Елена Лобанова - Предел

Даэрос сидел и думал. Если нет пути за Предел, то, как его можно было найти? Может, все-таки те люди нашли клад?! Кто-то спрятал камни в лесу, а потом вернулся на Синий Хребет? Невероятно. И что будет, если воды рядом нет? А если есть, но — глубоко? Разве позволят вот эти двое… О! Ну надо же! Согрелись, называется! Ага… Пригрелись. Ладно, может к утру расползутся в стороны… Позволят они прикончить лошака, на которого воды уж точно не хватит?! Или сейчас, пока все спят проколоть ему вену на ноге? Мало ли обо что он мог пораниться… Или мышь-вампир куснула… Да, злой, я, когда надо! Ешь свой куст! Нечего на меня таращиться! А то подумаю, что ты умный очень. Тогда тебе точно — конец! Так что, надейся на моего… брата. У меня есть брат. Вот так вот! И если он найдет тебе воду, мерзкое животное, то можешь и дальше орать по ночам.

Крысак шумно вздохнул. Его-то точно не прирежут.

Глава 7

Обычно, в сельской местности утро начинается с петухами. Но местность была пустынная — никаких петухов не предвиделось. Кур вчера почти съели, и если бы не появление Достойной Вайолы — доели бы совсем. Первый утренний луч прорезал тяжелые облака. Даэрос с надеждой посмотрел на хмурое небо. В их положении дождь был бы как нельзя кстати. Но еще не известно, а будет ли он, или ветер разгонит облака. Пока же следовало решить вопрос: будить спутников и трогаться в путь немедленно или дать Крысаку дощипать траву. Утренняя роса, конечно — не водопой, но — хоть что-то… Эту дилемму за Даэроса решил лошак. Зверь натянул веревку, извернулся к телеге задом, и, повторяя вчерашний опыт, нанес первый сокрушительный удар копытом в борт. Следом раздался рев. Отъевшийся за ночь лошак орал громче и находился к путникам гораздо ближе, чем прошлой ночью.

Конечно, когда отравленное вино приносит разъяренный дракон — он очень громко стучит в дверь. И накрывает крылом и душит. Хотя, это, конечно, орет упрямый лошак, а Пелли прикрывает его, Нэрниса, всем телом. Спасает! Сна как не бывало. Но очень хотелось сделать что-нибудь, чтобы это отвратительное животное наконец-то замолчало и прекратило разносить телегу!

Пелли смущенно отползла в сторону. Ну, подумаешь, залезла с перепугу на первое, что попалось. Или на кого попалось. Но к этому разъяренному чудовищу она ни за что не подойдет! Самый… ловкий у них Даэрос. Вот пусть и утешает лошака. Отпрыгнет в случае чего. Этот «конь» наверное по своей покойной хозяйке убивается… Ой! Мамочка! Умерла она, видно ночью-то…

К лошаку подходили втроем с разных сторон. Даже стреноженный Крысак тронулся перескоком вниз с холма. Нет, он, конечно, был чужд сострадания. Просто некая сентиментальная дева пыталась обратить внимание орущего лошака на зеленое яблоко. Дурная скотина ревела и лупила копытами телегу, не обращая внимания на протянутое угощение. Крысак решил, что яблоко этому пришлому поедателю кустов не нужно.

На стоянке, которая еще совсем недавно была мирной обителью сна, царил бедлам. Пелли жалобно просила скотинку не страдать, называя буйное животное «миленьким лошачком». Близко, правда не подходила. Нэрнис пытался увещевать нахала, временами вставляя «нет, ну совесть-то у тебя есть?». Даэрос действовал наскоком: каждый молниеносный бросок Полутемного удачно завершался ударом по лошачиной морде и словами: «Заткни пасть, падаль! Можно, я его убью!?».

