Величие (СИ) - Хай Алекс

Хозяин этой комнаты вообще любил звезды: у окна стоял роскошный дорогущий телескоп, на стенах красовались старинные карты звездного неба, да и редкие атласы в шкафу тоже говорили о многом. Ну, достойное хобби.

Выискивая Змееносца, я вздрогнул и резко повернул голову на тихий дверной скрип. Тут же пахнуло духами — весенним цветочным букетом.

Ира.

— Еще не спишь? — почти бесшумно шепнула она.

— Нет.

Я приподнялся на локте и уставился на подругу — в длинной белой рубахе она походила на привидение из готических рассказов. Войдя, Ирка заперла дверь и тут же взмахнула рукой, повесив непроницаемый купол.

Как же легко теперь ей давались заклинания, над которыми мы неделями и месяцами бились в Аудиториуме! Дело было не только в силе, которую она обрела. Вместе с энергией Константинопольского Великого Осколка к Ире, казалось, пришла зрелость. Девушка неуловимо изменилась, и даже «фонило» от нее теперь иначе. Ощущалось это как если из душной городской квартиры мгновенно переместиться в лес — сила, уверенность, даже умиротворение.

— Партизанка, — проворчал я, откинув теплое пуховое одеяло. — Никому ж ничего не сказала. Я бы так и болтался в городе, не зная, что ты здесь… Кстати, что это за антиквариат на тебе надет?

Ирка облачилась в ночную рубашку времен молодости бабки хозяйки дома. Длиной до пола, из плотной ткани, украшенная кружевами на скромном воротнике. Ну прямо само целомудрие!

Подруга рассмеялась и забралась ко мне под одеяло, заставив меня вздрогнуть, когда ее ледяные пятки прикоснулись к моей нагретой коже.

— Ай! — я резко отдернул ноги. — Нет уж, сначала размораживай свои ледышки!

Дурачились как дети, ей-богу. Но почему-то сейчас я получал от этого настоящее удовольствие. Ирка специально потянулась холодными пятками ко мне, норовя снова обжечь холодом. Ага! Щас тебе! Я быстро набросил ей на голову одеяло, замотал в него девушку как шаверму в лаваш — только босые ноги торчали, и принялся растирать ей ноги.

— Щщщщекотно! — взвизгнула она, но одеяло почти заглушило ее голос.

— Будешь знать, как вламываться в чужие комнаты.

— Ааа, хватит!

Ладно, так и быть. Пощажу.

Я размотал одеяльный кокон. Выбравшись, Ирка тряхнула взъерошенными волосами и повалила меня на подушки.

— Я скучала, — шепнула она и дотронулась до моей щеки холодными пальцами. — А еще я замерзла. Если меня вовремя не согреть, вся превращусь в ледышку. Но, говорят, трение способствует нагреву…

Я не дал ей договорить. Притянул к себе, жадно поцеловал и под протестующее мычание девушки поменялся с ней местами. Накинув одеяло сверху, принялся копошиться с ее старинной ночной сорочкой.

— Господи, да где же она заканчивается…

— Только не порви, — попросила Ира.

Я усмехнулся.

— Что конкретно?

Она захихикала, а я наконец-то выудил из этой горы ткани и кружева ее ноги. Смех Ирки вскоре сменился стоном, и я поблагодарил подругу за предусмотрительно установленный купол, благо колдовать в стенах особняка можно было без риска. Впрочем, купол следовало бы сделать и потолще…

Большая и Малая Медведицы взирали на нас с легким упреком.

Ира ушла под утро — выкроила момент, когда слуги еще не проснулись, и украдкой вернулась к себе. Дом начал понемногу выстывать, я сонно поежился и провалился в сон — глубокий, но, увы, недолгий.

Поэтому когда слуга настойчиво забарабанил в дверь и оповестил о приглашении на завтрак, я проклял все на свете. Впрочем, оно того стоило. Недосып у меня уже и так принял хроническую форму, а вот Ирина посещала мое ложе слишком уж редко.

— Ты чего это сияешь, как медный таз?

Грасс встретила меня на первом этаже у дверей в гостиную. В отличие от меня, Анька явно выспалась: немного посвежела, синяки под глазами стали не столь темными, да и держалась она бодрее.

Я кивком поприветствовал ее и остановился на ступенях лестницы.

— Что, прямо так и сияю?

— Да от тебя лампочки зажигать можно, — девушка многозначительно приподняла брови и перешла на шепот. — Что, кобель, дорвался?

