Оливер Боуден - Откровения

– Чего тебе надо? – нервно спросил он.

– Удачно продал товар?

Тип расправил плечи.

– Это не твое дело…

– Потрет девушки?

Тип ударил Эцио и собрался было убежать, но ассасин был чуть быстрее. Он подставил вору подножку, и тот растянулся на земле, монеты зазвенели по мостовой.

– Собери деньги и отдай мне, – приказал Эцио.

– Я ничего не сделал, – взвыл тип, собирая монеты. – Ты ничего не докажешь!

– А я и не буду доказывать, – огрызнулся Эцио. – Я просто убью тебя.

Вор захныкал.

– Я нашел эту картину. То есть… мне ее подарили.

Эцио ударил его.

– Тебе лучше сказать мне правду.

– Боже, помоги! – взвыл вор.

– Господу и без твоих молитв есть чем заняться.

Вор собрал деньги и покорно отдал полный кошелек Эцио. Ассасин поставил вора на ноги и прижал к ближайшей стене.

– Меня не волнует, где ты взял картину, – сказал Эцио. – Просто скажи, где она сейчас.

– Я продал ее торговцу. За паршивые две сотни акче! – голос вора дрогнул, когда он указал на лавку. – Что же мне теперь есть?

– В следующий раз попробуй работать, а не красть, подонок.

Эцио отпустил вора, и тот опрометью бросился вниз по улице. Эцио следил за нм, пока он не скрылся из виду, а потом вошел в магазин.

Внутри Эцио внимательно осмотрел картины и скульптуры. Портрет Софии он заметил почти сразу, торговец уже повесил его. Картина была небольшой, София была изображена на нем до плеч, вполоборота. На портрете она была немного моложе, волосы были уложены красивыми локонами, на шее ожерелье из черного янтаря и алмазов, а на левое плечо сатинового платья бронзового цвета была привязана черная лента. Эцио поняло, что портрет был нарисован для семьи Сартор в то время, когда мастер Дюрер недолго жил в Венеции.

Торговец, видя восхищение Эцио, подошел к нему.

– Если вам нравится, то портрет продается, – он отошел подальше, показывая произведение искусства потенциальному клиенту. – Прекрасная работа. Видите, насколько он реалистичен? Удивительная красота!

– Сколько ты за него хочешь?

Торговец хмыкнул и невнятно забурчал:

– Трудно оценить бесценное, – он помолчал. – Я вижу вы знаток. Может, сойдемся на пятистах акче?

– Вы заплатили за него две сотни.

Торговец в притворном ужасе поднял руки.

– Efendim! Разве я могу вас обманывать?! С чего вы взяли это?

– Я только что говорил с продавцом. И пяти минут не прошло.

Владелец магазина осознавал, что с Эцио шутки плохи.

– О! Верно! Но у меня были и расходы…

– Вы его только что повесили, я сам видел.

Владелец магазина растерялся.

– Хорошо… Четыреста?

Эцио сверкнул глазами.

– Триста? Двести пятьдесят?

Эцио сунул торговцу кошелек.

– Двести. Тут все. Пересчитайте, если хотите.

– Я должен завернуть портрет.

– Надеюсь, не за дополнительную плату.

Вполголоса ворча, торговец снял картину и осторожно завернул его в отрез ткани, который достал из-под прилавка, а потом передал картину Эцио.

– С вами приятно иметь дело, – сухо сказал он.

– В следующий раз не покупайте краденое, – посоветовал Эцио. – Картиной мог заинтересоваться кто-нибудь, кто захотел бы узнать ее происхождение. К счастью для вас, я закрою на это глаза.

– Могу я поинтересоваться почему?

– Я друг девушки, изображенной здесь.

Ошарашенный торговец поклонился Эцио, так быстро, насколько только позволяла вежливость.

– С вами тоже приятно иметь дело, – на прощание произнес Эцио.

ГЛАВА 41

Тем же вечером Эцио не удалось встретиться с Софией, поэтому он послал ей записку с просьбой встретиться завтра у мечети Баязида, где он и отдаст ей картину.

Когда он пришел на место встречи, София уже ждала его. В пятнистом свете она была столь прекрасна, что портрет казался жалким подобием.

– Вам понравилось? – спросила она, когда ассасин развернул портрет и передал ей.

– Оригинал лучше.

Она игриво ткнула его локтем.

– Шутник, – рассмеялась она, и они пошли бок о бок по улице. – Отец подарил мне его на двадцать восемь лет, – она погрузилась в воспоминания. – Я целую неделю должна была позировать мессеру Альбрехту Дюреру. Можете представить, как я сижу целых семь дней и ничего не делаю?

– Не могу.

– Просто пытка!

Они подошли к ближайшей скамейке, и женщина села, а Эцио изо всех сил старался не рассмеяться при мысли о том, как она долго сидит не шевелясь. Но результат, безусловно, того стоил, даже если Эцио действительно больше нравился оригинал.

Но смех так и не сорвался с губ, когда Эцио увидел, как София достает листок бумаги. Они оба стали серьезными.

– Хорошо… – сказала она. – Я нашла еще одну книгу. Недалеко отсюда.

Она протянула ему сложенный листок, Эцио развернул его.

– Спасибо, – поблагодарил он. Женщина была гением. Он кивнул ей и собрался уйти, но она остановила его.

– Эцио, что все это значит? Ты не ученый, – она посмотрела на его меч. – Не обижайся! Ты служишь Церкви?

Эцио рассмеялся.

– Нет, не Церкви. Но я в некотором роде… учитель.

– В каком роде?

– Однажды я объясню, София. Но позже.

Она кивнула, разочарованная. Но Эцио понял, что она достаточно благоразумна, чтобы подождать.

ГЛАВА 42

Расшифрованный код привел Эцио к древнему зданию в трех кварталах от магазина Софии, в самый центр района Баязид. Некогда это был склад, ныне заброшенный. Со стороны казалось, что он надежно заперт, но когда Эцио толкнул дверь, та оказалась открыта. Оглядев улицу на наличие османской стражи или янычаров, ассасин, следуя инструкциям на листе бумаги, вошел внутрь.

Поднявшись по лестнице на первый этаж, Эцио прошел по коридору, в конце которого располагался небольшой кабинет. Все было покрыто пылью: книги на полках, ручки и нож для бумаги, лежавшие на столе. Эцио внимательно исследовал комнату, но стены показались ему обычными, не хранящими тайну, которую он так стремился раскрыть. Наконец, зоркие глаза заметили, что кладка у камина отличается от всего остального.

Он осторожно ощупал это место и отыскал плитку, которая пошевелилась от прикосновения его пальцев. С помощью ножа, который Эцио взял со стола, он извлек плитку. Ассасин внимательно прислушивался к звукам, доносившимся снизу, хоть и был уверен, что никто не заметил, как он входил внутрь.

Плитка поддалась легко; за ней оказалась деревянная панель, сняв которую Эцио увидел небольшую и очень старую книгу. Он осторожно вытащил ее и изучил название на корешке: стихотворный перевод Басен Эзопа в переложении Сократа, который заканчивал свою работу, ожидая смертной казни.