Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — император

Я отмахнулся.

— Ладно, сейчас давайте посмотрим, чем этот враг отличается от человека.

Карл-Антон покачал головой, не сводя с меня взгляда.

— Ваше величество… вы знаете, как у человека внутри?

Я понизил голос:

— Я маг или не маг?..

Он огляделся опасливо по сторонам, но в бараке ни единого лорда, понизил голос:

— Я всегда чувствовал!

— Что?

— Вы прошли дальше всех нас!

— Но не жадничаю, — напомнил я, — хотите — берите, хотите — нет. Когда спасем мир — начнем Великое Просвещение и Освобождение Нравов.

— Ох, — сказал он опасливо, — может, не надо? А то знаю, какие нравы начнете освобождать в первую очередь.

Маг с ножом пожаловался:

— Оленя разделывать легко! Я не родился алхимиком, наразделывался… но здесь как будто одни жилы! Хотя, ваше величество, дальше пошло легче. Намного!

Я осведомился:

— Только внутренности? А сама кожа?

Он сказал в замешательстве:

— И кожа… Как будто исчезла некая плотная оболочка.

— Магия, — сказал Карл-Антон и посмотрел на меня виновато, — ваше величество, ничем другим объяснить не могу.

Я подумал, сказал нерешительно:

— Значит, он окончательно мертв. Тело остывает?

Он кивнул.

— Да, ваше величество.

Глава 7

Дверь отворилась, сэр Рокгаллер пропустил вперед Альбрехта и Норберта, вошел следом и плотно закрыл дверь.

Альберт сказал быстро:

— Мы всех отослали, пусть занимаются делами. А сэр Рокгаллер человек уже как бы взрослый. Да и самый богатый в Штайнфурте!

Барон Келляве посмотрел на него косо, а мне поклонился.

— Ваше величество, вам может понадобиться помощь, которую могут оказать только благородные люди.

Голос его был тверд и непреклонен, я ответил мирно:

— Да оставайтесь, только не мешайте. Граф, смотрите, их кожа крепче стали, когда встречают удар! Мы тоже напрягаем мышцы в том месте, куда нас бьют. Если успеваем. Мне удалось всадить стрелы, пока дрался с другими… уверяю вас, стрелы входят в них, как нож в теплое масло!..

Он сказал задумчиво:

— Я тоже заметил, что держат удар любой силы. Но если ткнуть неожиданно, проткнешь простой палкой?

Норберт пробормотал:

— А как подобраться? Глаза вон какие!.. Видят спереди, с боков и чуть ли не сзади!

— Сзади не видят, — уточнил Альбрехт. — Не зайцы же. Только если отвлечь на что-то.

— Один с ним дерется, — предположил Норберт, — а второй в спину?

— Он тогда и спину напряжет, — ответил Альбрехт. — Я видел, один стоял под градом стрел, что сыпались на него со всех сторон, и смотрел по сторонам.

— Зачем?

— Наверно, — ответил Альбрехт, — выбирал, куда ближе…

— И что?

Альбрехт отмахнулся.

— Как только шевельнулся, все разбежались. Хоть луки не побросали.

Сэр Рокгаллер кашлянул, отвесил в мою сторону поклон.

— У его величества не побросаешь! Это особые луки, а не гнутые палки! Их по неделе выделывают. Лучше сразу повеситься там же в лесу. Ваше величество?

Я молча смотрел на распластанное тело, где алхимик с азартом и чуть ли не роняя слюни от счастья разрезает хрящи, отделяя конечности от туловища.

— Бить их можно, — согласился я, — но цена слишком велика. Пятеро дерутся спереди, но прежде чем тварь их всех убьет, шестой должен успеть ударить в спину… Да и то бесшумно! Например, лучники издали. Нет, не поможет. У них регенерация… заживляемость ран слишком велика. Убивать нужно наверняка. К примеру, голову долой.

— Подбежать с мечом сзади?

— Услышит, — возразил я. — У них хороший слух, а ваш топот и сопение за милю, даже за две! А еще и запахи… бр-р-р! Нет, так мы всю армию погубим, а этих тварей убьем едва ли больше дюжины. И то, если сильно повезет.

Сэр Рокгаллер сказал лихо:

— А что? Все равно умирать. Так хоть не в постели.

— До постели никто не доживет, — напомнил Норберт ровным, как долина Отца Миелиса, голосом.

Все притихли, как-то и забылось почти, что когда Маркус наберет пленников, то поднимется обратно в небо, а оттуда проклятой магией уничтожит здесь все, разбивая даже несокрушимые горы и разбрасывая камни на сотни миль.

Сэр Рокгаллер пробормотал:

— Все равно не пойму… Как у них тело то мягкое, как теплое масло, то крепче стали?

Я покачал головой.

— Дорогой сэр, если вас неожиданно ударить в живот, вам будет очень… нерадостно. Но если успеете увидеть, как вам туда наносят удар, вы напряжете мышцы пуза, и кулак ударится как о деревянную доску, верно?

Сэр Рокгаллер ответил с довольным видом:

— Да, у меня там под слоем жирка твердое. Значит, у этих тварей как бы со всех сторон пузо? Потому и чуткие, а так бы даже зайцы забодали! А у нас такие зайцы… Одного завалил и поднял за уши, так он очнулся и мне лапами живот разорвал! Там у него та-а-а-акие когти…

— Вот-вот, — сказал я, — потому эти чужаки даже львов могут рвать голыми руками. Умеют по всему телу напрягать мышцы… или кожу, что тут же в хитин, а тот может быть крепче стали.

Норберт проговорил задумчиво:

— Но мы не можем держать живот постоянно… Вон сэр Рокгаллер снова вывалил брюхо, а как держал!.. И грудь уже колесом… перееханная.

— Эти твари, — согласился я, — умеют держать дольше, чем неустрашимый барон, но вы правы, любое напряжение — это напряжение. Его нельзя держать постоянно. Как не может сэр Рокгаллер держать живот в постоянной подтянутости, даже если красивые женщины пойдут одна за другой.

Сэр Рокгаллер обиделся, снова подтянул живот, уже с заметным усилием, отошел от стола, а Карл-Антон и его маг-препаратор с некоторым облегчением вздохнули.

Помощник Карла-Антона уже освоился и с восторгом вытаскивает наружу внутренности, но сам Карл-Антон, выдавая в себе теоретика, смотрит на раскрываемую грудную клетку с некоторым страхом и отвращением.

— Карл, — сказал я с укором, — вы же как бы ученый! Вы должны обращать прежде всего внимание на такие анатомические особенности, что заметны и без вскрытия. Вот смотрите: зубы почти как у нас: резцы, клыки, жевательные… О чем это говорит?

Он посмотрел на меня с вопросом.

— Что умеет есть?

— Есть умеют и беззубые, — сказал я покровительственно. — Амебы тоже едят. Ну, то такие чудовища… Эти же, как и мы, — всеядные. Зато язык, как у жабы… Смотрите, какой длинный и гибкий! Куда нашему, хотя, вы не поверите, самая сильная мышца в наших телах именно язык… Но они развили до такой степени, что им могут ловить пролетающих мух…

Он поморщился.

— Ваше величество, зачем им мухи?