Нина Лукинова - Два цвета неба

Ползу назад, не разбирая дороги, не обращая внимания на впивающиеся в тело острые камни. Краем глаза вижу, как первый урод падает замертво, в отдалении десятка метров, и его ближайшие сородичи приступают к пиршеству, отрывая острыми зубами огромные куски. На меня же движется очередной монстр, втыкаю ему лезвие в глаз, вынимая с чавкающим звуком удаляемого глазного яблока. Этот оказался настойчив, не желает отпускать меня, впиваясь в плечо зубами.

Начинаю терять сознание от боли, свет меркнет, застилаясь пеленой, и последнее, что доносится до слуха— приглушенный звук выстрела в наступившей темноте.

Глава 4. На руинах Смерти

1

«Не знаю, где нахожусь, странное непонятное место, знакомое и одновременно пугающее, как давно забытый кошмар. Раздается приглушенный писк машин, стрекотание работающих механизмов, повсюду мерцает ослепляющий радужный свет бликами красок, в котором я парю над землей, вернее над железным полом. Все размыто, ничего не понимаю, только чувствую, как пальцы стучат по кнопкам. Отчего-то это, кажется, так важно и жизненно необходимо, словно судьба целого мира зависит от их нажатия.

—Нужно быстрее, еще быстрее! — доносится собственный окутанный паутиной ужаса голос. Чудовищный страх тяжелым облаком витает в воздухе, лишая кислорода, и вот поднимаюсь еще выше над землей, теперь с трудом дотягиваясь пальцами до заветных сверкающих кнопок, отдаляющихся с каждой секундой. — Нет, пожалуйста, нет! — глухо срывается с языка.

— Они близко, Налана! — доносится уже знакомый Голос в пределах головы, но так отчетливо, будто стоит над ухом. Медленно оборачиваюсь и вижу застывшие черные силуэты, источающие злобу и ненависть. Они пришли убить меня, убить навсегда без права на второй шанс. Паника проникает в сознание, опускаясь под трепещущее сердце приливной волной. Что-то движется, что-то работает, нужно только немного времени, совсем немного и все будет хорошо. Я должна успеть, еще есть шанс! Буря отчаяния и злости смешались в душе, руки трясутся от страха, но тут раздается тихий щелчок и губы растягиваются в победоносной усмешке. После чего проваливаюсь в яркую вспышку синего света, растворяясь в ней, становясь эфемерным облаком, самой невесомостью, взлетая все выше, выше и выше. И тут нечеловеческая боль окутывает существо, пронзая острыми иглами каждый атом, каждую клеточку души. Пытаюсь крикнуть, но голоса нет, от меня не осталось ничего, кроме синего света, превратившегося из манящего лучика в дьявольский костер, раскаленный добела. Душа горит, силясь вырваться, и тут свет становится настолько ярким, а боль так сильно захватывает сознание, сводя с ума, что я.… Открываю глаза».

Далекий тихий стон доносится с другой планеты, чувствую тяжесть, придавливающую к земле, сквозь полуприкрытые веки мерцают тени, слышны отрывочные звуки. Что происходит, где нахожусь, отчего свет такой неровный, доходит до глаз прерывистой линией? Пытаюсь повернуть голову, и чугунная тяжесть накрывает череп прочным котлом, словно каской. Вновь доносится инопланетный стон, уже громче. Понимаю, что это мой. Пытаюсь шевельнуть рукой, на месте которой утыканная огненными булавками подушка. Значит, жива… Хвала Создателю! Чуть шире приоткрыв глаза, вижу парящие в пространстве тени, слышны голоса, отдающиеся приглушенным эхом.

— Живая… нашли в пустыне… — доносятся обрывки фраз. — Кто…

«Снова улетаю в пространстве, сбрасывая тяжесть, снова приглушенная реальность, но голоса стали отчетливей слышны, может потому, что рядом, совсем близко. Сотни криков пронзают снежную белизну, рыки животных смешаны с человеческими. Огромное войско стоящих на ногах животных, вооруженных до зубов оружием, атакует белоснежный Дворец, сминает золотые ворота, громит кувалдами радужные фонтаны, античные дома, превращает в прах колонны. Гремит гром, трясется земля, звезды вспыхивают огнем, а небеса со скоростью бешено вращающегося калейдоскопа сменяют цвет, становясь то синими, то зелеными, то черными, то безумным смешением красок.

Животные действуют яростно, не ведая пощады, убивают и умирают, потому что дан приказ, которого нельзя ослушаться. Знаю, что будут биться до конца во славу своих Богов. Кто их Боги? Почему я вижу все это? Почему нахожусь в самой гуще событий? Не знаю, или не хочу знать, не хочу видеть этого, но не могу отвести глаз!

Алая кровь потоками струится по белоснежному полу, окропляет облака, проливается на руины, когда-то бывшие дворцами. Оторванные лапы и головы несчастных существ закрывают собой землю, кишки высятся на пиках золотых воротах… Фабрики Душ! О, Создатель, это Фабрика Душ! Знаю, кто эти полу-звери, но не могу вспомнить Нужно вспомнить, нужно понять.… Как же много смерти вокруг, как же жалко их! Но вот кадр повторяется, они бегут снова, сминая под собой трупы погибших, выдавливая кишки тяжелыми сапогами, лопающиеся со щелкающим звуком. И снова смерть в кровавом море, повторяющаяся много раз. Это Война, Война, где только один победитель».

С трудом поднимаю тяжелые веки, боль стала меньше, но голова по- прежнему гудит, а руку обдает огненным жаром.

— Пить… — тихо говорю я пересохшими губами. Сидящая рядом тень медленно и осторожно подносит ко рту стакан воды, холодной и чистой, приподнимая ломящую от боли голову. С трудом делаю несколько жадных глотков, устало откидываясь назад.

— Ты помнишь свое имя? — заботливо спрашивает тень мягким голосом. — Помнишь, что произошло?

— На…ла…нала…на… Налана… — с трудом выговариваю я. — Там… много… — не способна сейчас на целые фразы, каменный язык едва ворочается. — Где…

— В безопасности, — отвечает тень, предугадывая вопрос, а я вновь проваливаюсь в темноту.

«Нет размытых образов, мир стал отчетливо ярким, краски неестественно насыщены, дома нереально приближены. Чувствую себя песчинкой в каменном океане пустого знакомого города. На широком проспекте покинутые машины, разбитые витрины в магазинах ухмыляются злобным стеклянным оскалом. Медленно иду по опустевшей улице, заглядывая в темные окна домов, беззастенчиво разглядывающих меня бездонными, наполненными чернотой глазами, скрывающим смерть. Дома внезапно отдаляются на значительное расстояние, превращая асфальтированный проспект в подобие бурлящей реки, затягивающей ноги зыбучими песками. Отчего так страшно? Страх пронзает молнией от макушки до кончиков пальцев на ногах, и чем дальше пытаюсь идти, тем сильнее увязают ноги, словно в болотной трясине.

Но боюсь не того, что застряну в расплавленной серой дороге, а монстра, замеченного краем глаза в одном из осколков витрин — огромного приближающегося ящера с человеческим лицом, голодным животным оскалом и уставшими глазами. Стою и не могу пошевелиться, не могу выбраться. Мутант медленно приближается, не сводя с меня взгляда, что-то шипит, но не понимаю, что. Похоже на змеиное шипение с редкими человеческими нотками. Невольно прислушиваюсь, и чуть не впадаю в истерику.