Матабар (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич Дрой
— Можешь поделиться со мной?
Арди не хотел, но… волчица была к нему так добра, что отказывать было бы не вежливо.
— Там все в огне, но не таком, что спускается с неба в бурю, а в другом. И что-то горит. Что-то очень важное. Но я не знаю что. А еще я очень сильно злюсь. Прям очень-очень. Куда сильнее, чем когда Скасти совсем уж надоедает со своими розыгрышами. И еще я желаю кому-то зла… даже смерти, — Арди спохватился и повернулся к волчице. — Вы только не подумайте! Я не бешенный и не пьяный от крови! Я охочусь только когда голоден, никогда не беру лишнего и следую всем законам охоты и…
— Я и не сомневаюсь, — она накрыла шерстяной ладонью его плечо. — Эргар хорошо тебя научил. Если бы твоя стая все еще ходила бы нашими тропами, то могла бы гордиться тобой. Ты достойный охотник, Ардан.
И тут Арди спохватился.
— А откуда вы знаете мое полное имя? — спросил он настороженно.
— Я смогу ответить на твоей вопрос искренним и честным ответом, только если ты ответишь на мой, — будто бы даже с надеждой объяснила волчица. — Не потому, что не хочу, а потому что не смогу иначе.
Арди собрался с духом, кивнул и продолжил.
— В конце этого сна меня так переполняет злоба и ненависть, что… я очень громко кричу огню и пламени вокруг, чтобы оно сожрало и уничтожило того, кто спрятан в нем.
Волчица замерла, она, кажется, даже больше не дышала.
— И оно ответило на твой зов?
— Я…
Ответ Арди потонул в грозном рыке, сотрясшим камни и скалы.
— ДОСТАТОЧНО!
Внутрь пещеры, сквозь провал в её вышине, ворвалась снежная буря. Из её центра летели молнии, обжигавшие и плавившие камни. Огромные ледяные глыбы разбивались о своды, откалывая от них тяжелые валуны, а штормовой ветер поднимал тех словно щепки и вновь обрушивал вниз. Ярость бури была так сильна, что даже воздух вспыхивал синим огнем и стонал под натиском чужого гнева.
Ни одно живое существо Алькады не смогло бы даже дышать в присутствии подобного, но…
Волчица поднялась и в её лапе появилась длинная палка. Выточенная из белого дерева, покрытая странными узорами — такая простая и неприметная на фоне бури. Она слегка, едва-едва коснулась каменного пола и тот на мгновение обернулся встревоженной озерной гладью, волнами разойдясь в разные стороны; и странный звон заполнил пещеру. Но лишь на миг. Очень краткий. После чего волчица произнесла тоже самое, что и буря недавно:
— Достаточно, — но сказала это тихо и почти неслышно.
И все замерло. Шторм унялся. Ветер стих, но валуны и камни не упали — легкими перьями они опустились вниз и спокойно улеглись на полу. Погасли молнии, а ледяные сосульки вернулись на те места, откуда их сорвало и попросту приросли обратно. Арди же, с удивлением, увидел стоящего на крыше целой и невредимой хижины могучего барса.
Эргар явился за своим учеником.
— Учитель, я…
— Замолчи, — рявкнул барс. И не так, как обычно. Не строго или грозно, а… словно расстроенно, разочарованно и примерно с той же интонацией, когда Эргар злился, если наступал в грязный снег. — Ты уже достаточно сказал и сделал.
Несколько мгновений волчица и барс молча смотрели друг другу в глаза, пока учитель первым не нарушил молчание.
— У тебя не было никакого права приводить его сюда, — прорычал он гулко.
— Я знаю, Гроза Горных Пиков, — слегка склонила голову волчица. — И, клянусь именами Королев, будь у нас иной путь, я бы так не поступила.
Эргар прогудел что-то непонятное, после чего спрыгнул с крыши хижины и подошел к Арди. Последний не двигался. Обычно, он был уверен, что Учитель не причинит ему вреда, но сегодня… сегодня что-то заставляло Арди сомневаться в этом утверждении.
Барс обнюхал ученика и недовольно фыркнул, повернувшись обратно к собеседнице.
— Ты забрала мои слова.
— Только их часть, — не отрицала волчица.
— У тебя…
— Не было права, — перебила она. — я знаю, Эргар, старый друг. Но я не помню, чтобы и тебе Королевы давали право решать за наших братьев и сестер какими тропами им идти.
Эргар распахнул пасть и зарычал так сильно, что несколько сосулек упали вниз и разбились на сотни осколков. Арди стоило больших усилий, чтобы сдержаться и не рухнуть на колени, закрыв уши ладонями. Ладони… какое знакомое и приятное слово.
