Королевство номер три (СИ) - Алексина Наталья
— Сейчас учусь. Правда, если я не сдам экзамены, меня выгонят, — печально закончила Вета. — И родители тогда точно обидятся на меня всерьез. Мало того что разбила дрон, так еще и умудрилась вылететь…
— Они у тебя строгие? — заинтересовалась Кира.
— Они хорошие. Но всему есть предел, — подумав, ответила Вета. — Хотя, если я скажу, что это все из-за истинной пары, они, наверное, простят. У них же тоже такая история.
— Твоя мама тоже гонялась за парнем на эвакуаторе? — поразилась Кира.
— Нет! Мои родители — истинная пара, они почувствовали это еще в старшей школе и с тех пор вместе. Я об этом, — ответила Вета.
Своих родителей паромщица не помнила. В мыслях мама и папа мелькали как образы очень добрых, но чужих людей. И, будто заполняя свои пробелы, Кира всегда спрашивала о родителях других людей. Но по своим она, кажется, даже никогда не скучала, что удивляло арёйских психологов, искавших какие-нибудь важные точки в ее психике. И об истории «любви» мамы и папы она тоже ничего не помнила.
— А ты почувствовала свою истинную пару? — после паузы уточнила Кира. — Что это вообще значит?
Вета на некоторое время замялась, будто не хотела признаваться в чем-то постыдном. Она до побелевших костяшек стиснула кулаки, но заговорила спокойно.
— Это неподтвержденная штука. Точнее, антинаучная. Но есть те, кто верит, что существует на свете идеально подходящий тебе оборотень. Тебе нравится его запах, звук голоса, улыбка и вообще все. И эти чувства, возникнув один раз, никогда больше не проходят. И сохраняются такими же сильными, как были с самого начала.
Вежийка замолчала. Она сидела, склонив голову, и выглядела еще более несчастной, чем когда Кира увидела ее с вышиванием.
— Ты думаешь, что Раф для тебя та самая пара? — наконец сообразила паромщица.
Вета неуверенно кивнула, но встречаться взглядом с Кирой не стала.
— А чем вот эта истинность отличается от, скажем, влюбленности?
— Тем, что это навсегда. Один взгляд, одна ночь — и все, — ответила Вета печально.
— Ого, я бы так не хотела.
— Почему?
— Да я просто вспомнила своего первого парня. С которым был тот самый один взгляд и сердце уходило в пятки, — честно ответила Кира. — Вот сначала было, прямо как ты описала. Нам по восемнадцать. У него шикарная улыбка. И все прекрасно. Кроме того, что он был чуть ниже меня. Но я считала, что это мелочи. И вроде бы любовь. А потом я стала замечать, как мой парень обращается с машинами. И все, как отрезало. Он, знаешь, хлопал дверьми, мог бросить машину не на парковке. Вечно забывал где-то ключи. В мойку отвозил, только когда грязь залепляла фары. А еще все время переустанавливал искин. И я вот думаю сейчас, что, если бы он был моей истинной парой, я бы спрыгнула со скалы.
Вета фыркнула.
— Если бы он был твоей истинной парой, ты бы не обращала внимания на все то, что перечислила.
— То есть, когда появляется истинная пара, человек становится слепым и глухим? — поинтересовалась Кира. — Буду знать.
На самом деле своего не то что первого, а единственного парня паромщица оставила не только из-за машины. Он был арёйцем в самом плохом смысле. Довольно часто ее парень отчитывал Киру за не так сказанные слова, иногда искренне не понимал, как она может над чем-то смеяться. И вот это оказалось, пожалуй, хуже всего. Им нравились разные шутки.
— У моих родителей никто не ослеп. Но они вместе всю жизнь, и у них все хорошо.
Про везение Вета ничего не сказала, потому что считала, видимо, родительское «все хорошо» истинностью. И Кира не стала спорить, кто знает этих оборотней, может быть, они правда находят своего человека по запаху. Но совсем уж смолчать паромщица не могла.
— Не знаю, что насчет вашей истинной пары. Но если бы мне парень разбил сердце, я бы дала себе некоторое время погоревать, а потом начала жить дальше. И смотреть на других, — заметила Кира. — А между этим еще бы выходила прогуляться, для того чтобы не смотреть только в стену.
