Василий Горъ - Бездарь. Охота на бессмертного

– М-м-ма-а-акс, с-ска-жи, ч-что у м-меня н-на ш-ше-е? – трясясь как осиновый лист, прошептала Фролова.

Я чуть шевельнул фонарем, осветил верхнюю часть ее тела, едва прикрытую полупрозрачной маечкой, и скрипнул зубами: сантиметра на два ниже ее левого уха темнело что-то вроде слизняка. Только небольшое – чуть меньше сантиметра в длину – то ли темно-синее, то ли черное, заметно более плотное, чем земной моллюск, и вдобавок покрытое короткими шерстинками…

– Стой так и не шевелись! – приказал я, поводил лучом по расхристанному спальнику и разбросанным вещам, углядел на аккуратно сложенном топе еще одного «моллюска» и, свернув тряпку стволом пистолета, дернул ее на себя: – Не шевелись, ладно?! Я сейчас сбегаю к Табаки, выясню, что это за хрень, а потом вернусь и сниму с тебя ее сородича!

Ольга побледнела еще сильнее, нервно сглотнула и… еле заметно качнула головой:

– Т-ты т-только п-побыстрее, л-ладно?

Я кивнул, тут же вылетел наружу, а уже через десяток секунд вломился в палатку к магу Жизни:

– Тарбак, проснись, ты мне нужен!!!

Ап-Куеррес открыл глаза и тут же испуганно натянул на себя край спального мешка:

– Э-э-э, я никуда не выходил!!!

– Скажи, что это такое?! – схватив его за загривок и практически ткнув лицом в «слизняка», зарычал я. – Оно ядовито?! Под кожу что-нибудь откладывает?! Как его правильно снимать и что делать после того, как оно снято?!

– Это – сласс… – сообразив, что я принесся не по его душу, промямлил маг. Потом все-таки пришел в себя и продолжил чуть живее: – Сейчас, в начале лета, не ядовит. А вот осенью…

– Как его снять?! – прервав ненужное ля-ля, рявкнул я.

– Проще всего прижечь огнем свечи, лучины или дотронуться до него раскаленным угольком. После того, как сласс отвалится, ранку надо обязательно протереть раствором уклаты, а по-…

– Что такое уклата?

– Тот порошок, которым ты обработал мои укусы, действует так же, как она!

– Ясно! – буркнул я, сообразив, что для обработки раны требуется любой антисептик. – Что-нибудь еще?

Маг торопливо кивнул:

– Слассы не ползают поодиночке, так что осмотри того, на ком нашел хотя бы одного, с ног до головы, особенно те места, где есть волосы. И… этот, которого ты принес, очень крупный. Раза в три больше, чем те, которых я видел…

– Вид тот же?!

– Угу… – уверенно сказал Табаки. – Да, и еще: если сласса не снять в течение первых суток, он отложит под кожу личинки. И их придется вырезать…

– Спасибо! – уже вылетая наружу, выдохнул я. Затем метнулся к нашей с Толяном палатке, раскурочил рюкзак, одновременно подняв Коростелева, после чего, ураганом пробежав по лагерю, вломился в палатку к Фроловой. Сжимая в одной руке фонарь, а в другой – вместо пистолета – аптечку и зажигалку «Zippo»:

– Хрень, которая присосалась к твоей шее, называется слассом. Не ядовита и очень боится огня. Поэтому сейчас я поднесу к ней зажигалку, и она отвалится…

Девушка облизала пересохшие губы и прикрыла глаза – мол, я поняла, делай все, что нужно.

Я откинул в сторону крышку, крутанул колесико и, убрав в сторону прядь Ольгиных волос, аккуратно поднес язычок пламени к тельцу присосавшегося моллюска.

Тот сжался и попробовал отползти в сторону. Причем так бодренько, что Фролова, почувствовавшая его шевеление, чуть было не грохнулась в обморок.

– Оля, не дергайся, все в порядке! Он просто не допер, что мы ему не рады… – затараторил я, удивившись, что невероятно крутая экстремалка так сильно испугалась какой-то мелкой хрени. Потом коснулся огоньком туловища сласса и успокаивающе улыбнулся: – Вот и все, он сорвался в штопор!

Девушка отскочила от места падения «страшного зверя» на добрых полметра, рефлекторно потянулась рукой к шее и сразу же получила по пальцам:

– Не трогай: ранку надо обработать антисептиком и потом перевязать… И еще: Табаки сказал, что эти твари трусоваты, поэтому нападают на беззащитных девушек большими группами.

Ольга снова побледнела.

– Ничего страшного в этом нет. Просто после того, как я разберусь с этой ранкой, из палатки надо будет вынести все вещи, а тебя осмотреть. С ног до головы. И очень добросовестно…

– Хм… – хмыкнула она и покраснела.

Я опустил взгляд и пожал плечами:

– Толяна я уже поднял…

– Зачем?!

– Тот сласс, которого я снял с твоей шеи, и его сородич-фетишист – мутанты. А основная масса этих моллюсков раза в два-три мельче… – старательно обрабатывая ранку, «погнал» я. – По словам все того же Табаки, они прутся не только с женского белья, но и от запаха хорошего шампуня. Говоря иными словами, дорвавшись до красивой девушки, они дуреют от счастья и стремительно пробираются к ее шевелюре. А так как они маленькие, то обнаружить их не так-то просто…

– Макс, я не об этом! – перебила меня Фролова. – Зачем мне Толян?

– Тебя надо осмотреть. Очень внимательно… – перестав валять дурака, повторил я. – Понимаешь, если сласса не снять в течение суток, то он отложит под кожу личинки, и их придется вырезать!

– Толян – телохранитель, а не любовник… – криво усмехнулась девушка. – И осматривать себя я ему не позволю…

– Я, в общем-то, тоже не муж и не личный врач… – буркнул я.

– Угу… Но ты заметно добросовестнее, чем Коростелев. И… я тебе доверяю!

Глава 20

Ольга Фролова

…Последний привал перед штурмом седловины Вересаев устроил на небольшой наклонной площадке, расположенной под правой стеной скального кулуара[72]. Услышав команду «можно расслабиться», полумертвый от усталости Коростелев рухнул на мокрые камни прямо там, где стоял, откинул голову на рюкзак и еле слышно прохрипел:

– Какие-то полторы сотни метров – и мы на верху…

Ольга, в это время мрачно разглядывавшая окрестные скалы, желчно усмехнулась:

– Сто пятьдесят, говоришь?

– Ладно, пусть будет двести… – махнул рукой Толян. Вернее, еле пошевелил кистью: – Не принципиально…

– Боюсь тебя расстроить, но самым точным описанием подъема по сыпухе является фраза «шаг вперед – два назад». Соответственно, мне надо настраиваться метров на восемьсот, а тебе, с твоим весом, – на километр с гаком…

Парень аж побледнел:

– А если подняться по скалам?

Фролова скосила глаза на кончик своего носа и демонстративно сдула с него тяжелую каплю:

– Дождик-с…

– По этим скалам я не стал бы лазить и в хорошую погоду… – подал голос Вересаев. – Уж очень они ломкие…

Ольга покосилась на валун, рядом с которым стояла, наткнулась взглядом на матово поблескивающее зеленовато-коричневое пятнышко и невольно потянулась к шее.