Людмила Астахова - Армия Судьбы

Все знали, что отношение тангара к женщинам отличалось большой щепетильностью. На всем белом свете, пожалуй, не нашлось бы ни одной дамы, которая могла бы пожаловаться на грубость и невнимание с его стороны. Впрочем, таковы были тангары испокон веков, и никто не удивлялся. И никто никогда не слышал о насильнике тангарского племени. Такового просто быть не могло.

Мэд Малаган с Унанки устроили настоящее состязание, кто даст наиболее красочное описание прелестей женщины и наиболее интересное их применение. Делали они это в основном для того, чтобы заставить Тора краснеть и хмуриться, заключив предварительно пари с орком на время, по истечении которого тангар полезет в драку. От их россказней даже беленые стены могли стать пунцовыми, благо и фантазии, и опыта им обоим было не занимать.

Ириен молча взирал на все это безобразие, не смущаясь и не возмущаясь. Голод и лишения в темнице должны были стесать часть плоти, но женщина не выглядела слишком тощей. Под бледной кожей, лишенной всякого загара, имелись мускулы, вполне развитые, но не чрезмерно, как у других хатамиток. Единственный, хорошо заметный шрам тянулся с внутренней стороны бедра от колена почти к самому паху. Тонкий и ровный, как бывает от удара узким аймолайским мечом. У самого Ириена имелся подобный, но на плече. Крупные артерии чудом оказались незадеты, иначе от такой раны человек очень быстро истекал кровью. Когда-то девушке крупно повезло.

– Ярим, принеси из моей комнаты простыню и дай ей вытереться, – сказал он.

– Как скажешь, командир, – усмехнулся принц, не слишком торопясь исполнять просьбу-приказ. Лично его все происходящее чрезвычайно забавляло. И смущение людей, и негодование тангара, и невозмутимость Альса.

В итоге он вынес грубую полотняную простыню и с торжественно-насмешливым видом передал ее Джасс. И ни один из пятнадцати церемониймейстеров владыки Иланда, его отца, не смог бы сделать принцу-бастарду замечание. Каждый жест, каждое движение Яримраэна были самим совершенством.

– Делать тебе больше нечего, – раздраженно пробурчал Ириен, сплевывая в песок с досады. – Мы не в Тинитониэле. К счастью.

– Да перестань, уж и пошутить нельзя, – обиделся Ярим.

Купание закончилось, зрители разошлись по своим делам. Только Мэд и Унанки остались спорить с Сийгином, кто кому проиграл серебряную корону, раз Торвардин так и не попытался никому из них набить рожу.

Джасс сидела на низком топчане, скрестив ноги, и тангарским ножом ровняла волосы, глядя в мутное медное зеркало, выпрошенное у старшей хозяйской жены. Увиденное в его отражении хатамитку совсем не радовало. Слишком жалко она выглядела, а Джасс к такому не привыкла.

– Ты в последний раз устраиваешь такую помывку, – заявил Альс, беззвучно образовавшись на пороге ее комнаты.

– Забыла у тебя спросить, – небрежно ответила она, бросая на него недовольный взгляд. Мол, «спасибо» я тебе уже сказала, чего еще надо?

– Действительно, ты забыла. А если бы спросила, то я смог бы организовать тебе купание в теплой воде и без лишних свидетелей, – сказал эльф.

– Я тебя смутила? Ну, извини, не знала, что лангеры такие нежные ребята, – ядовито ответствовала женщина.

– Меня не так легко смутить, а вот по городу теперь волной покатятся слухи о том, что ланга привела с собой беглую рабыню, которая скидывает с себя одежду прямо во дворе.

– Мне какое дело?

– Никакого, разумеется. Но я хотел бы, чтобы о нашем здесь пребывании знало как можно меньше людей. Если бы мне нужна была широкая известность, то я бы нанял герольда. Это понятно?

– Понятно, – рявкнула в ответ Джасс.