В конце концов, ей когда-то разбили сердце хлопаньем дверей, и она кое-что в этом понимала. Хотя ее парень утверждал, что это она, Кира, потопталась по его внутренним органам.
— Пока я здесь сидела одна, вчера и сегодня, я много думала, — ответила Вета. — И единственная мысль, которая постоянно крутится в голове: у меня есть истинная пара… Только это может объяснить все глупости, которые я натворила.
— Зря тебя тут одну с пяльцами заперли, они на тебя плохо влияют, — подвела итог Кира.
Вета невесело усмехнулась и печально посмотрела в окно.
— Вставай, надевай лингу и пойдем пройдемся, — снова сказала паромщица.
— Одни в чужом мире?
— Почему нет? — Кира пожала плечами. — Тебе надо размяться. Просто посмотреть, что в мире есть не только Раф. Вот ты, например, видела, какие здесь жуткие комары?
— При чем тут Раф и комары?
— При том, что мир вокруг никуда не делся. Ушел только Раф. А мир остался, и в нем много интересного, вот увидишь! Если, конечно, выйдешь, — воодушевленно заявила Кира, хотя и не чувствовала особого воодушевления. С сердечными делами всегда все сложно, и она не была уверена, что не говорит полную чушь. Но считала, лучше гулять, чем грустить с пяльцами наедине.
— Я довольно часто сижу дома и вроде бы не забываю, что мир никуда не делся, — ответила Вета, поднимаясь на ноги. — Иногда сутками не вылезаю из-за клавиатуры. Если бы не Лана, может быть, и неделями так сидела бы. Для меня это, в общем, нормально.
— Молодец Лана, — одобрила Кира, первой выглядывая в коридор. — А кто она такая?
— Бывшая девушка Деяна и моя подруга, — пояснила Вета.
— О, значит, бывшая девушка?
Кира не сказала бы по Деяну, что он расстроен. Все время рыжий пребывал в одном и том же настроении, словно, как паромщик, мог регулировать выработку кое-каких гормонов. Даже ни разу никому не звонил, не считая работы. Хотя, конечно, что у него на душе за той улыбочкой — большой вопрос.
— Да, они расстались. Из-за тебя, — неловко добавила Вета. — Я сбросила вашу фотку ей. Лана подумала, что вы обнимаетесь, а она очень вспыльчивая. По всем параметрам она должна быть настоящей вежийкой, и характер у нее соответствующий.
— А она не настоящая? — удивилась Кира.
— Она просто человек. У нее нет оборота. Хотя ее родители степные волки, и братья тоже волки.
— То есть «настоящие» вежи — это те, у кого оборот в степного волка?
— Да, и светлые волосы, это как бы исконные вежийцы. Остальные потом пришли на нашу территорию. Но мы стараемся с ними уживаться в мире, конечно.
— Понятно. Но есть хорошая новость. Теперь ты сможешь сказать, что ошиблась, и твоя подруга простит Деяна, — произнесла паромщица.
— Надеюсь, нет. Ей с Деяном было плохо. Он та еще сволочь.
Кира в этом сомневалась, но не стала выспрашивать подробности. Почему-то не хотелось сейчас слышать ничего плохого о человеке, от которого зависит их благополучное возвращение.
Пока они спускались, Вета немного ожила. И когда им встретился Иржи, даже слегка улыбнулась, кажется. Читать по лицам с лингой было значительно сложнее, чем без нее. Оставалось лишь дыхание и зрачки, что Кире в чем-то даже нравилось, приходилось как бы достраивать чью-то эмоцию и напрягать не только чип. Но это увеличивало время обработки информации, и Кира больше не могла моментально сориентироваться, чтобы понять, например, врет человек или нет.
— Куда вы идете? — в лоб спросил Иржи.
— Куда-нибудь, — беззаботно ответила Кира, намереваясь пройти по той же улице, по которой она шла вчера и запомнила маршрут. Прогулка до тюрьмы — тоже прогулка. — Надоело сидеть в четырех стенах.
Иржи какое-то время думал, и паромщица уже рассчитывала, как бы его обойти, чтобы он не запер их с Ветой дома, как порядочных местных женщин. И без разницы, что никто из них не собирался быть порядочной местной женщиной, а Кира так и вовсе считалась парнем. Иржи одним взглядом показал, что выходить им никуда не следует. Но после раздумий и пристального рассматривания девушек, особенно Веты, он все-таки кивнул будто своим мыслям.
