Презренная госпожа. Леди-попаданка в деле (СИ) - Анна Кривенко
Так как назрел вопрос, который меня давно беспокоил, я всё-таки решила его озвучить.
— Но ведь те двадцать человек, которых вы отпустили, уже, скорее всего, давно рассказали о смерти Генри. И где гарантия, что сюда сейчас не едет какой-нибудь элитный воинский отряд?
Ворон снисходительно улыбнулся.
— Ну, я не настолько глуп, чтобы не позаботиться об этом, — произнес он загадочно. — Перед уходом я каждому из них тайно поставил магическую печать. Такая печать стоит дорого, но отсутствием золота я не страдаю. Эта печать не позволит им говорить о том, что произошло в поместье. Они просто не смогут. Даже когда попробуют, у них не выйдет. Так что вы можете быть спокойны…
Я изумилась. Вот это чудеса! Ну да, мне не нужно забывать, что это другой мир. Здесь может случаться что угодно, любые чудеса.
«Вот бы случилось чудо, и воскрес Ксандер», — эта мысль прорвалась сквозь толщу всего остального и сразила меня на месте. Да, я тоскую. Тоскую о нем всё равно, хотя не хочу этого признавать…
Наверное, мое лицо помрачнело, потому что Ворон насторожился.
— Что с вами? Вам плохо? — он забеспокоился и сделал это так искренне и просто, что мне стало неловко.
— Нет, всё в порядке, — ответила я поспешно, стараясь взять себя в руки. — Просто тяжелые воспоминания…
— О чём же? — Ворон зачем-то шагнул вперед, что заставило мое тело покрыться мурашками. Кажется, из-за его приближения со мной начало твориться что-то странное.
— Я не скажу вам, — ответила твёрдо, смотря горцу в глаза.
— Скажите, прошу вас, — неожиданно попросил он, остановившись вплотную ко мне. — Я хочу забрать все ваши печали. Хотелось бы, чтобы улыбка поселилась на вашем лице и чтобы вы стали хотя бы моим другом…
Я ошарашенно уставилась ему в лицо. Это он серьезно сейчас? Или это просто искусная игра, попытка обольстить меня своей добротой и расположением? Как же мне понять, где он настоящий?
— Мне трудно вам верить, — произнесла искренне. — Я вас не знаю. Вы кажетесь мне слишком изворотливым, и я ничего не могу с собой поделать. Быть другом человеку, которому не доверяю, я не могу…
Я была искренна, говорила об этих неприятных вещах прямо и без обиняков. И Ворон оценил мою честность.
— Что ж, спасибо за правду, — ответил он несколько печально.
Молодой человек стоял слишком близко, волнуя меня. С этого ракурса он был настолько похож на преподобного, что сердце начинало выпрыгивать из груди. Те же привлекательные черты, гладковыбритое лицо. К темным волосам я уже как-то попривыкла. Зелёные глаза казались даже таинственными. Но это же не он! Зачем обольщать себя?
— Скажите, — произнёс вдруг Ворон приглушённым шёпотом. — А вы когда-нибудь любили?
Этот вопрос застал меня врасплох, и я не смогла как следует приготовиться к ответу.
— Да, — ответила ещё тише, — любила.
— И что стало вашим возлюбленным?
Я почувствовала, как сердце начало сжиматься в груди.
— Он умер, — произнесла тоскливо. — Его больше нет.
На лице Ворона появилась тень.
— Мне жаль. С какой-то стороны. Мне жаль, что вы страдаете. Но всё же… в какой-то степени я рад, что у меня больше нет соперника, как бы цинично это ни звучало.
— Вы ведь говорите это сейчас, чтобы заставить меня согласиться на ваше предложение, ведь так? — решила спросить прямо. — Вы ведь ничего не чувствуете ко мне, просто не можете чувствовать! Всего лишь играете роль, потому что я вам нужна. Точнее, вам нужно это поместье и законное место в нем.
— Я не лгу, — ответил Ворон, не отводя взгляда. — Вы действительно особенная женщина. И вы невероятно затронули мое сердце.
— Когда же только успела? — съехидничала я.
— Как я уже говорил, для идеальных отношений не нужно время. Нужно просто быть с человеком душа в душу.
И резко наклонившись, Ворон меня поцеловал…
Глава 34. Ревность???
Губы Ворона оказались таким искусными в поцелуях, что у меня мгновенно подкосились ноги. В душе вспыхнула буря чувств. Огромное страстное желание ответить на поцелуй почти вытеснило мое благоразумие, но… разум человека тоже может оказаться сильным, если в нём хранятся хоть какие-то моральные принципы. Моими принципами жизни были честность, справедливость и ненависть к принуждению.
Да, Ворон не принуждал меня в широком смысле этого слова, но… он соблазнял меня. Соблазнял умело, искусно, систематично. Он пользовался своей схожестью с преподобным и растапливал мое сердце. А я всё ещё не верила ему.
Если отвечу на этот поцелуй, если поддамся, то… сразу же проиграю. А я ненавижу проигрывать!
Попыталась разорвать поцелуй, но горец воспылал страстью слишком уж сильно, так что его руки лишь крепче прижали меня к себе. Сильные руки, красивые, но… наглые.
А наглые руки нужно наказывать.
— Ой! — молодой человек не удержался от возгласа, когда я резко вынырнула из объятий, схватила его ладонь и резким движением вывернула ему руку за спину. Жёсткий захват парализовал горца, а я, прижавшись к его спине, зловеще прошептала на ухо:
— Вы же набивались в друзья, Ворон! А друзья не целуются в губы!!!
— Значит, вы все-таки согласны на дружбу? — прохрипел он, даже в таком положении пытаясь меня подловить.
— Возможно… — ответила туманно.
— Тогда, если шанс на дружбу между нами все-таки существует, может… отпустите меня уже?
Я отпустила. Ворон поспешил отскочить в сторону, массируя пострадавшую руку и проглядывая на меня с притворной обидой. Но глаза его смеялись, я видела это. Невозможный стервец! Его ничем не прошибешь…
— Леди, вы страшны в гневе… — бросил он, ухмыляясь. — И всё же… откуда такие поразительные умения?
— Это тайна! — заявила я, задирая подбородок повыше, но глаза мои смеялись в ответ. Да, мне реально стало весело. Так весело, как давно не было. Потому что с Вороном мне… снова было хорошо.
Почти как с Ксандером.
Блин! Плохой знак. Очень плохой. Потому что чувства к преподобному в конце концов могут превратиться в чувства к этому несносному мужчине.
А ему только этого и надо…
* * *
На следующее утро. Небольшой провинциальный городок под названием Вертепа. Городской рынок…
Осеннее утро разливалось по узким улицам города мягким светом, окрашивая старые каменные дома в золотистые и рыжие оттенки. Я шла по главной улице, чувствуя под ногами холодные, неровные булыжники. Воздух был пропитан ароматами влажной земли и свежего хлеба — запахами, которые всегда
