Виталий Зыков - Конклав Бессмертных. Проба сил

Обделили одного Артёма. Он играл роль резерва, который перебрасывают туда, где горячо и требуется помощь. Сегодня Башня, завтра база, а послезавтра — дружеский визит в Дикое или к «волковцам». Перекати-поле, в общем. Захар всё ждал, что он возмутится, но Лазовский пока молчал…

— Если так и дальше будет продолжаться, то на базе шагу ступить негде будет, — продолжил Хмурый. — Пора готовить для переселения дома рядом с Башней.

— Кроме девятиэтажки, там подходящего ничего нет. — уныло отозвался Тагир и принялся загибать пальцы: — Придётся готовить посты в подъездах и на крыше — это раз, закладывать окна — это два, огораживать двор — это три… Кардинал, и как вы себе это представляете? Откуда материалы возьмём, людей опять же. Мы Башню никак до ума не доведём, а уже новый проект затеваем. Не надорвёмся?

— Ну, время ещё терпит. Но надо работать на перспективу. Ты же сам понимаешь, база скоро не сможет вместить всех желающих. Да и планы у меня на неё большие, — сказал Кардинал. — В общем, готовьтесь, а я поговорю с Волковым. Они-то неплохо укрепились, может, что посоветуют.

— База то, база сё… Что-то совсем вы от людей оторвались, — вдруг вставил Вадим.

— Что?

— Говорю, далеки от народа вы, господа Сноходцы! Базу уже давно Потаённым Посёлком окрестили, а вы и не знаете.

— Потаённым Посёлком?

— Или просто Посёлком. Так короче, — добавил Ласковин. Как и положено начальнику службы безопасности, он был в курсе всех событий.

— И вправду не слышал. — Кардинал потёр лоб. — Ладно. Что-то мы отвлеклись… Кстати, Вадим, что там с инструкторами? Проблем нет?

— Да какие могут быть проблемы. Мужики они толковые, дело знают. Против Меченых ничего не имеют. Одно удовольствие с ними работать.

От Волкова к ним прибыло шесть человек. Четверых оставили в Посёлке, остальных сразу откомандировали к Тагиру. Захар не знал, как здесь, но в Башне отвели целый этаж под тренировочные залы. Составили расписание и обязали всех свободных от работы и дежурства по несколько часов заниматься у инструкторов. Рукопашный бой, холодное оружие… Вновь, как и в старину, залогом победы становилось личное мастерство бойцов.

— Ах да, от Волкова ещё группа пришла. Три кандидата в Сноходцы и одиннадцать оборотней, — вспомнил вдруг Кардинал. — Ребятки, откровенно говоря, слабые. Если у наших способности сами пробудились, то этих надо сначала до кондиции доводить.

— Вчера ко мне парочка потенциальных Перевёртышей прибыла, — сказал Тагир.

— Хорошо. Пришли их ко мне. Инициируем всех вместе, заодно и поможем со способностями освоиться. Вон, у Николая на этот счёт некоторые соображения имеются…

— А мы? Нам кто освоиться поможет? — забеспокоился Захар. И месяца не прошло, а у него сложилось впечатление, будто его в опытные ветераны записали. А он сам ни черта не умеет!

— Что ещё за «мы»?! Выкручивайтесь сами. Спрашивайте, экспериментируйте, делитесь опытом. И учтите: уступите новичкам, они немедленно займут ваши места. Ясно?!

— Как тут не понять.

— Артём, теперь ты. Сразу после обряда одного Сноходца отдам тебе. Объяснишь что к чему, покажешь на примере. Заодно и сам чему полезному научишься.

— Командир, ты ему Гулидова отдашь? — спросил Тагир. — Хороший солдат. Только не лучше ли будет в паре с Артёмом главным поставить именно его?

Ах ты ж, сука! Разве можно так товарищу гадить?! Словно не в чужом мире, а в каком-нибудь банке или крупной фирме за должности дерутся. Отвернись, и глотки друг другу перегрызут. Вон как у Лазовского глаза блеснули. Такой не забудет, обязательно отомстит при случае.

Безумие какое-то.

— Тагир, будет так, как сказал я, — отрезал Хмурый. — Остальных виритников возьмёшь себе. Башню надо укреплять. Справишься?

— Разумеется, — фыркнул тот.

Артём на выпады в свой адрес так и не прореагировал. Кого как, но Ненахова это показное смирение ничуть не обмануло. Ему приходилось видеть виритника в разных ситуациях, и он имел представление, насколько страшным человеком тот может стать. Прямо живая иллюстрация к пословице о тихом омуте и притаившихся в нём чертях. Быть может, Кардинал понимает это лучше остальных, потому и дал Артёму всего одного подчинённого?

…До обряда инициации оставалась ещё неделя, а работы меньше не становилось. Занятый подготовкой к ритуалу, Кардинал почему-то не пожелал взять Лазовского себе в помощники. Более того, сразу после совета он выпроводил его из Посёлка, навязав Захару.

И никаких объяснений!

— Ты меня, Артём, извини, но все виритники, вся эта ваша колдовская шайка-лейка, как пауки в банке, — без обиняков заявил Захар. — Того и гляди, друг друга сожрёте. Ни грамма доверия. И поди разберись, то ли Кардинал в том виноват, то ли виритниками становятся сплошь одни эгоистичные ублюдки.

— Не за что извинять. Ты прав. У каждого из Сноходцев в сознании заперт зверь Изнанки. Но достались нам не только их способности, но и инстинкты. А какие могут быть инстинкты у хищных тварей, враждебных всему и вся? — Рот Артёма скривился в неприятной усмешке. — Таких самовлюблённых злобных сволочей ещё поискать надо. В каждом видим соперника, весь мир — охотничья территория. Сосуществовать вместе ещё можем, но не более того.

— Самокритично, — хмыкнул Захар. — Но не слишком ли ты переборщил с метафорами? Звери, хищники, охотничья территория… Скажи проще, голова от силы вскружилась, и весь разговор. Ничего, жизнь вас с небес на землю опустит. Можешь быть спокоен.

Захар после разговора долго не мог успокоиться. Он даже не сразу понял, с чего так разошёлся. Да пусть они там все хоть передерутся, колдуны чокнутые, ему-то что? Ан нет, злит, за душу цепляет. Ведь хочется, чтобы было, как в книгах — люди сплотились и единым фронтом, плечом к плечу, встали на пути стихии. Само собой должны быть и отщепенцы, жаждущие власти, и трусы, без них никак, но… правда обязательно должна восторжествовать.

Ага, прямо подростковый идеализм какой-то. В жизни-то единением и не пахнет. «Чистые», культисты, мелкие и крупные банды — всё варится в одном котле. Каждый думает только о себе, будто и не объединены они общей бедой. И ради будущего приходится ловчить, убивать, запугивать. Как тут не вспомнить про «Железной рукой загоним человечество в счастье»? Нет, не тому учили нас книжки. Хотя… История пишется кровью, грязью и жестокостью. Это потом её одевают в красивые одежды, замазывают пятна, лакируют, выбрасывают что-нибудь совсем уж неприглядное. В старину князья и короли исправляли летописи, во времена Захара газеты и телевидение без затей сразу трактовали новости в нужном ключе.