о том, что раскрутили его, Антошка, понятное дело, не стал.

— Так это, чего объяснять? Прыщ под нашей крышей — бичует. А за это должен с нами делиться, ну и богатеньких путников к нам направлять. Чтоб мы с них тоже кое-что поимели.

Да. Выходит, нищий его просто подставил, понял Антошка. И это в благодарность за доброту! Правда, итогом стал баронский титул и замок с окрестными землями, но вдруг вместо этого герою досталась бы стрела из арбалета? Против выстрела из засады никакое умение не поможет.

— Сейчас сделаем. — Брус вытер руки о штаны и не торопясь направился к присевшему у входа нищему.

— Как успехи, Прыщ?

— Какие успехи? Две медные монетки, и больше ничего. — Нищий продемонстрировал пару мелких кругляшей. — Да еще одного лоха к вам направил. Вы-то его, наверное, по полной программе раскрутили. Да, Брус?

Как истинный рыцарь и спаситель человечества, Антошка любил порою прихвастнуть, но вот вранья ни в каком виде не терпел. А уж чтобы его принимали за лоха...

Брус как раз забрал одну из монет, и тут рядом с ним вырос Иванов.

— Говоришь, две медные монетки? — не без иронии спросил Антон. — А серебро куда дел?

Нищий посмотрел на своего недавнего благодетеля, и в глазах его отразился страх.

— А это за лоха. — Рыцарь от души отвесил лгуну пощечину.

Если бы рука была чистой, то лицо Прыща украсилось бы покрасневшим отпечатком пятерни, а так на нем обильно отпечатался соус.

— Отдашь все, — по-рыцарски восстановил попранную справедливость Иванов и, не желая больше иметь дело со всякими попрошайками, вернулся на место.

— Слыхал, чего пахан сказал? Выкладывай все на стол, ну! — раздался громкий голос Бруса. — И благодари судьбу, что барон сегодня сказочно щедр!

— Какая же это щедрость? — жалобно произнес Прыщ, выкладывая на стол содержимое котомки и роясь в лохмотьях в поисках остального.

— Он дарует тебе жизнь! — провозгласил Брус и непоследовательно добавил: — Хотя твоя жизнь не стоит веревки, на которой следовало бы тебя повесить.

Не доверяя людской честности, Брус обыскал нищего, но больше ничего не нашел.

— Вот, это все, — заявил воин, положив перед Антошкой Антошкину же монету, четыре медяка, огниво, нож с обломанным кончиком и заплесневелый сухарь.

Антошка внимательно посмотрел на трофеи. Злость на Прыша уже прошла, а очередной кубок вина вызвал желание совершить что-то из рук вон хорошее, дабы сказители и прочие менестрели в веках воспевали его доброту.

— Отдай это, — Антошка отодвинул в сторону сухарь, нож и огниво, а потом неожиданно добавил к кучке одну из медных монеток. — Пусть выпьет за мое здоровье.

Может, и не стоило проявлять подобную щедрость, но надо было хоть чем-то отметить человека, не без участия которого Антошка вошел в число благородных рыцарей. Да и не такие это деньги, чтобы о них пристало жалеть настоящему герою. Пусть знает наших, а наши зла долго не помнят. Прибьют и забудут, а порою даже не прибьют — лишь поколотят. Но в обоих случаях после этого простят обязательно.

6

Объезд своих новых владений и неизбежный вечерний пир в замке утомили Антошку настолько, что наутро он решил отложить на пару деньков поход на Чизбурека. Ничего страшного. Если планы поганого хана потерпели фиаско, то торопиться все равно некуда. Если же захват чужих земель развивается успешно — тоже. Все равно Чизбуреку надо их осмотреть, оприходовать да еще хорошенько отметить с приближенными это дело. Так что быстро двигаться он все равно не будет, а там и Антошка подоспеет, покажет завоевателю, что на чужое губу раскатывать не след, а то от самого следов не останется.

Другие проблемы заботили Антошку. Приходилось решать сложнейшую дилемму. Как князь Берендейский, Иванов мог разъезжать в своем привычном доспехе, но что надевать барону? Может, щегольнуть перед Полканом ведрообразным шлемом и пышным плюмажем? То-то зависти будет! Да и при встрече с рыцарем закрытое лицо гарантирует от удара по нему копьем или латной рукавицей.

Но шлем покойного барона был изрядно помят рухнувшим деревом и никак не желал налезать на Антошкину голову. Пришлось заказать новый деревенскому кузнецу. Так сказать, по образу и подобию. А на возражения, что он не оружейник, пригрозить замковым подвалом и близким знакомством с Хряком.

Подвал испугал кузнеца несильно, все равно работника там долго держать не станут. Зато неприкрытый ужас при имени Хряка сразу показал Антошке, какая из двух профессий повара является его истинным призванием. Так частенько бывает в любом мире. В сердцах готов обругать человека, вкатить ему выговор за, скажем, не очень качественный труд, а он на деле достоин одних похвал как истинный талант совсем в другой сфере.

Итогом талантов работника поварешки и пыточных клещей стало немедленное обещание кузнеца сделать все и даже больше, дабы избежать общения с даровитым человеком.

— Когда сделаешь? — уточнил Антошка.

— Дней через пять, — прикинул кузнец, тоскливо поглядывая куда-то в небо.

Возражать Антошка не стал и согласно кивнул:

— Договорились. Значит, через пару дней я пришлю Хряка. Ему шлем и отдашь.

Кузнец вздрогнул, наверное, от радости, но даже не поблагодарил за заказ своего господина.

Хотелось Антошке поучить наглеца вежливости, да времени не было. Тут дело простое: опоздаешь, могут и без тебя завтрак умять, а потом разведут руками, мол, думали, барон решил подкрепиться у признательных поселян.

Успеть-то князь Берендейский барон фон де Лябр Антон Иванов успел, но, как и бывает в таких случаях, позавтракать толком ему все равно не дали.

В самый разгар скудной трапезы (Антошка как раз подумывал, не навестить ли еще разок трактир Толстяка) дежуривший при воротах Болт ввел в зал какого-то зачуханного мальчонку. Пока малец пытался что-то вымолвить и успокоить сбившееся дыхание, Иванов пригляделся и вспомнил, что уже видел его все в том же трактире, где тот прислуживал на побегушках.