Раскол во времени - Келли Армстронг
— Этот парень — констебль? — говорю я. — Он выглядит слишком молодо.
Томас разворачивается на каблуках, быстро надвигаясь на меня, и я делаю шаг назад.
— Ты привела его сюда.
— Ч-что?
— Мы должны были понять это сразу. Просто посмотрите на ее желтые волосы, — он хватает за локон, прежде чем я успеваю увернуться. — Она немка. Может быть, русская, — Томас ухмыляется. — Русская, держу пари.
— Разве я говорю по-русски?
Он хочет меня ударить. Весь его вид буквально кричит об этом, но мой мозг все еще медленно реагирует. В наши дни ударил бы, но сейчас викторианские времена, а я прекрасная девушка, прибывшая выразить соболезнования. Конечно же, он не посмеет.
Но он посмел. Или точнее попытался, и я проклиная свою нерасторопность, все же уклоняюсь от его пощечины. Он этого никак не ожидает, и его лицо краснеет от гнева, но он быстро приходит в себя и снова замахивается. Но в этот раз не для пощечины, а для правого хука.
Не имея возможности убежать, я вместо этого блокирую удар, моя рука взлетает, чтобы остановить его руку, пироги падают на пол, когда кто-то охает. Я думаю, они так отреагировали, потому что этот парень атакует меня. Или, может быть, даже потому, что я уронила чертовы пироги. Но затем я вижу лица, повернутые в мою сторону, потрясение на них, и я ловлю свое отражение в стеклянной дверце шкафа, и я вижу себя. Мэллори. О, это тело Катрионы, но выражение лица — мое, холодная ярость, которая ошеломляет всех, кроме парня, напавшего на меня.
Томас видит этот взгляд, видит, как я блокирую его удар, и пытается ударить меня в живот. Я почти совершаю ошибку, желая оттолкнуть его ногой. Ошибка, потому что я ношу юбки в четыре слоя. Мое колено поднимается и упирается в ткань. Вместо этого я хватаю и выкручиваю его руку, разворачивая от себя. Затем толкаю его. Он врезается в изящный боковой столик, с грохотом опрокидывая его.
Распахивается дверь и появляется седовласая женщина. Должно быть это та самая «прячущаяся» миссис Троубридж, из ехидного замечания Генри. Когда она врывается внутрь, Томас вскакивает, отряхивая манишку.
Я устремляюсь к ней, широко раскрыв глаза от притворного ужаса. Она поднимает руку, чтобы остановить меня, а затем упирает руки в бока.
— Что это такое, девочка?
— Я… я… толкнула его, мэм. Мне очень жаль. Я пришла, чтобы отдать дань уважения бедному Арчи. Этот молодой человек обвинил меня в том, что я иностранка, и попытался ударить меня, и я бросила пироги, а затем он попытался ударить меня снова, поэтому я толкнула его.
— Иностранка? — говорит она, как будто это самая важная часть моего рассказа. Она грозно смотрит на Томаса. — Ты не в себе? Как эта бедная девочка может быть иностранкой?
Он открывает рот, но не произносит ни слова.
— Даже если иностранка, а это не так, нет причин бить ее. Этого безобразия не будет в моем доме. Ты извинишься и заплатишь ей за пироги.
— Заплатить ей? — скрипит он.
— Извинись и заплати ей вдвое больше за угощение, или ты можешь начать паковать чемоданы. Девочка пришла, чтобы отдать дань уважения и это больше, чем кто-либо из вас сделал. Бедный Арчи был убит, а вы делаете вид, как будто ничего не произошло. Когда семестр закончится, я хочу, чтобы многие из вас съехали.
В ее голосе звучит удовлетворение, как будто она хотела, чтобы они съехали на какое-то время, и рада такому оправданию. Они не казались слишком расстроенными из-за Эванса, и ее слова доказывают, что так и есть. Вместе с комментариями Томаса о том, что Эванс не знает, когда следует держать рот на замке, у меня есть разумная теория о том, почему Эванса пытали. Кто-то определил его как самое слабое звено в этой группе, наиболее склонное к разговорам.
Я больше ничего не узнаю от соседей Эванса, но миссис Троубридж — другое дело. На данный момент она мой единственный потенциальный источник информации.
Извинения Томаса не особо неискренние. Однако он заплатил, и я пытаюсь отдать монеты миссис Троубридж за столик. Это приносит мне дополнительный бонус, ее взгляд смягчается, и она хлопает меня по руке и говорит, что я хорошая девочка, но нет, молодые парни сами заплатят за столик.
Когда она провожает меня к двери, Финдли нет в моем поле зрения. Я благодарю миссис Троубридж и выхожу на улицу, чтобы найти его.
Глава 17
За мои усилия я вознаграждаюсь согревающим напитком. Но не горячим пуншем, к сожалению. Хорошо, на самом деле, я не знаю из чего состоит пунш, но звучит это восхитительно. Но Катрионе он не положен. Также как и не положено согреть свои кости в маленьком теплом пабе. Катриону ведут в приличное кафе, чтобы угостить за труды, но, черт возьми, я хочу алкогольный напиток и пылающий камин.
Кроме того, я не могу не заметить, что человек, который больше всего наслаждается этим местом, это тот, кто его предложил. Грей практически подпрыгивает, рассматривая пирожные на витрине. Не обращая внимания на крошечные сэндвичи и булочки со смородиной на нашем подносе, он сразу переходит к пирожным и тарталеткам, а когда заканчивает со своими, начинает разглядывать оставшиеся.
Финдли быстро отдает свои пирожные, как будто взгляд Грея — это приказ свыше. МакКриди вздыхает и отдает ему одно из своих пирожных. Я делаю вид, что не замечаю, как Грей смотрит на птифуры, которые МакКриди купил мне отдельно в знак признательности за мои «усилия». Они мои, черт возьми, и я съем все до крошки, даже если мне придется подавиться ими.
Что касается расследования, то, похоже, когда МакКриди назвал молодых людей радикалами, это было не потому, что он неправильно понял природу их компании. По его мнению, радикал — это любой человек, пытающийся создать проблемы, как по достойным, так и по отвратительным причинам. Положительные радикалы борются за такие вещи, как санитария. Отрицательные борются против таких вещей, как иммиграция.
— Я полностью поддерживаю иммиграцию, — говорит Финдли, это его первые слова с тех пор, как мы сели за стол, — она расширяет и укрепляет нашу страну.
— Я согласен с этим, — бормочет Грей, — хотя не понимаю, почему ты смотришь на меня, когда говоришь это.
Пристыженный молодой человек опускает взгляд. — Я… я не имел ввиду… то, что я хотел сказать, не подразумевало под собой оскорбления. Вы человек со средствами, образованный и