– Тогда сиди в комнате и не выходи. Тор за тобой присмотрит, – приказал Альс и уже было развернулся, чтобы выйти, считая разговор оконченным.

– Это еще почему? – дерзко поинтересовалась Джасс.

Эльф повернул голову так, чтобы женщина могла видеть его профиль, и сказал, чеканя каждое слово, будто золотую монету:

– Потому что здесь приказываю я, а все остальные только слушают и выполняют, хатами.

Он не шваркнул дверью, как ожидала Джасс, а просто плотно закрыл ее за собой, аккуратно, как рачительный фермер закрывает сарай.

Альс не сильно надеялся на ее послушание, но Джасс и в самом деле носа из своей комнатушки не показывала. По словам Тора, она в основном отсыпалась и отъедалась, что, по мнению тангара, было признаком присутствия здравого смысла. Эльф не стал спорить, тем более что Ярим занимался тем же самым.

Принц стал теперь очень похож на тощих породистых гончих, которых любили держать эльфийские нобили. Его чувствительные ноздри вздрагивали каждый раз, когда из кухни доносился запах свежей стряпни. Ярим оказался весьма благодарным едоком, сразу же завоевав расположение кухарки целой кучей невероятно льстивых комплиментов и стал дорогим гостем в царстве котлов и плошек. Дородной даме очень нравилось кормить столь экзотического постояльца всевозможными деликатесами. Тем более что Ириен не скупился на оплату и давал неплохие чаевые. До обеда Ярим дрых, а после сытной трапезы заявлялся к Джасс, прихватив с собой Унанки, и там они до самого вечера играли в элтэа-и-ши – сугубо эльфийскую игру с настолько запутанными и сложными правилами, что никто не рисковал присоединяться с игрокам. У принца и хатамитки в хисарской яме оказалось достаточно времени, чтобы девушка освоила эту игру и стала достойным соперником. Унанки тоже играл вполне прилично, и когда они с Джасс объединялись против принца, то частенько даже выигрывали. Яримраэн злился, потому что по правилам каждый игрок сражался сам за себя. Изначально элтэа-и-ши была не просто игрой. В древности великие полководцы-сидхи учились по ней военной стратегии и тактике, а ученые утверждали, что с ее помощью можно оттачивать свой ум. Ириен тоже умел играть в элтэа, но присоединяться не торопился. У него были совсем иные дела и заботы.

Очень часто он с наступлением темноты, а еще чаще на рассвете куда-то исчезал, возвращаясь с каждым разом все мрачнее и мрачнее. Он искал выход на Бьен-Бъяра.

Еще совсем недавно их было семеро. Жизнь Элливейда забрали по приказу Степного Волка. И не в честном бою, а в подлой потасовке во время карточной игры, сунув нож под лопатку. Но не в правилах лангеров оставлять без последствий убийство своего соратника. Маргарец был им братом по содружеству, частью ланги, и его смерть отняла у них у всех по кусочку души. Так что Бьен-Бъяр должен был ответить перед лангой за свое злодеяние. Где-то в Дгелте жил его человек-осведомитель, сообщавший планы путешествующих купцов степным разбойникам.

В середине жаркого месяца гвадера идти через раскаленную безводную степь считалось сущим самоубийством, и Дгелт изнывал от жары и безделья. Духаны работали всю короткую южную ночь в надежде, что томимый жаждой гуляка зайдет на огонек выпить «самого холодного» в городе вина и посмотреть на полуголых танцовщиц, а заодно и выбрать себе забаву на остаток ночи. Эльф ходил из одного заведения в другое, разряженный в шелка, болтал с завсегдатаями, целовал шлюх и пил вино в неограниченном количестве, вернее, делал вид, что пьет, а сам потихоньку и незаметно заменял вино водой. В славном оазисе никто не знал, что для любого чистокровного эльфа винный спирт – это сильный яд, иначе заподозрили бы неладное.