Антон Вильгоцкий - Зло не дремлет

Именно так и провел Борланд эту ночь.

Ну… почти так.

Борланд вдруг обнаружил себя в темном и холодном пространстве. По характеру местного сквозняка можно было сделать вывод, что вокруг – длинный и узкий коридор. Но данное место не было частью его дома. Оно вообще не производило впечатления чего-то знакомого. Мрачный, зловещий, пугающий, забытый богиней уголок…

«Обитель смерти», – пронеслось в голове у Весельчака.

Следующая мысль была: «А как же я сюда попал? Ведь только что спокойно спал в своей кровати…»

Борланд расставил руки и коснулся стен. Те были холодными и шероховатыми. Камень. Стены были сложены из камня.

Сзади послышалось какое-то постукивание. Борланд вздрогнул и обернулся, но, разумеется, ничего не увидел в окружавшей его кромешной тьме.

Внезапно Весельчак осознал, что все происходящее – не более чем сон. Только очень глубокий, относящийся к той разновидности сновидений, что практически неотличимы от реальности. Несколько раз в течение жизни Борланду уже снились такие сны. В них он мог не только двигаться, видеть, слышать и говорить, но также чувствовать запахи и даже боль. Хотя последнее никак нельзя было отнести к положительным сторонам.

Такие сновидения разительно отличались от прочих, лишенных какой бы то ни было логики. В тех-то можно сначала прогуливаться по морскому берегу, а сделав шаг в сторону – перенестись вдруг высоко в горы или в пронизанное флюидами ужаса и смерти логово демонов. Сон же, что снился Борланду сейчас, являл собой нечто совершенно иное. По сути, это была жизнь. Не та, конечно, которой Борланд жил все остальное время. Другая жизнь, где сознание Весельчака, облекшись в физическую форму, путешествовало по незримым уровням бытия.

Борланд вспомнил, что подобные сны зачастую бывают вещими.

Ощупав себя, Весельчак обнаружил, что на нем та же одежда, в которой он ездил в Артолию. Меч и кинжал висели на своих обычных местах. А на груди, под курткой, пальцы Борланда наткнулись на какой-то твердый предмет. Весельчак вытащил его и пригляделся. Медальон и цепочка, на которой он висел, слабо светились во тьме, и Борланд сразу понял, что это такое. Пентакль Света! Могущественный артефакт не покинул его даже во сне. Борланд призадумался – а сон ли это?

«Стало быть, я смогу, если что, воспользоваться магией, – усмехнувшись, подумал он вслед за этим. – Что ж, это ведь очень кстати».

– Иллодиримэ! – произнес Весельчак. И опять усмехнулся, подумав, что первое выученное им заклинание, казавшееся поначалу совершенно бесполезным, пригождается ему столь часто.

В воздухе вокруг него вспыхнули волшебные огоньки. Света, что они давали, хватало, чтобы как следует рассмотреть место, в котором находился Борланд.

То действительно был длинный узкий коридор, тянувшийся в обе стороны. Весельчак решил пройтись – что толку стоять на месте? Любой проход должен куда-нибудь вести, даже если он тебе только снится. Борланд пошел вперед, время от времени возобновляя магическое освещение.

Вскоре он ощутил подкожным чутьем, что приближается к какому-то просторному помещению. Однако ж энергия, исходившая оттуда, отнюдь не предвещала встречи с чем-то добрым. Борланду не доводилось раньше сталкиваться с демонами, но то, что он сейчас чувствовал, наталкивало на мысль о присутствии поблизости одного из этих коварных, злобных и непостижимых созданий…

Что это было за чувство? Пожалуй, сродни страху. Но не простому страху. Трусом Борланд не был. Он мог лишь опасаться за свою жизнь во время сражений, но никогда не боялся в эти сражения ввязываться. То, что он испытывал в данный миг, не было похоже на обычный человеческий страх. Человек может бояться войти в темный переулок, из которого доносятся звуки ударов и чьи-то жалобные стоны, но при этом прекрасно осознает, чего и почему боится. Весельчак не видел перед собой ничего страшного и совершенно не боялся столкновения с неизвестностью, что поджидала его впереди. Но вот подсознание его – оно будто бы взбунтовалось. Другой Борланд – невидимый, обитавший где-то в глубинах сердца или лабиринтах мозга – кричал, надрывая глотку, в самое ухо: «Безумец! Беги отсюда!»

Тому же Борланду, что в раздумье застыл меж каменных стен, не нужно было лучшего стимула, чтобы поступить с точностью до наоборот. Но, разумеется, он не ринулся очертя голову вперед, в сторону, откуда доносилось дуновение зловещего энергетического «ветерка», заставлявшего кожу покрываться мурашками, а волосы на голове – шевелиться. Весельчак продолжил продвигаться медленно, почти крадучись, обнажив оружие и будучи готов в любую секунду ударить магией.

Скоро он оказался перед массивной, покрытой клочьями паутины каменной дверью. На уровне глаз в ней имелось прямоугольное отверстие, забранное толстыми металлическими прутьями. «Что это? – подумал Борланд. – Чья-то тюрьма? В ней томится плененный демон?»

Ощущение близкого присутствия чего-то грозного и злого значительно усилилось. Борланд острием меча счистил с решетки паутину, приблизился и осторожно заглянул между прутьями.

Ничего, кроме густой черноты, которую не разгоняли даже волшебные эльфийские огоньки…

Борланд отступил от двери на несколько шагов и призадумался. Что делать дальше? Тот, кого скрывала эта казавшаяся сросшейся со стенами дверь, пока никак себя не проявил. Кто там может быть? Стоит ли вообще пытаться выяснить это? Или, быть может, лучше попробовать проснуться?

Последнее почему-то оказалось совершенно невыполнимой задачей…

«Ого-го! – только и подумал Борланд, рефлекторно почесав в затылке. Страха не было, но вполне обоснованные опасения уже начали клубиться где-то между ребрами – холодными сгустками эмоционального тумана. – Похоже, я крепенько влип. Эх, дернул же меня тролль связаться со всеми этими магическими делами!» В том, что, не стань он, паче чаяния, магом, ничего подобного не случилось бы, Борланд не сомневался.

Весельчак действительно не знал, чем может закончиться происходящее. Знал он только одно – тело его по-прежнему лежит на кровати в родительском доме, а душа блуждает в таинственных лабиринтах, которые могут находиться как в его собственной голове, так и где-нибудь в тонком слое реальности, близ обиталищ таких тварей, что и в самом страшном сне не приснятся. Ничего приятного подобное положение дел, разумеется, не сулило. Многолетний летаргический сон, кома, или даже… Стоп! Эту мысль Борланд поспешил отогнать.

«Рано вешать нос, приятель. Посмотрим, что можно сделать. Возможно, проблема связана с тем, что находится за дверью. Так что стоит, наверное, убраться отсюда».

Но как только Весельчак развернулся, чтобы уйти от злосчастной двери, из-за нее раздался голос, от которого у него заледенела в жилах кровь. И ладно бы этот голос был ужасен сам по себе – куда как более страшным Борланду показалось то, что его назвали по имени: