Дарья Кузнецова - Кошачья гордость, волчья честь

Мы некоторое время еще обсуждали сказанное, а потом, закономерно не придумав ничего нового, разошлись спать.

День прошел весьма плодотворно, но, увлеченный работой, я напрочь забыл о снотворном, которое хотел прихватить из дома. Более того, я вспомнил о нем только тогда, когда кошки уже разошлись спать, и просить их о помощи оказалось поздно: не ломиться же в комнаты. Днем под давлением авторитета Грува Белое Сердце вечные спутницы бессонницы — хроническая усталость, тяжесть и заторможенность — отступили, а сейчас вернулись, и я даже не попытался лечь в постель, сразу направился в библиотеку. Книгу на этот раз, правда, выбирал тщательно и всему прочему предпочел историческую хронику.

— Опять не спится? — отвлек меня от попыток сложить отдельные слова в связные предложения знакомый голос.

— Забыл снотворное, — ответил я, откладывая книгу и переводя взгляд на тень. Как и вчера, кошка сидела рядом, задумчиво меня разглядывая. — Вета, скажи, это ты меня вчера усыпила?

— А если я, то что? — почему-то очень настороженно спросила она.

— Хотел поблагодарить. Правда, я так и не понял, как оказался в собственной постели. И, честно говоря, очень любопытно узнать ответ на этот вопрос.

— Это несложно. — Ее губы тронула мягкая улыбка, и мне показалось, что Велесвета ощутимо расслабилась, услышав мой ответ. — Хочешь, я избавлю тебя от бессонницы? — вдруг предложила она через пару мгновений.

— Хочу, — ответил без раздумий. — А ты это можешь?

— Если бы не могла, не предлагала бы. — Ее улыбка стала насмешливой, но почему-то грустной. — Действительно хочешь?

— Спрашиваешь! Наши маги толком ничего не могут сделать, говорят — надо меньше нервничать. Можно подумать, это от меня зависит. Я на многое готов, чтобы окончательно избавиться от этой проблемы.

— Это хорошо, — удовлетворенно кивнула девушка и поднялась с места, держась при этом одной рукой за мое плечо.

— Хорошо — что? — уточнил я.

— Что готов, — оказавшись у меня за спиной и положив уже обе ладони мне на плечи, тихо шепнула она. От вкрадчивого тона кошки стало не по себе, по спине скользнул неприятный холодок. Запоздало сообразив, что прежде, чем соглашаться на лечение, было бы неплохо уточнить, в чем именно оно будет заключаться, я дернулся с места, пытаясь встать и вывернуться из-под ее рук. Тщетно. Тонкие изящные пальцы сжались тисками, не давая шелохнуться, а над ухом прозвучало тихое и ласковое: — Спи!

Попытка сопротивляться нахлынувшей темноте так же не увенчалась успехом, и я провалился во мрак забытья.

В этот раз приходить в себя было тяжело. Липкая паутина сна отпускала очень неохотно, в сознании мелькали обрывки мыслей, эмоций и фрагменты недавних сновидений, но я точно знал, что мне нужно выбраться наружу, и как можно скорее. Когда наконец-то сумел продрать глаза и оглядеться, даже предположил, что продолжаю спать и сейчас наблюдаю очень странный сон, вполне имеющий шанс превратиться в кошмар.

Это была обыкновенная спальня, незнакомая, но я мог поручиться, что пределы дома Трая мы не покидали. За окном плескалась ночная тьма, клочьями просачивалась в комнату и заполняла углы и щели. Неожиданно плотная, непроглядная, равнодушная к оборотническому ночному зрению тьма.

Единственным источником света служила свеча в высоком рожке канделябра, но пламя ее из-за неподвижности казалось неживым, нарисованным. Теплый тусклый свет не то что не рассеивал тьму, а, кажется, дополнительно подчеркивал и уплотнял ее. В неверных отсветах огня стоящая у стола Велесвета производила откровенно жуткое впечатление: кожа казалась мертвенно-бледной, волосы — еще одним сгустком неестественной чернильной тьмы. Длинная рубаха из некрашеного полотна скрывала ее до коленей и, кажется, была единственной одеждой. Бросив на меня взгляд через плечо, женщина ободряюще улыбнулась, хотя эффекта добилась прямо противоположного: в ее глазах жила та же тьма, пробуждающая внутри какие-то глубинные, древние страхи.

— Не бойся, — мягко проговорила кошка, возвращаясь к своему занятию. Из моего положения не было видно, что она делает на столе, но я слышал шорохи, шелест и позвякивания. Нюх неожиданно тоже оказался бесполезным: в воздухе разлился одуряюще-сильный запах каких-то эфирных масел или благовоний. — Все будет хорошо.

— Ты очень удивишься, если я скажу, что это прозвучало крайне неубедительно? — мрачно поинтересовался я, на пробу дернул руками и запрокинул голову, чтобы определить, как именно они связаны.

Собственное положение нервировало меня больше всего. Я лежал на кровати на спине, надежно связанный по рукам и ногам и растянутый между изголовьем и изножьем. Не слишком туго, но я едва мог согнуть ноги в коленях и руки в локтях. Узлы явно давали понять, что вязал их профессионал, и шансов освободиться нет, но сделаны они были очень аккуратно и почти не давили. Из такого положения рассмотреть трудно, но, кажется, они были самозатягивающимися: чем интенсивнее попытки освободиться, тем туже путы. Да и веревки оказались непростыми, кажется, именно из-за них я не чувствовал рядом зверя и не мог обернуться. Ощущение это было крайне неприятным и непривычным.

А самое главное, вся моя одежда была аккуратно сложена на стуле, стоящем у стола, и собственная нагота не добавляла спокойствия.

— Не бойся, — повторила кошка, и в ее голосе мне почудилась улыбка. — Я же обещала, что помогу тебе.

— От бессонницы вылечишь вечным сном? — язвительно уточнил я. А что мне оставалось, кроме разговоров? Возникло устойчивое ощущение, что кричать и звать на помощь бесполезно. Не из гордости и нежелания предстать в подобном виде еще перед кем-нибудь посторонним, а из понимания: никто не услышит. Тьма вокруг казалась живой и почти разумной, а тишина и неизвестность рядом с ней особенно угнетали. Разговор же, по крайней мере, мог прояснить ситуацию.

— Нет, что ты, — возразила она. — Если расслабишься, это будет даже… приятно.

— Если бы я знал, как именно ты планируешь меня лечить, у меня было бы больше шансов расслабиться, — огрызнулся я.

Велесвета некоторое время молчала, потом сокрушенно качнула головой и тихо пробормотала:

— Странные вы.

— Волки? — уточнил я.

— Нет, все. Мужчины, женщины. — Она медленно качнула головой. — Бессонница — это не болезнь, ее не надо лечить. — Ответ оказался неожиданным.

— А что же это? И что с ней надо делать?

— Это благословение. Прикосновение и дар Неспящей. Ты слышал о Неспящей? — буднично уточнила тень.

А я непроизвольно дернулся, туже затягивая путы, и тихо выругался сквозь зубы.