— Братья и сестры, — сверкнули дикой охотой глаза Учителя. — И где они теперь, Эан’хане? Где теперь, наши братья и сестры? М? Скажи же мне… ну? ОТВЕТЬ!
И очередной рык раскатами бури прокатился по пещере.
Эан’хане… кажется, Арди помнил какие-то истории связанные с этим словом. Только вот какие и откуда?
— Их больше нет, старый друг, — слова Говорящей звучали так же жалобно и разбито, как, наверное, звучало бы сердце медведицы, не успей охотник вовремя.
Эргар фыркнул и, словно на охоте, начал обходить их обоих вокруг, гневно стуча хвостами по бокам.
— И кто же их всех убил, о мудрейшая из нас?
— Люди, Эргар. Их убили люди.
— Именно! — рявкнул барс. — Эти жалкие создания, не знавшие ни первых песен, ни того как зажигались звезды, ни как прокладывались тропы. Они лишь пришли и отобрали. Все, что у нас было. Все, что мы есть. Они уничтожили наши святые земли, они пролили кровь тех, кто стерег законы и уклады. Они болезнь. Они черви, отравляющие наши края. Они закрывают землю мертвым камнем и пытаются порезать небеса стальными когтями! Из их пасти поднимается отравленный черный дым… НЕНАВИЖУ!
И клыки Эргара сомкнулись всего в сантиметре от затылка Арди. Тот не дрогнул. Нет… Учитель не мог… не мог причинить ему вреда.
— Я чувствую твой гнев, Гроза Горных Пиков, — не двигалась и волчица, пусть Арди и видел краем глаза как все крепче сжимали её странные пальцы-когти белую палку. — Но ты не можешь изменить того, что есть. В нашем последнем детеныше течет кровь обеих стай. Своими словами ты спрятал ненавистное тебе племя. Запер его внутри сердца детеныша, а вместе с ним и его дар.
И снова могучий рык. Охотник не помнил, чтобы Эргар хоть раз показывал такой гнев. Даже в те редкие случаи, когда шалости Арди заходили слишком далеко и Учитель не на шутку сердился, то это все равно ни шло ни в какое сравнение с сегодняшним днем.
— В его сердце нет и не будет места ничему человеческому, Говорящая. Я его Учитель. Я прокладываю для него тропу. И это мое решение.
Впервые Арди заметил в синих глазах волчицы отблеск чего-то недоброго.
— Ты? Учитель? Я не знаю, Эргар, как так вышло, что на тебе лежит ответственность за этого детеныша, но не обманывай ни себя, ни меня. Бегущий среди барсов? Я не вижу у него твоих клыков или твоих когтей, — она внезапно ударила посохом о землю, и волна ледяного ветра прокатилась по пещере.
Арди лишь немного поежился, но Эргар внезапно отпрыгнул назад, а на том месте, где только что стояли его лапы остались следы инея. Видя это, волчица усмехнулась.
— Ты думал, что если отдашь его Шали и Гуте, то вместе вы сможете сделать из детеныша то, чем он не является, — с каждым словом она ударяла по полу пещеры и Арди, с открытым ртом, наблюдал за тем, как оживали ледяные деревья, как из стен выбегали, выпрыгивали, вылетали птицы и звери. — Но в нем нет скорости и прыти лесной рыси, а его тело не многим сильнее человеческого — он никогда не сможет побороть медведя в честной схватке.
— Ты…
— Замолчи! — и очередной удар посоха, после которого ледяные сосульки, превратившись в хищных горных орлов, закружили вокруг барса. И каждое новое слово, сорвавшееся с губ волчицы оборачивалось ледяным видением. — Не забывайся, маленький кот! Я — есть память. Я — есть сон. Я была той, кто научила тебя ходить среди горных снегов, дабы ты мог оберегать нашу свободу. Я была той, кто научила Шали словам леса, дабы она всегда могла привести нам дичь. Я была той, кто соткала Гуте броню из звезд рассвета, дабы он всегда мог сложить нам дом. Я была той, кто свила рога Леносу, дабы он стоял на страже наших троп. Я была той, кто подарила Кайшасу два новых крыла, дабы он всегда указывал нам путь. Я была той, кто показала Скасти как видеть то, чего не видят другие, дабы он хранил наши истории. Я была той, кто дала вам Имена! Я есть та, кто была до Матабар и духов хранителей, и я буду той, кто проронит последние слезы на наших могилах перед тем, как уйти к моей матери!
