Феликс Крес - Громбелардская легенда

— Знаю.

Он нахмурился.

— Зато вы, дартанцы, вообще ничего не знаете, тем более о Шерни.

— Ну ладно, но при чем здесь это?

— В Дурном краю Шернь касается земли… Дотянуться до Полос может лишь посланник или же человек, обладающий Брошенным Предметом. Однако Брошенные Предметы в Дурном краю мало помогают, даже, напротив, привлекают стражей. Посланником же никто из нас не является. Есть, однако, третья сила, позволяющая призвать на помощь могущество Шерни. Никто не знает почему, но Полосы Шерни охотно помогают сестрам и братьям, находящимся в опасности. Ведь ты, госпожа, — дочь любимой страны Шерни… ты живешь в городе, носящем имя самой могущественной из ее посланниц… Неужели ты никогда не слышала о миссии Трех сестер? Как ты думаешь, почему Шернь велела им быть именно сестрами?

Он пытался разглядеть в темноте ее лицо.

— Скажи, госпожа, ты хочешь спасти своего брата? Ты хочешь ему помочь?

— Послушай меня, громбелардец, — после долгого молчания серьезно сказала Лейна. — Я тебе попросту не верю. Не верю. Никогда в жизни я не слышала столь неправдоподобной истории. Говоришь, ты похитил меня, чтобы я поговорила с Байлеем? Но, дорогой мой солдатик (если ты и в самом деле солдат, в чем я начинаю сомневаться), Байлей, будь он жив, отдал бы тебя в руки трибунала при первом же упоминании о том, что ты поднял на меня руку! Я должна поверить, что ты обрек себя на темницу, лишь бы только заставить меня поговорить с собственным братом?!

— Когда дело дойдет до этого разговора, я буду ждать скорее твоей благодарности, госпожа, нежели обвинений.

— Когда дойдет! Если дойдет! Если! — крикнула она. — Но дойдет ли? Разговор, что ж, прекрасно!

Гольд молчал. Он сам не понимал, как все произошло. Она была права. Он представлял себе все совершенно иначе, вернее, вообще не представлял… В Дартан он поехал, собственно, лишь затем, чтобы окончательно убедиться в собственном поражении. Он подделал письмо, сделал необходимые приготовления для похищения девушки — лишь затем, чтобы совесть его была чиста. Он хотел сказать себе: я сделал все, что мог. В глубине души он был убежден, что дартанка вызовет нескольких слуг, которые основательно его поколотят, а затем отдадут в руки солдат. Как-нибудь он откупился бы и вернулся в Громбелард… Но все пошло иначе — все получилось само собой. Уже тогда, в ее доме в Роллайне. Ее благородие А. Б. Д. Лейна дала себя похитить столь охотно, словно только этого и ждала.

— Рано или поздно, — сказала она, — тебя осудят, ваше благородие. Но у тебя еще есть шанс избежать наказания. Мне незачем тебя в чем-то обвинять, о многом я могу забыть… Не знаю, какие у тебя планы насчет меня, но я — единственная твоя надежда. Сделай так, чтобы я была довольна, и… увидим. Ну? Скажешь мне наконец правду? Кто ты и с какой целью придумал всю эту историю с моим братом? Вижу, ты и в самом деле его знал, при каких обстоятельствах вы встретились? Слушаю тебя и не собираюсь скрывать, что мне это очень интересно!

Внезапно он начал размышлять над тем, не придумать ли и в самом деле какую-нибудь историю, которая ей понравится… и отказаться от своих намерений. Сдаться.

Да, сдаться.

Когда Гольд спрыгнул с лошади, Лейна почти упала в его протянутые руки. Она нечеловечески, просто ужасно устала. У нее болело все: ноги, спина, шея. Веки были тяжелыми, словно из камня. Она почти не помнила, как он отвел ее в небольшую, бедно обставленную, но довольно чистую комнату, помог стащить сапоги, уложил на кровать и вышел, закрыв за собой дверь. Она что-то неразборчиво пробормотала, повернулась на бок и тут же заснула.

Гольд несколько минут наблюдал за ней сквозь щель в неплотно прикрытой двери, потом вышел на улицу и поговорил с дровосеком — хозяином дома. Никто из них обоих не был человеком состоятельным, хотя, конечно, заработки дровосека никак не могли сравниться с жалованьем офицера имперских войск… Они довольно долго торговались, и в конце концов хозяин ушел, унося с собой два слитка серебра — не слишком много, учитывая, что ему приходилось поделиться с работавшим в лесу товарищем. Гольд занялся чисткой лошадей. Он не мог позволить себе спать, но сон ему особо и не требовался. Сутки, проведенные в седле, мало что для него значили, ему приходилось выдерживать и не такие переходы. Конечно, он устал, но с ног не валился.

Приближался полдень. Гольд распаковал вьюки и приготовил себе сытный обед. Потом принес бурдюк с вином и присел на грубо отесанную деревянную лавку, стоявшую у стены дома. Он ел, пил и размышлял, окидывая взглядом вершины окрестных деревьев. Он уже решил, что сдаваться не станет и от своих намерений не откажется. Но… Эта дартанка… Раз уж он принял решение — следовало быть с ней не столь уступчивым и не потакать без нужды ее капризам.

Наедине с самим собой Гольд мог быть полностью откровенным. Непокорность этой властной особы ему чем-то нравилась, хотя вместе с тем он презирал ее великосветские привычки. Он не знал подобных женщин. В ее поведении было нечто почти… сладострастное. Красивая женщина, которая знала, что она красива, и ждала лишь того, чтобы ее красоту признавали и ею восхищались, требовала поклонения, так же как императорский сборщик налогов — податей. Его злили ее капризы, но, опять-таки, — сколь возбуждающей была женщина, которая так капризничала! Однако — это ее отвратительное отношение к дружбе, которая для него была чувством почти священным; в дружбе он был бескорыстен! Он прекрасно понимал, почему для дартанки это выглядит иначе. Она просто не могла понять, как кто-то из рода А. Б. Д., такой как ее брат, мог подружиться с человеком, стоящим ниже его, пусть даже человеком чистой крови, пусть даже офицером гвардии. Нигде во всей империи происхождению не придавалось такого большого значения, как в Дартане, а уж в Роллайне… Армект, вместе с архитектурой и искусством, перенял также дартанский уклад общества, создал магнатские дворы в своих городах. Однако профессия солдата, освященная армектанскими традициями, повышала общественный статус человека. Звание сотника гвардии ставило Гольда почти на самую вершину общественной лестницы; князья провинций, даже сам император, без какого-либо унижения для себя могли пригласить такого человека к своему столу. И приглашали! Гольда удивляло, что Лейна этого не помнит. Может быть, она просто не хотела помнить, желая сохранить дистанцию? Смотреть на него свысока?

У нее было прекрасное тело и испорченная душа. Он хотел бы верить, что это не так, или, по крайней мере, что так будет не всегда.

Она была сестрой Байлея. Он похитил ее… но не смог бы взглянуть Байлею в глаза, если бы у его сестры хоть волос упал с головы.