Андрей Лазарчук - Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга II

Она дождалась, когда внизу всё стихнет, и продолжила спуск. В одном месте, где кусты были погуще, отчетливо воняло трупом.

Наконец она уткнулась в забор, огораживающий порт. Как и все заборы, этот состоял из множества дыр.

Она пролезла и пошла на свет фонарей.

Две барги стояли по обе стороны широкого свайного пирса. По пирсу сновали люди в огромных фартуках, катя перед собой ручные тележки. На тележках были мешки и… сначала показалось, что длинные ящики. Потом она рассмотрела, что это каменные брусья – как раз такие, чтобы не трудно было поднять вдвоём.

Работа шла споро, но как-то слишком молчаливо. Скрипел настил, повизгивали иногда колёса – и никаких разговоров, шуточек, команд, которые должны сопровождать такое вот скопление трудящихся людей. Устали? Но ходят быстро, почти бегом…

Стараясь не вступать в освещённое пространство, она стала огибать это место по закоулкам, пахнущим мочой, по каким-то страшно захламлённым пустырикам… Отчего-то картина погрузки показалась ей жуткой, хотя вроде бы ничего жуткого не происходило.

Полчаса спустя она вышла к маленькому затухающему костру, где сидели четверо в рабочих фартуках и хлебали по очереди из котелка.

И тут она усомнилась в разумности прежнего плана. Но ничего нового не придумывалась…

– Доброго здоровья, – сказала она.

На неё посмотрели. Потом один, вроде бы постарше других, солидно кивнул:

– Вам того же. Присаживайтесь к огоньку, госпожа. Угощения вот нет, доели всё. Разве что хлебушка…

– Спасибо. Сыта. У меня вопрос вот такой: не проведёте ли на судно – меня и ещё одного человека?

– А что за беда такая, что тайком потребно?

– Беглецы мы, – сказала она заготовленное. – Жена ему развода не даёт…

– Во как, – усмехнулся всё тот же старший; прочие молчали. – Война, а у людей то же всё на уме… Не выйдет, госпожа, даже при большом нашем желании не выйдет. Там стражники стоят, смотрят. Это вам надо с капитаном каким договориться да после на лодке подплыть, а здесь – нет, не получится…

– Жаль, – сказала она. – Мы бы заплатили.

– Не без того, понятно… Не, ищите капитана. Вон там обыкновенно сидят, у портовых интендантов. Во-он, окошки цветные, светятся. Попробуйте, может что и…

– Ну, спасибо, – она улыбнулась как могла сладко и шагнула в темноту.

– Я бы с такой от своей козы… – дослышала она.

А план казался ей всё глупее. Он и был глуп. Изначально был глуп. Только такой она и могла придумать. Допустим, без пищи как-то можно ещё просидеть в тёмном уголке – ну, с неделю. Но без воды? Она подумала о воде, и ей тут же нестерпимо захотелось пить.

На судно, подумала она. Любой ценой. Немедленно.

Подплыть на лодке – советовали вы мне? А зачем она нужна, лодка?

Отрада стояла, прикидывая, где лучше выйти к воде, когда позади быстро-быстро зашуршали шаги. Она оглянулась, присев.

Подбегал худенький кривобокий человечек, которого она все эти дни часто видела из окна. Сбежала, подумала она с отчаянием. От вас не сбежать…

– Уходите быст…

Человечек вдруг переломился как-то сразу во всех сочленениях и мягко рухнул, будто в теле его не осталось ни одной косточки. Отрада оцепенела. И тут с давно забытой силой – полыхнуло в глазу. Она зажала его руками, но и сквозь ладони было видно, как яростный золотой блеск обливает строения, кусты, сухую траву, штабеля брёвен… и приближающихся к ней мужчин. Они были голые по пояс, в каких-то безумно широких меховых штанах, а в руках…

В руках они держали винтовки.

Наверное, она что-то вспомнила. Потому что даже не закричала. Оглянулась назад. Позади, шагах в трёх, стоял такой же облитый золотом человек в плаще с опущенным капюшоном, скрывающим пол-лица. Она откуда-то знала, что он никогда, ни при каких обстоятельствах не приподнимает этот капюшон…

– Мы взяли её, – сказал он, поднеся ко рту запястье, охваченное широкой плоской цепью.

"Возвращайтесь", – отдалось в ушах.

Мелиора. Монастырь Клариана Ангела

Настоятель Иринарх внимательно рассматривал Алексея. Будто я под стеклом, подумал Алексей.

– В мире живых ты приходил к людям, – сказал он наконец. – В мире мёртвых они будут приходить к тебе. Не обязательно те, кого ты желал бы видеть. Скорее – наоборот…

– Это я знаю.

– Подумай ещё.

– Я не изменю решения.

– Тогда – отдыхай до заката. Тебе дадут сонного питья.

– Я буду очень крепко спать и без питья, – Алексей усмехнулся.

– Не будешь. Тебе только так кажется. Кроме того, – настоятель усмехнулся в ответ, – это не простое питьё. А теперь скажи мне: ты узнал всё, что хотел?

– Издеваетесь, отец настоятель? Я всего лишь убедился, что по-прежнему, как и был: туп, глуп и неучён… Скажите хоть вы: все эти предсказания и откровения, все эти нити судьбы – они действительно такие… – он замолчал в поисках единственного слова.

Иринарх слабо взмахнул рукой: понял. Покачал головой.

– Если верить в судьбу, она становится непреложной для тебя. Если верить в собственное неверие – она становится ещё более непреложной. Это касается и отдельного человека, и всего мира. Но попадаются среди людей такие вот, как ты, – в неверие не верящие. Они редко доживают до зрелых лет…

– Ларисса сказала, что мне чего-то нельзя знать о себе – потому что в противном случае я сравняюсь могуществом с самим Богом. Это действительно так?

– Не только в могуществе. Главное – что и в бессилии. Ты ведь видел его. Говорил с ним.

– Кажется, он сумел ничего не сказать мне…

– Возможно, ещё не проросли те семена, что он вложил в твои уши.

– Так вразумите меня хоть вы. Только как-нибудь… без обиняков.

– Хорошо, попробую. Попробую…

Он потянулся к чайнику. Чайник был уже пуст.

– Фортунат!..

Неслышно ступая, вошёл бывший ангел. Он постарел лет на сорок, ссутулился, поседел. Дорого приходилось платить за несколько недель абсолютного знания – и свободного полёта…

– Принеси ещё чаю.

Но чайник уже был у Фортуната в руке. Старый закопчённый глиняный чайник с верёвочкой вместо ручки. Он поставил его на стол и забрал пустой. Повернулся…

– Постой, Фортунат. Вот слав спрашивает: что ему делать дальше? Идти по пути судьбы – или по пути сердца? Он из тех, кто способен и на то, и на другое. Или даже на что-то третье…

Бывший ангел посмотрел на Алексея, но как-то поверх глаз. Лицо ничего не выражало.

– Если сможешь, – сказал он, и голос его был сед, – отомсти за нас – за всех…

Тихо ушёл.

– Вот и ещё один путь, – сказал Иринарх спокойно. – Вполне достойный мужчины и воина. И, как было заказано – без обиняков.

Алексей вдруг почувствовал удушье.