Кирилл Довыдовский - Каятан

– Чего вы от нас хотите? – слабым голосом выдохнул Книл. Надо же, а ведь я уже успел забыть о его присутствии. Н-да, без него у нас с Миком было бы больше шансов, хотя скорей всего – все равно недостаточно.

– Чего мы хотим? – повторил «вожак», на его губах появилась улыбка, – Алан, – кочевник обратился к ближайшему от него всаднику, – Алан, как ты думаешь, чего мы от них хотим?

– Мы? – отозвался кочевник, – кажется, он был повыше остальных, – Да ничего. Но зато я точно знаю, что в Трихре на рынке рабов, скажем… в Фаре, например, от них кое-чего могут захотеть очень многие. Особенно, – на его лице появилась мерзкая улыбочка, – вот от этого упитанного блондинчика.

До того момента молчаливый, строй кочевников взорвался от хохота. Мика, наконец, проняло: таким зеленым я его еще не видел.

– Видите, воины, – вновь заговорил «вожак» кочевников, когда смех стих, – судьба благоволит нам. Несмотря на то что стоянку нам пришлось покинуть… налегке, в Фаре мы не останемся без доброй еды и теплых постелей – по крайней мере, на первых порах. Ну, а потом, разве не для того настоящий мужчина носит с собой меч, чтобы всегда брать то, чего он хочет? Кстати об оружии. Ребятки, вам не кажется, что эти железки вам мешают? Лично мне кажется. Заин, помоги малышам.

Один из кочевников спешился и направился к нам. Он был крупнее меня, но не намного. В двух метрах от меня он остановился.

– Значит, так, – деловым тоном, как будто делая что-то давно знакомое, заговорил он. – Оружие, деньги, пояса, шнурки, металлические предметы, провиант, воду и другие ценные вещи – сдаем. После чего садимся на коленки и складываем руки за спиной, делаем все неторопливо и аккуратно, чтобы, не дай боги, не пораниться.

Может быть, и надо было послушаться, но такой наглости стерпеть было нельзя. Никто даже лука на нас не наставил! Уверенность кочевников была закономерна, но почему-то мне стало так обидно… И если минуту назад мне казалось, что шансов у нас никаких, то теперь я не стал бы сдаваться без боя из одного лишь чувства противоречия.

Не вынимая меча из ножен и держа его чуть ниже рукояти, я протянул оружие вперед. Если бы кочевник приказал кинуть меч на землю, то, вероятнее всего, на этом бы все и закончилось, но он на этом не настаивал. Сделав два шага и до предела сократив расстояние между нами, он протянул руку, чтобы взять меч. Я не стал ему препятствовать, и в тот момент, когда его рука дотронулась до гладкой поверхности ножен, я дернул меч на себя, отчего его нижний конец врезался в челюсть кочевника. Он упал на землю.

Перехватив меч за рукоять, я резко отвел его в сторону, ножны полетели в другую. Кажется, очень удачно – послышался чей-то вскрик. Не теряя времени, левой рукой я вытащил из ножен кинжал. Я понимал, что ни одного удара с помощью него отразить не получится, но противнику об этом известно не было.

Действовать надо было быстро. Единственной возможностью нанести кочевникам достаточный урон – не дать им опомниться. Резко прыгнув вправо, я оказался на расстоянии удара от одного из всадников. Взмах меча, и кочевник начинает вываливаться из седла. Отдергивая меч на себя, успеваю кончиком острия полоснуть по крупу лошади другого кочевника. Получается, как и задумано: лошадь скорее от испуга, нежели от боли, взбрыкивает и на некоторое время выводит из строя еще нескольких всадников.

За последние часов пятнадцать-шестнадцать усталость накопилась нешуточная, и потому ускориться больше, чем в полтора раза, не получается. Дорого каждое мгновение, даже то небольшое преимущество, которое существует, – ненадолго.

Краем глаза замечаю, что Мик тоже старается что-нибудь предпринять: одна из лошадей брыкается на земле с отрубленной ногой, наводя в рядах кочевников все больший переполох, и хозяина лошади не видно. Но времени отвлекаться нет – пара кочевников уже пришла в себя. Обнажив оружие, они двигаются на меня. Обычно пеший коннику не соперник, но сейчас у кочевников нет необходимой скорости. Собрав силу воли в кулак, бросаю кинжал в грудь одного из них. Плечо мое взрывается от боли, но на левую руку я сегодня и не рассчитывал. Через секунду кочевник уже рядом со мной, сабля стремится вниз. Можно подставить под нее меч, но это лишние потерянные мгновения. Вместо этого я в самый последний момент уклоняюсь от удара вправо и, перекувырнувшись, успеваю отсечь лошади заднюю ногу. Плечо вновь наливается болью, на этот раз почти до предела. Стараясь на боль не отвлекаться, стремительно поднимаюсь на ноги, уже начиная движение в сторону следующего противника… и сознание застилает тьма.

Глава 12

1115 г. Данхара.

25 день 1-го месяца.

Время не определено

Солнце… нет, наверное, что-то другое, костер… Да, слабые язычки света щекочут по векам. Боли уже нет, как нет и движения. Стараюсь приподнять веки и, разумеется, сразу же возвращается боль, но, к счастью, лишь слабое подобие прежних – точно определить время нет никакой возможности – мучений. Совладав с собой, все-таки открываю глаза.

– Ну вот, я же говорил, что не сдохнет, – послышался знакомый, неуместно жизнерадостный голос.

Поскольку никто ему не ответил, я решил, что Мик разговаривает сам с собой.

– Значит, тебе досталось не так сильно, как мне, – с сожалением заметил я.

– Ну, и злой же ты, – обвинил меня Мик, – мог бы, хотя бы ради приличия, порадоваться за друга.

– Да я бы порадовался, не будь у тебя рожа такой довольной.

– Может, это я радуюсь, что ты очнулся?

– Ага. Или потому что я выгляжу, как труп.

– Не льсти себе. Подавляющее большинство мертвяков имеет более здоровый цвет лица.

– Ладно, кончай зубоскалить, скоморох недоделанный. Скажи лучше, где мы находимся?

– Где? Мог бы уже и привыкнуть за последнее время: в степи мы. За спиной степь, слева степь, и справа, каким бы странным тебе это ни казалось, тоже степь. Впереди полтора десятка кочевников вокруг единственного костра, к которому нас эти сволочи не допустили. Если же тебя интересует более подробная информация, то под задницей у тебя самая обыкновенная, разве что немного помятая, трава. Над головой ночное небо. Ну, а руки у тебя связаны, потому что наши новые друзья твердо настроились продать нас в Фаре какому-нибудь мужеложцу. Впрочем, тут была пара лестных предложений насчет возможности продажи нас на какую-нибудь гладиаторскую арену… но, как справедливо было замечено после, – у мужеложцев денег всегда больше, так что можешь расслабиться, – он хихикнул совершенно по-идиотски, видимо, намекая на двоякость этого выражения в данной ситуации. – Гладиаторов из нас скорей всего не сделают.

– Посмотрим еще, кто кого… – вдруг я кое-что заметил, – а это фингал, что ли, под левым-то глазом?