Сергей Коржик - Порубежье

— Есть ли ко мне вопросы? Нет! До завтра….

— Наконец то! Наступил этот день. Любомысл закончил воздуходувку, прокрутили колесо, кулисы толкнули рычаги, поршни поднялись и опустились, клапаны открылись и закрылись а в трубы хлынул хороший такой напор воздуха. Ещё бы! диаметр поршней был около семидесяти сантиметров, подающей трубы около пятнадцати. Последний двухаршинный отрезок керамической трубы был обложен кирпичом, дабы исключить его нечаянное повреждение, сопло же смотрело прямо в ванну где предположительно должен находиться расплавленный чугун из которого я собирался дутьём получить железо. На первую плавку опять собрались все значимые и не очень особы нашего общества. Я отогнал всех подальше, остались только кузнецы , подсобники, да я. в печь опрокинули первые корзины угля, потом чушки свинского железа, потом железной руды, затем ещё угля. Но вот загрузка закончена и я подал команду ,

— Поджигай!

— Пламя весело загудело в утробе печи.

— Запускай воздух!

— Колесо провернулось, поршни качнули первую порцию воздуха в печь, над ней тут же взвилось облако дыма. Мы, я и кузнецы стояли за щитом сколоченным из нетолстых брёвен и через щели наблюдали как по капле наполнялась чаша. Металл стекал и попадал под струю воздуха, поверх металла плавал шлак и мешал продувке. Вторак кочергой собирал его и выбрасывал наружу, вонь стояла страшная. Наконец догадались и оттащили горку шлака в сторону. Видно всё что могло расплавилось, потому что ни слёз металла ни крупных частиц шлака больше не было. Воздуходувка исправно качала воздух, цвет пламени над металлом поменялся на светло желтый.

— Пробуй кочергой помешивать металл! Прокричал я Втораку.

— Тот повозил кочергой по металлу и радостно закричал !

— Есть!

— На железную кочергу стал налипать металл.

— Навертишь с пуд, подавай на наковальню Перваку с подмастерьями, а сам сразу бери вторую кочергу и доставай ещё железо. Пока прокуют первое, второе пусть лежит с краю греется и продувается. Первым делом мы решили отковать оголовок молота приводившегося в движение водяным колесом. Я молотом не махал, — «не царское это дело», хватит того что я командовал, да и кузнец привел всю свою семью, а это ещё четверо молодых мужиков. Спасибо, что приехали со своим инструментом. Места у наковальни мне не было и я командовал со стороны. Несколько раз грели металл то на первой кочерге, то на второй.

— Доброе железо получается Боярич! Прокричал мне Вторак. — После четвёртого прогреву усадки почти нет!

— Давай ещё пару раз прогреем и прокуём, всё ж оголовок молота. Нехорошо получится, ежели он при ковке расплющится.

— Добро боярич, сделаем. И в два молота со сменой через пару десятков ударов проковали заготовку оголовка. Второй ком железа я приказал расковать на полосу, которую нарубили кусками в локоть длиной для дальнейшей проковки у же в более спокойной обстановке. Я собирался получить из этой полосы «Шведскую сталь». Благо процесс её получения я помнил из уроков деда ещё в «своём» времени. Для этого мне уже на протяжении двух месяцев собирали кости, копыта, рога, обрезки кожи. Всё это должно было пойти на дальнейшую переделку железа в сталь, судя по всему, мне страшно повезло месторождение железа, было богато ещё и марганцем. Теперь эта сталь будет называться «Алёшинской»! Нет! Просто вот так взять и уехать, оставив переделку железа на полдороге я не смог. Послав всех любопытных подальше, я с кузнецами занялся доводкой железа до нужных кондиций. Построив из привезённого кирпича печь для доводки железа, мы расковали полосы в прутья, сложили их в специально сделанный для этого горшок, предварительно пересыпав их древесным углём, накрыли глиняной же крышкой, промазав стык глиной и добившись относительной герметичности, десятидневку непрерывно грели этот горшок в печи. Затем столько же дней горшок остывал. Затем мы достали эти прутки и проковали их пару раз. Дальше технология предусматривала науглероживание стали в смеси костей и древесного угля. В конце концов я выковал из четверти одного прута себе небольшой кинжал. Отдал его Перваку на доводку лезвия, и тот два дня полировал его куском песчаника. Когда мне его наконец принесли, я оглядел этот невзрачный клинок, плод нашего месячного труда, положил его на чурбак и ударил по лезвию кинжала топором. Лезвием по лезвию. Да со всего размаха! Когда я поднял топор для второго удара, оказалось кинжал, прорубил лезвие топора и в нём застрял.

— Ну што Первак, запомнил ли ты все ухватки получения Алёшинского железа?

— Как есть запомнил боярич.

— Видал, что мы за железо сотворили? Вот теперь, бери этот топор с кинжалом и поезжай у Воеводе. Покажешь ему. Отныне и до скончания века, только так и будете получать доброе железо. Водяной молот работает, прокуёте полученное в печи железо получше, ну и далее по укладу. Когда вернусь с Руси, чтобы у меня был запас готового железа. Всё. Поезжай.

— И раз, и два, и раз и два, я стоял на корме у руля небольшого десятиметрового шитика и командовал шестью гребцами. Сухона в этом месте текла в узких лесистых берегах, ветер дул поверху и парус бессильно обвис. Плоскодонный шитик нам построил Ерофей совместно с Любомыслом. Да, из сырых досок, но сему кораблику надо было всего доплыть до истоков Сухоны, и весной с паводком вернуться с грузом, на это его должно хватить с лихвой. Нас было двенадцать человек. Девять повидавших видов воинов и трое гребцов из моего племени. На меньшее дед не согласился, мотивируя тем, что три пуда серебра всё ж серьёзная сумма и у неё должна быть достойная охрана. Я, дядька, два боевых холопа, три гребца с моей стороны и сотник с четырьмя воинами со стороны деда. Выпавшие дожди подняли уровень воды в Сухоне и плоскодонный шитик уверенно шел то под парусом, то на вёслах. Дед при расставании сказал:

— Гляди в оба. Серебро оно по весу лёгко, да тяжко даётся, всё чего надо купить мы оговорили. Может, перехватишь обоз с матерью и братовьями, погляди может помочь чего надо.

— Дед я чё, как женился, чужим вам стал? Я чё матушку в дороге брошу? В лепёшку разобьюсь, змием извернусь, а её доставлю в целости и сохранности. Да и чего там торговать мне? Зерна, скотинку, да людишек. Железа у нас теперь своё, полотно своё, хлеб будет. Дальше Вологды искать товар не буду. Если до Вологды матушку не встречу, буду ждать её обоз в городе. Мимо же не пройдёт. Вы как договорились, когда её ждать надо?

— А никак мы не договорились! Дед шлёпнул ладонью по столу. Думаешь, у князя нет послухов? Мать твоя, на лето с сыновьями должна в деревеньку свою отъехать. С ними мой человечек есть. Деревенька та в глухом углу стоит, с десяток дворов, да с сотню народа, это со стариками и детворой. Вот урожай соберут, и в путь. Кто–то не поедет и останется, неволить людей не будем. К осени ближе, отец твой в ту деревеньку своих людей пошлёт десятка два воев, да телег о двух лошадках столько же. Оговорили мы это всё с ним. По времени получается в пути они уже. Ты своё дело делай. Ежели пересечётесь, тогда думай сам.