Все были так увлечены каждый своим участием в этом представлении, что не заметили, как между Пелли и лошаком вклинилась морда Крысака. Он всего лишь потянулся к яблоку. Кто бы мог ожидать, что изможденный (вчера, по крайней мере) лошак, окажется таким не в меру прытким. Он моментально развернулся к Крысаку задом, и почтенный тяжеловоз получил вместо яблока удар копытом в плечо. Крысак попытался взбрыкнуть, но его подвели связанные передние ноги. Большой могучий конь совершенно позорно завалился прямо под копыта тщедушного лошака. Нэрнис успел дернуть Пелли за руку, а не то быть бы ей примятой конской тушей.

Лошак был совершенно чужд благородства. Пока Крысак пытался перекатиться и встать со стреноженными ногами, гнусное животное наносило беспомощному коню удар за ударом. Мерзавец даже орать перестал, целиком отдавшись задаче «затопчи мерина». Крысак жалобно заржал. И Даэрос не выдержал.

— Все! Убиваю! — он метнулся к телеге, в которую лошак почти уперся мордой и, взяв шею поганца в захват, завалил его на землю. Тварь оказалась живучей. Глаза у лошака выпучились, язык вывалился, изо рта текла пена, но упрямое создание хрипело и не умирало. Даэрос уперся в телегу плечом и стал выворачивать ему шею. Вот сейчас позвонки хрустнут и все! Пелли спрятала лицо в рубашке Нэрниса и заткнула уши.

— Не-е-ет! — Нэрнис закричал и, отшвырнув Пелли, прыгнул вперед. Даэрос выпустил шею лошака и вкатился под телегу. Вовремя. Секира со свистом рассекла воздух и крепко увязла в дереве борта. Достойная Вайола не удержалась на ногах после мощного замаха и вывалилась из телеги.

Лошак лежал, распластавшись на брюхе, дрожал и сипло втягивал воздух. Крысак замер в неудобной позе — круп был уже вверху, но попытаться одним прыжком распрямить передние ноги, тяжеловоз не решался. Так и стоял, опершись на подогнутые передние. Неудобно. Зато падать не высоко.

Пелли отряхивала юбку. Конечно, это её так спасали. Но платье от падения на землю стало несколько пыльным. Достойная Вайола сидела рядом с лошаком, растопырив ноги, и хлопала глазами цвета мутного меда. Очень сложно спросонок сообразить кто, что и где? А секира исчезла. Нэрнис замер в нерешительности — убивать ли деву, которая покушалась на жизнь его брата, или нет, с учетом, что она — дева, да к тому же ещё и умом скорбная. Внутри у него клокотала Светлая ярость, в простонародье именуемая «праведным гневом». Две тучи сошлись на небе, и первые грозовые раскаты нарушили, установившуюся было, тишину. Даэрос выполз из-под телеги с другой стороны, отряхнулся, поправил накладные волосы, присоединился к компании и сказал:

— С добрым утром!

— Пшел вон, мужик! Убью! — Достойная Вайола не привыкла к пробуждению среди сброда.

— Это ты кому ссссказала? — Нэрнис так и не смог успокоиться.

— Ооой! — Почти пропела Пелли. — А что это тут у нас из гнезда выпало? Никак несушка с насеста сверзилась! — Бывшая служанка недобро прищурилась и уперла руки в бока.

Плевать, что эта воительница в штанах — благородная дева. Рыдать о её кончине можно ровно до тех пор, пока эта кончина не вызывала сомнений. А вот — живая, с медовыми глазками, пухлыми щеками, живописными бесстыжими формами, с густыми рыжими косами… красивая, это не — дева. Это — вторая особа женского рода в их милой компании. Это — соперница. И не важно, чья она там невеста. Но Пелли никому не позволит воровать крохи, предназначенного только ей внимания, красть и без того краткое время их совместного с Нэрнисом путешествия всякими там разговорами, объяснениями, капризами и… маскарадами! Да! А переодеванием в штаны, эта «дева» лишила себя всех признаков благородства. И вообще, мы же в её сумки «не заглядывали», шкатулку «не рассматривали», откуда нам знать, что вот Это, сидящее на земле врастопырку, есть персона благородных кровей? Ну а раз мы не знаем…