Сергей Джевага - Серый маг

Воины нагловато похохатывали, перебрасывались шутками. Двое быстро и умело вязали руки несчастному. Третий, видимо командир, покрикивал и подгонял. То и дело кривился, шмыгал носом. С неприязнью всматривался в туман, сбивал со шляпы мутные капли. Увидев послушника, разом насторожился и положил ладонь на рукоять клинка.

- Что сделал этот добропорядочный господин? - с места в карьер сорвался Птиц, указав на мужика.- Почему забираете? Никого не трогал, сидел…

На лице командира наряда появилось задумчивое выражение. Остальные вояки замерли, посмотрели с явным удивлением. Тот, который вязал горожанина, даже выпустил веревку и приоткрыл рот.

- Тебе-то какое дело? - хмыкнул командир.- Теперь посидит в другом месте.

- Но что он сделал? - воскликнул Птиц, непримиримо вздернув подбородок.- Алар заповедал судить лишь преступников.

- Алар… - пробормотал воин, приподняв брови.- Чужеземец?…

Тон стражника оказался вкрадчивым, преувеличенно мягким. Но в нарочитой доброжелательности почудились угрожающие нотки. Да и выражение лица воина не сулило медовых пряников. Губы растянуты в тусклой деревянной улыбке, мышцы напряжены. Остальные воины тем временем совершили ловкую рокировку. Один остался держать мужика, второй невзначай сместился за спину послушника. Принял расслабленную позу, с видом гуляющего по саду синьора стал рассматривать ворону на крыше. Как же, цветочки и птички, благодать…

Птиц дрогнул, отступил на шаг. Потом глубоко вздохнул, и, словно бросаясь на копья врагов, произнес:

- Я тут, собственно говоря, проездом. Направляюсь… м-м-м… в Золотую империю по делам.

- Ага,- медленно сказал воин.- Власти Дорберга уважают иностранцев. Сам король Бернард велел встречать путешественников и с почестями провожать на прием. Нашего сюзерена интересуют новости и слухи. Сами понимаете, времена неспокойные. А хорошему правителю нужно знать… обстановку.

- Понимаю,- выдохнул послушник. Немного расслабился, развел руками.- Но, к сожалению, спешу. Думаю, сюзерен не сильно обидится, если один из странников не сможет отдать визит вежливости.

- Сюзерен обычно строг,- с намеком произнес командир и прищурился - К тому же в городе идет турнир. Доблестные рыцари королевства борются за руку и сердце принцессы Жосслин. Ломают копья и мечи за право стать следующим правителем Морленда. Думаю, зрелище будет вам интересно.

Ирн уловил в голосе воина твердые нотки. Дело дрянь. Не отстанут, пока не выбьют согласие.

- В городе эпидемия? - осторожно спросил послушник.

- С чего вы взяли? - хмуро буркнул воин. Перехватил взгляд парня, скривился.- Ах, это… Новая напасть. Месяц назад подорожало вино, и бедняки перешли на какую-то травку. Начальный эффект тот же, но потом проявляется куча неприятных последствий: зависимость, безумство, гниение плоти. Мы отлавливаем таких, доставляем в темницу. Но излечиваются единицы… Так вы явитесь на прием?

- Наверное… - пробормотал Ирн.- Приду, конечно. Не могу устоять пред столь вежливым предложением… Кстати, я хочу приобрести коня и закупить провизию. Не подскажете, где можно найти приличный постоялый двор?…

- Есть тут один,- не меняя выражения лица, ответил командир. Улыбнулся шире и добавил: - Удобный…

Стражники понимающе переглянулись. Птиц ощутил беспокойство, понял - невольно проговорился. И прежде чем сумел по-настоящему испугаться, позади хрустнул снег. Горячее смрадное дыхание опалило щеку, раздался свист. Воин ударил без всякого предупреждения. Огромный, закованный в сталь кулак вонзился в основание черепа. Ирн задушено квакнул, потерял равновесие и рухнул в грязь. Приподнялся, пошарил ладонями в воздухе. Но тут второй удар, еще сильнее прежнего, угодил в затылок. Мир вспыхнул ясным чистым огнем, в ушах загрохотали водопады. Тьма приняла разум в мягкие объятия, укачала, как грудного ребенка.

На какое- то время Птиц потерял сознание. Но вскоре пробудился от ощущения движения. Издалека прилетали смутные и потертые, как старая бумага, ощущения, образы… Пальцы ног кусал мороз, в сапогах плескались целые озера талой воды. Дышалось тяжело. Противный кислый ком забивал горло и нос. Где-то снаружи ютилась боль. Пока слабая и незначительная, она грозила обратиться сущими пытками. Слышалась ругань, грубоватые шутки и влажные чмокающие звуки -шаги. В редкие моменты просветления Птиц замечал смутные силуэты стражников, дома и деревья, грязные извилистые улицы. Чувствовал, что его куда-то волокут. Но сил на то, чтобы воспротивиться или хотя бы застонать, не было…

Длинный и узкий промежуток дороги, невысокие каменные парапеты. По обе стороны резные фигуры диковинных зверей, демонов и божков. Смутный образ большого величественного дворца. А снизу журчание воды - мост. Широкая площадь, запруженная народом. Высокие, чистые и ухоженные здания. Гул голосов, какие-то удары.

На секунду взор заволокло туманом. Птиц потерялся в молочной пелене, окунулся в океан неверных ощущений и лживых грез. Но вскоре сознание вернулось. Пришло понимание того, что путешествие закончилось. Под ногами лежали сырые камни мостовой. Повсюду виднелось множество высоких деревянных помостов, изукрашенных цветастыми флагами и гербами. На парня глазела мронова прорва народу. Изучали, запоминали, впитывали. Десятки, сотни человек…

Напротив, в большом резном кресле, восседал высокий старик, одетый в соболиную мантию. В соседнем кресле застыла девушка, видимо, дочь властителя. Мелкая и худосочная. Личико некрасивое: чересчур маленький рот, кривоватый нос, небольшие блеклые глазки. Одета пышно, но как дворняжка в бальном платье… Дурнушка сонно обозревала окрестности, лениво теребила помпоны на шапке придворного карлика. И уж тут Птиц изумился по-настоящему. Шутом оказался не кто иной, как старый гоблин. Мелкое существо, взрослому человеку по пояс. Кожа зеленая. Череп приплюснутый, как у лягушки, рот невероятно широкий. Уши похожи на рваные тряпочки, нос - две вертикальные щели.

Но впечатление от уродства портили глаза: удивительно светлые, умные и печальные…

Птиц преодолел очередной приступ тошноты, с неприязнью посмотрел на конвоиров. Почувствовал движение справа, обернулся. Лохматый стоял шагах в пяти. Еще более грязный и исцарапанный, чем час назад. На скуле красовался огромный синяк, а из разбитого носа сочилась кровь. Но бродяга как ни в чем не бывало вертел головой, ухмылялся. Ласкал ладонью рукоять клинка и с ехидным прищуром поглядывал на хмурых стражей порядка. Один из воинов, которые привели нищего, едва держался на ногах. Второй то и дело трогал губы, сплевывал алым.