Александр Зорич - Люби и властвуй

Самеллан успел. По его уверениям, после первых же ночей, проведенных со своей сестрой, он получил над ней безраздельную власть. Эгин был уверен, что тут не обошлось без приворотной магии, но Самеллан этот вопрос обошел, а Эгин не стал перебивать. Его интересовала вся история в целом, а не утомительные подробности.

В общем, сестра Самеллана просто сходила с ума, если по каким-то причинам (служебным, разумеется; Гиэннера есть Гиэннера) ей приходилось провести день без страстных объятий Самеллана. Самеллан тоже сходил с ума, но совсем по другому поводу ― что будет, когда ему придется перейти к вопросу о дагге и «молниях Аюта», а потом навсегда покинуть Ают. И Самеллан не нашел ничего лучше, кроме как рассказать своей сестре и любовнице всю правду о страшной встрече на нелеотской ярмарке.

Самеллан не ошибся в своей сестре. По долгу своей службы в Гиэннере она должна была сразу же убить Самеллана, убив тем самым, разумеется, и его жену, дабы пресечь в корне попытки Свода завладеть секретом чудовищного аютского оружия. Но она не убила Самеллана, о чем Эгин догадался несколько раньше, чем капитан сообщил ему это не без определенного самодовольства. Вместо этого сестра почти сразу предложила Самеллану лучшее решение.

На следующую ярмарку Тучных Семян торговый корабль Самеллана прибыл еще до ее открытия ― лучше было проторчать в Нелеоте лишних три дня, чем опоздать хотя бы на час. Люди Норгвана сами разыскали корабль Самеллана, и началась торговля.

Самеллан прекрасно понимал, что стоит ему полностью раскрыть секреты, полученные им от сестры, ― и он покойник. А его жена, соответственно, ― покойница. Выводы напрашивались сами собой.

Самеллан рассказал людям Норгвана почти все. Он показал им даггу. Он продемонстрировал им на миниатюрной модели, как работает «молния Аюта». Железный шарик пробил толстую переплетную кожу тома «Земель и народов» и завяз в первых же страницах. А потом он сделал так, что тот, же самый шарик разорвал толстенные «Земли и народы» в клочья. Разница была в том, что в первом случае Самеллан пользовался «молнией Аюта» как обычный невежа, а во втором ― как просвещенный аютский маг. Самеллан знал слова. Но главное ― он знал образ-ключ. Образ-ключ ― это предмет, который надлежит вообразить себе и очень прочно удерживать в сознании, когда произносишь заклинания, ― пояснил Самеллан несведущему в таких тонкостях Эгину в ответ на его удивленно вздернутые брови. Без слов и образа-ключа даже самая мощная из созданных в Аюте «молний» была в военном отношении ничем не ценнее огромного осадного камнемета.

После второго испытания в глазах людей Норгвана разгорелась неподдельная детская алчность. Вот это да! Вот что нужно поставить на службу князю и истине! И вот теперь Самеллан понял, что может торговаться. Он отдал варанцам (которых больше не принимал за харренитов, поскольку двоюродная сестра еще в Аюте, по его рассказам, совершенно справедливо опознала в них офицеров Свода) все цепи слов, необходимых для того, чтобы «молния Аюта» работала, и предложил им попробовать самим. Они очень старательно повторили все заклинания и совершили все действия над щепотью дагги. Никакого Шилола! Шарик не вспухал пламенем и не разлетался раскаленными каплями расплавленного железа. Нет. Он просто завяз в «Геде о Герфегесте», которая пришла на смену разодранным в клочья «Землям и народам». Чуда не случилось.

Терять Самеллану было нечего. Издевательски улыбаясь в лица разъяренным варанцам, Самеллан сообщил, что без образа-ключа ничего не выйдет. И пока они осознавали сказанное, Самеллан, выложил свои условия. Свод Равновесия берет его и его жену под свою защиту. Самеллан лично ― и никто другой более ― будет отвечать за применение «молний Аюта» там, где угодно князю и истине. А образ-ключ останется его сокровенной тайной и уйдет вместе с ним в небытие. А чтобы они, змеиная кровь, похитители его жены, не наделали глупостей и не понадеялись добыть образ-ключ у него под пыткой или дурманом, он, Самеллан, покажет им одно забавное зрелище. Сказав так, Самеллан прикрыл глаза, а когда он их открыл, ва-ранцев уже не было. На столе в его гостевой каюте, где происходил разговор, осталась записка: «Решение через неделю в том же месте в то же время».

«Что значит прикрыл глаза и открыл?» ― хотел переспросить Эгин, но вспомнил какие-то смутные рассказы о редком искусстве, которое, кажется, в Синем Алустрале называют «сном звезднорожденного». Тот, кто владеет «сном», может по своей воле впадать в состояние, очень близкое к смерти. Сердце у «спящего» бьется не чаще двух-трех раз за минуту, сознание отключается, и человек перестает воспринимать и окружающий мир, и собственное тело. Пытать его ― сущая бессмыслица, ибо боль для него ― ничто. Конечно, можно изувечить «спящего», но ведь суть пытки ― развязать язык, а не отрезать. Выходят из «сна» по-разному, но Эгин слышал, что просвещенные могут настраиваться на определенное время. Так или иначе, Эгин был восхищен сразу двумя вещами ― тем, что Самеллан оказался владетелем столь редкого искусства, и тем, что он не струсил перед варанцами. Варанца-ми. Он, Эгин, поймал себя на том, что строй его мыслей о Варане и его коллегах из Свода Равновесия меняется в последние дни буквально от часа к часу, и притом отнюдь не в лучшую сторону.

Варанцам очень хотелось убить Самеллана, предварительно вырвав у него тайну образа ключа, а затем ― и все члены по очереди. Медленно и с расстановкой. Очень хотелось. Норгван был в бешенстве. И тогдашний гнорр, который получил сообщение из Нелеота, тоже был в бешенстве. Десятки, сотни «молний Аюта», которые разносят в щепу и пыль ненавистные харрен-ские галеры, которые одним залпом опрокидывают грютские орды, которые, в конце концов, гвоздят прямо по надменному Магдорну… Все это великолепие, распалявшее мозги каждого варанца, преданного князю и истине, обращалось в сущую ерунду. В несколько стволов, полностью зависящих от воли одного человека, да и то инородца.

Но бешенство, уйдя в несколько разрубленных удалым гнорром золотых кубков (это Самеллан узнал от Дотанагелы), прошло, как утренний туман над Пинна-рином. Гнорр принял решение, достойное многомудрых персонажей древней истории. Условия Самеллана принять!, ему гарантируется жизнь и должность капитана в варанском военном флоте. Это, так сказать, морковка, чтобы ему, Самеллану, жилось добротно и вольготно, а равно и веселей стрелялось в недоброжелателей князя и истины. Но жена Самеллана останется в руках Свода Равновесия. Самеллан будет встречаться с ней раз в неделю, а если зарекомендует себя лучше ― то смотря по обстоятельствам. Это, так сказать, палка, чтобы он, Самеллан, не вздумал буянить.