Гарри Тертлдав - Мечи легиона

— Вы делали это и раньше, ребята, — обратился к своим конникам Лаон Пакимер, спокойный, словно они разговаривали о покупке телеги бобов в базарный день. — Прежде чем начнете стрелять, выберите себе цель. Когда дойдет до сабель, помогайте своим товарищам.

Из пыли вынырнул штандарт клана Явлака — конский череп на длинном колу. Ближе… Ближе… Неврат натянула тетиву до самого уха и пустила стрелу. Она не стала ждать и высматривать, попала ли в цель, и уже тянулась за другой стрелой.

Вот одна лошадь споткнулась, другая дико закричала почти человеческим голосом, когда в нее попала стрела. Солдаты громко вопили, желая напугать врагов или страдая от ран. Холодок страха пробежал по коже Неврат, когда она заметила, как по лицу ее мужа стекает струйка крови.

— По щеке задело, — весело пояснил Сенпат. — Я отращу бороду чуть погуще, чтобы закрыть шрам, если тебя это беспокоит.

Сама по себе маленькая ранка была пустяком, но это напомнило Неврат о том, как легко может случиться и худшее. И как мало может сделать человек, чтобы избежать летящей в воздухе смерти!

Обмен стрелами закончился быстрее, чем это обычно бывает в степных сражениях. Похоже, Явлак хотел поскорее уничтожить врага. Конные йезды давили на хатришей; те отступали.

Причина настойчивости йездов была проста. Неврат услыхала, как Явлак вопит:

— Была грязь и снег — вы побивать нас! Один разок! Мы — мстить за все!

На лице Сенпата показалась мрачная улыбка:

— Он это что, всерьез? Мне кажется, у него кишка тонка. Неврат не расслышала этих слов. Она яростно отбивалась от здоровенного йезда с длинными, как у обезьяны, руками. Ей удавалось держать оборону, однако достать противника саблей оказалось почти невозможно. Ухмыльнувшись, враг придвинулся ближе. Неврат увидела, что выражение его глаз стало иным. Ярость исчезла; на смену ей пришло вожделение — кочевник понял, что сражается с женщиной, и медленно облизал губы, как бы предвкушая наслаждение.

Однако едва Неврат получила возможность сразиться с ним на близком расстоянии, как ее сабля вонзилась ему в основание шеи. Неврат так и не узнала, убила ли она своего противника или же только опасно ранила его. В битве такое случается сплошь и рядом. Она едва успела отбить атаку еще одного кочевника — и тут же забыла о первом.

Давление на хатришей ослабло. Явлак бросил все свои силы на легионеров. Не веря собственным глазам, Сенпат закричал:

— Да он идиот! Он что, думает, римляне тотчас же сломаются и побегут?

— Вероятно, — отозвалась Неврат, — единственные пехотинцы, с которыми он сталкивался после Марагхи, были пастухи, что топорами и луками пытались защитить от него свои стада.

Радостное возбуждение охватило Неврат при мысли о том ударе, который сейчас обрушится на вождя кочевников. И поделом! Ее рука крепче обхватила рукоять сабли.

Сенпат был совершенно прав. У Явлака не хватало людей для того, чтобы одолеть легионеров. Несмотря на явное преимущество римлян, Явлак упорно пер вперед. Громко завывая и размахивая саблями, йезды мчались к ровной линии римских щитов. Если бы им удалось пробить брешь в несокрушимых манипулах, то численный перевес уже не имел бы значения.

Загудели рога, повторяя команду Муниция. Беспорядочные вопли йездов утонули в дружном крике римлян. Длинные тяжелые римские копья опустились, встречая несущуюся на них дикую толпу. Из задних рядов манипул взлетели дротики.

Первые ряды атакующих пришли в страшное смятение. Смертоносный град дротиков остановил их. Всадники падали на землю, раненые и убитые лошади валились под ноги атакующим. Йезды не могли прибегнуть к обычной тактике кочевников, столкнувшихся с превосходящими силами, — то есть развернуться и побежать, — поскольку их наступающие товарищи продолжали давить на них сзади.

Несколько минут продолжалась беспощадная бойня. Легионеры облепили йездов, как муравьи. Римляне привыкли сражаться с врагом, намного превосходящим их численностью, — и действовали более чем успешно. Когда же у легионеров появлялось хотя бы небольшое преимущество в силах — они были просто ужасны.

Дико закричала лошадь с подрубленными ногами. Прежде чем она упала, двое солдат набросились на всадника — по одному с каждой стороны. Он не продержался и нескольких секунд.

Еще один римлянин отбил сабельный удар краем своего большого тяжелого щита и опрокинул йезда на землю. Второй легионер тотчас пронзил упавшего мечом — доспех из вываренной кожи не слишком хорошо защищал от стали.

Правое крыло римлян прикрывала река Аранд; левое — хатриши Пакимера. А в ближнем бою даже конные не могли сравняться с дисциплинированными, хорошо обученными, превосходно вооруженными ветеранами, которыми командовал Муниций.

Сожженные поля, вырезанное население, угнанный скот, разграбленные поселения Васпуракана — все это вихрем пронеслось в воспоминаниях Неврат. Глядя на резню, учиняемую над йездами, молодая женщина чувствовала жестокую радость.

Однако пехотинцы не могут окончательно уничтожить всадников, если только те не вздумают биться до конца. Йезды начали отступать — сперва по одиночке, по двое, затем большими отрядами.

В этот момент засадный отряд хатришей вылетел из укрытия. Всадники Пакимера опустошали колчан за колчаном. Отступление Явлака превратилось в паническое бегство.

— Скачи к Муницию! — прокричал Пакимер в ухо Неврат. Она вздрогнула — в суматохе боя она не расслышала его приближения. — Узнай: хочет ли он, чтобы мы преследовали этих псов!

Ответ римлянина пришел быстро:

— Отгоните их на такое расстояние, чтобы они не сумели повторить атаку. Я хочу продолжить путь. Из-за этих беспорядков мы и так потеряли половину дня. К счастью, это и все, что мы потеряли… — Из легионеров не был убит никто, и лишь несколько солдат получили легкие ранения. На мгновение из-под суровой маски командира, которую носил Муниций, выглянул юноша: — А ведь мы неплохо поработали! Явлак получил по заслугам. Нечего переть, не разбирая дороги.

Взгляд Неврат остановился на солдатах Багратони, которые хмуро осматривали йездов и беспощадно добивали раненых врагов.

— Ты хочешь, чтобы я поблагодарила Гагика за то, что он не сломал строй и не бросился сломя голову в атаку? Наверняка он пылал желанием отомстить йездам, и все же удержался от порыва.

— Благодарить его за то, что он выполнил приказ? — Изумление Муниция было вполне искренним. — Клянусь богами, конечно же нет!

Уже ночью, в палатке, когда Неврат пересказала Сенпату свой разговор с Муницием, молодой васпураканин заметил:

— А ведь Муниций прав.

Они лежали рядом, слишком усталые даже для объятий, но чересчур возбужденные недавним боем, чтобы сразу заснуть. Неврат отбросила со щеки прядь мокрых волос. Смыть грязь и пот было единственным удовольствием, на которое у нее еще оставались силы после того, как легионеры разбили на ночь лагерь.