— Ну, одну суку я уже встретил этим утром, — проворчал я и направился в столовую.

Грасс расхохоталась мне вслед. Разумеется, не обиделась — мы друг друга и не так костерили, привыкли не стесняться в выражениях. Пожалуй, из всех моих друзей именно с Аней можно было вообще не заморачиваться на подбор фраз и говорить прямо. Даже Денисов и тот понежнее был, хотя общение с Аней сделало его значительно терпимее к крепким выражениям. Половым путем это передается что ли…

— Нет, Миш, правда, — отсмеявшись, сказала Грасс. — Рожу помрачнее сделай, а то у тебя все на лбу написано. Не подставляйся уж настолько явно. Тоже мне, шпийон.

Черт, а ведь улыбка и правда расползлась на лице до самых ушей. Уж больно настроение было хорошее. Так-то, конечно, ни одного повода для радости, но я сейчас просто старался брать от оставшегося времени по максимуму. Ибо лафа могла закончиться в любой момент.

Она, собственно, и закончилась — ровно в тот момент, когда я вошел в столовую.

— Давно не виделись, ваше превосходительство, — поприветствовал я шефа.

Пистолетыч невозмутимо пил кофе из фарфоровой чашечки с кобальтовой сетки вприкуску с пирожком, роняя крошки на свежую газету. Увидев меня, он деловито кивнул и указал на свободный стул.

Рядом с Корфом восседал Бестужев — Матильда как раз передавала ему сахарницу. Чета Козляниновых расположилась на противоположном конце стола. Мы с Аней расселись, и слуги тут же поставили пред нами тарелки с овсянкой. Иры и Воронцова еще не было.

Матильда удостоила меня внимательного, почти сверлящего насквозь, взгляда.

— Меду в кашу? — предложила она.

— Благодарю.

Корф разделался с пирожком, вытер руки салфеткой и налил себе еще кофе. В этот момент в дверях как раз появилась Ирина — в отличие от меня, вполне отдохнувшая. Как, блин, женщины это делают?!

А вот шедший следом Воронцов явно провел ночь без сна. Очевидно, прикидывал, какое будущее его ожидало после его, с позволения сказать, похищения.

— Слава богу, собрались наконец-то, — проворчал Николай Федорович и жестом велел слугам удалиться. Две девушки в передниках и старомодных чепчиках тут же ретировались, плотно прикрыв за собой двери.

Корф поставил купол — значит, наконец-то поговорим о деле.

— Как добрались, Вальтер Макарович? — с ноткой язвительности спросила Грасс.

— Полагаю, с меньшими приключениями, чем вы, Анна Петровна, — сухо отозвался шеф. — Впрочем, с учетом обстоятельств я рад видеть вас здесь. Деятельность, которую вы начали проводить, очень нам поможет.

Анька стиснула ложку так, что едва не погнула старинное серебро.

— О, рада быть полезной, ваше превосходительство, — ядовито улыбнулась она. — Интересно, в качестве благодарности вы предоставите мне выбрать себе темницу? Или сразу в Шлиссельбург?

«Аня, хорош!» — одернул ее я. — «Не лезь в бутылку».

Корф в упор уставился на провокаторшу.

— Будь моя воля, я бы еще пару лет назад предложил вам острог под Тобольском. Хорошая экология, чистый воздух, суровая природа — хоть картины пиши. Река красивая, в конце концов. Удобства, правда, так себе, но вы, как я понимаю, не особо требовательны.

— Отставить перепалки! — Козлянинов грохнул кулаком по столу так, что приборы подпрыгнули. — Не в моем доме, господа.

— Прошу прощения, — тут же среагировал Корф и покосился на Бестужева. — Действительно, перейдем к делу. Гаврила?

Дознаватель поставил чашку на блюдце и подался вперед.

— Мне удалось выяснить, где хранят конфискованные и деактивированные Осколки.

— Цейхгауз Кронверка, — улыбнулся я.

Бестужев и Корф переглянулись. Гавриил Петрович тяжело вздохнул, достал из внутреннего кармана пиджака купюру и положил ее перед Корфом.

Матильда вскинула брови.

— Это что сейчас было?

— Поспорили, — ответил шеф. — Когда узнали, что вы взяли Воронцова, разошлись во мнениях. Я был уверен, что вам удастся его расколоть и выяснить, где хранятся Осколки. Потому как уж Воронцов должен был владеть такой информацией. Гаврила считал, что нашему князю ее не доверят.